"Молодежь Эстонии" | 19.06.07 | Обратно

Прошлое и будущее старого Кадриорга

К 290-летию старейшего парка Эстонии

Лев ЛИВЩИЦ

Парк — это удивительное сочетание
воли и человека и природных сил.
Д.С. Лихачев

22 июля 1718 года «в роще под Ревелем» начали разбивку парка и строительство дворца. фото Леонида СМУЛЬСКОГО

По утрам Кадриорг пустынен и, освещенный в хорошую погоду солнцем, необычайно красив. Если пойдете от Певческого поля по улице Куристику к домику Петра I, под нависшим уступом Ласнамяги, увидите панораму парковых далей, светлых полян в живописном обрамлении дубов, кленов, лиственниц, берез, каштанов, лип, вязов и елей. Интересно, леса, деревья, поляны, вода особенно хороши, когда солнце освещает их сзади или сбоку, а дома, дороги и мосты — спереди. Утреннее солнце в Кадриорге создает удивительную игру света и тени.

Светило солнце и пять тысяч лет назад, и освещало оно здесь… море, которое доходило до плитнякового обрыва Ласнамяги. Спустя еще тысячу лет вода начала отступать; обсохла верхняя терраса, а после того, как море отошло в современные границы, высохла и нижняя приобрежная часть земли…

Старый поручик

Жил в ХVII столетии в славном городе Ревеле шведский военный инженер, геодезист и фортификатор поручик Самуэль Ваксельберг. Талантами, по-видимому, не блистал, коли к 54 годам от роду дослужился только до поручика, но наверняка был добросовестным и знающим исполнителем. Так или иначе, никто бы не вспомнил через три с половиной столетия о скромном поручике, если бы в 1688 году он не составил подробный план столицы заморской провинции Шведского королевства — Ревеля. На территорию карты Ваксельберга входит восточно-северный приморский район Ревеля, который простирался на нескольких уступах под склоном плоскогорья Ласнамяги. На нижних уступах — песчаные дюны, поросшие чахлым кустарником, на верхних уступах росли редкие деревья, простирались луга. Под обрывом протекал ручей, ниже которого разветвлялся. Один рукав впадал в море у поворота на будущую дорогу в Пирита. В те годы эта дорога проходила не по берегу, а по плитняковой террасе. Второй рукав ручья соединялся с рекой Харьяпеа и вместе с ней впадал в море.

Там, где у старой дороги на Нарву начинается теперь улица Куристику, на карте Ваксельберга обозначены корчма и усадьба некого Деллингскаузена. Далее к югу, у самого подножия обрыва неподалеку друг от друга располагались дворы еще четырех ревельских бюргеров. У каждого двора была своя известковая печь.

Когда царь Петр в начале ХVIII века впервые посетил Ревель, он увидел здесь прибрежные пески с многочисленными валунами и редким лесом, пустынную местность, поднимавшуюся уступами к крутому пятнадцатиметровому древнему морскому берегу — глинту (обрыв плато). На верхнем уступе редкая дубрава рощи, а под самым обрывом располагались защищенные от холодных северо-восточных ветров летние мызы местных бюргеров и дымили известковые печи.

По некоторым сведениям, часть территории между дорогами на Нарву и Тарту во второй половине ХVII столетия принадлежала секретарю магистрата Хейнриху Фонне, отсюда и старое название этого района — Фонненталь (долина Фонне).

Так выглядели эта местность и ее окрестности в начале ХVIII века до того, как здесь Петр I приступил к созданию приморской летней резиденции дворцово-паркового ансамбля в Ревеле.

«Быть палатам и огороду»

А почему именно в Ревеле решил Петр I создать парк и построить дворец? Когда-то Пушкин очень образно сказал: «Россия вошла в Европу, как корабль, спускаемый со стапелей — под стук топоров и грохот пушек». Победы и выходы к Балтийскому и Азовскому морям привлекали внимание просвещенной Европы. И зачастили в Россию и вновь приобретенные земли, в том числе и Эстонию, дипломаты, деловые и военные люди, ученые, архитекторы и просто мастера. Нужно не только строить заводы, корабли и лить пушки, но и создавать представительные дворцы, парки и многое другое не только в новой столице — Петербурге.

В связи с намечавшимся строительством военной гавани 29 ноября 1714 года Петр I прибыл в Ревель. Ему понравились окрестности плато Ласнамяги, откуда открывался вид на древний город, море и гавань.

Может быть, именно тогда, стоя над обрывом и всматриваясь в снежную даль, причудливо изогнутые ветви дубов у подножия и темное суровое зимнее море, вспомнил царь увиденные в Европе дворцы и прекрасные парки… А будучи человеком дела, не терпевшим отлагательств задуманного, распорядился построить у подножия глинта небольшой деревянный дом. Затем по указанию царя купили у вдовы ратмана Дрентельна за три с половиной тысячи талеров стоявший рядом каменный дом скромного имения с хозяйственными постройками и садом.

«Глазом архитектора Петр увидел в поросшей чахлой растительностью прибрежной полосе, ограниченной береговыми уступами, местность, удобную для устройства приморского парка, строительства дворца, каналов, фонтанов, каскадов…» Однако сказано все это не о будущем дворцово-парковом ансамбле в Ревеле, а о парадной летней резиденции под Петербургом — Петергофе. В «Походном журнале» Петра I за 1714 год записано: «17 мая заложил в Петергофе палатку на берегу залива (небольшой дворец Монплезир). Почти одновременно приступили к строительству Верхних палат» (Большого дворца).

И все-таки отнюдь не случайно вспомнил рассказ об истории ревельского дворца и парка, об идее царя Петра о закладке на южном берегу Финского залива одного из самых известных дворцово-парковых ансамблей Европы — Петергофа. Уж больно схожи причины, побудившие русского царя уже 22 июля 1718 года «в роще под Ревелем» начать разбивку парка и строительство дворца. Судите сами — здесь, в Ревеле, он увидел тот же рельеф местности, что и в Петергофе, те же спускавшиеся к морю уступы, ту же возможность создать приморский парк. Проект строительства дворца, разбивки регулярного французского парка, устройства фонтанов в пригороде новой столицы России Петербурга и под Ревелем составлял один человек — итальянский архитектор Никколо Микетти, строительными работами руководил вначале подмастерье, а в будущем известный русский архитектор Михаил Земцов, устройством обоих парков занимался петербургский садовник Илья Сурмин…

Петровская галерея

Петр I приобрел великолепную коллекцию планов разных садов Европы. Есть распоряжение царя послам в Париж: «Достать во Франции самым лучшим огородам и домам прешпектов, особливо Марли».

И все-таки русские петровские парки внесли значительные поправки в европейское садово-парковое искусство, и одно из основных правил — максимальное сохранение существующих деревьев. Красивые рощи обычно оставляли нетронутыми, лишь прорубали просеки для устройства регулярных аллей. В августе 1724 года архитектор Петр Еропкин писал Петру о новом проекте дворца и сада в селе Преображенском: «Смотря по месте изберегая деревья принужден зделать палаты небольшими». Известно, что за порубку деревьев, особенно в Петербурге, полагалось строгое наказание, а за вырубку дуба — даже смерная казнь.

Все это в сочетании с модными в ХVII-ХVIII столетиях европейскими регулярными садами придавало русским паркам петровского времени бесспорную самобытность.

Огородами в те времена называли на Руси сады в боярских усадьбах (само слово «огород» близко по смыслу слову «парк», что означает огороженное пространство), как раз загородный двор в Ревеле и создал ансамбль петровского старейшего парка Эстонии.

В хронике царских деяний за 22 июля 1718 года (это по старому стилю) записано: «Петр Великий, будучи в Ревеле, изволили на загородном дворе и близь того же двора размещать фундамент, где быть палатам и огороду; в присутствии был архитектор Микетти». В 1719 году начали строить фундамент и через четыре года, к 1723 году, было завершено основное строительство дворца.

Деревья для растущего парка отбирали по указанию Петра I достаточно большие, так что через год, когда в последний раз царь посетил Ревель, император увидел на месте бывшей пустоши шумящий густой листвой парк.