"Молодежь Эстонии" | 28.06.07 | Обратно

Длинный путь к покою

Йосеф КАЦ

В. Парнес с семейным фотоархивом. Снимок Е. Варшавской в костюме сестры милосердия — на переднем плане. Фото Никиты ЧЕРНОВА

Двоюродный брат захороненной на Тынисмяги в 1947 году старшины медицинской службы 40-го гвардейского минометного полка Елены (Ленины) Варшавской, прибывший в Таллинн за останками сестры, Владимир Парнес желает главного — чтобы его родственница обрела, наконец, покой.

…Он рад тому, что ему дана возможность пересказать рассказанное за последнее время уже не раз. Он искренне сожалеет, что рассказ свой приходится ему вести в связи со столь непростыми для близкого родственника обстоятельствами. Он говорит простым языком, каким говорят пожилые люди. И ты понимаешь, что за бесхитростным повествованием встает живая история ХХ века — такой, какой выпало изведать ее тем, чья жизнь служила для нее, как бы ни звучало это цинично, — «материалом». Но чей рассказ «о времени и о себе» невольно заставляет призадуматься — и о дне минувшем, и о дне нынешнем.

Уроженец Полтавы, москвич с 1944 года, бывший репатриант, вернувшийся из Израиля в Россию, разматывает нить повествования не спеша. Личные воспоминания, пожелтевшие черно-белые фото, надписи на их обороте – картина прошлого, дополняясь все новыми и новыми штрихами, начинает подкупать своей реалистичностью и безжалостностью.

Другая музыка

«В эвакуацию они ехали втроем: Лена, брат Ким, их мама, родная сестра моего отца Ада Соломоновна, — рассказывает В. Парнес. — И на войну она убежала прямо из эшелона: родители и не знали, что случилось на самом деле. Думали — отстала от поезда: разное ведь в ту пору случалось. А она вернулась в Москву, приписала себе два года в военкомате — ей же всего шестнадцать лет было, — прошла курсы по медицинской подготовке и была отправлена на фронт. Тогда же она, кстати, и сменила свое настоящее имя — Ленина — на Елену. И отчество — с Моисеевны на Михайловну. Чтобы родители не разыскали и в тыл не вернули. Все, что осталось родителям, — записка: «Прости меня, но сейчас звучит другая музыка»

Понять ли современному, выросшему в сугубо мирное время человеку мотивацию поступка шестнадцатилетней девушки, талантливой виолончелистки, обладающей, как и другие отличники знаменитой Гнесинки, безусловной «бронью»? «Не знаю, — отмечает В. Парнес. — Но мы были воспитаны так. Родители Лены — Моисей Варшавский и Ада Парнес, сестра моего отца, декоратор Театра Красной Армии и виолончелистка, были убежденными коммунистами. У них в семье царила преданность тогдашним идеалам: недаром они дали своим детям именно такие имена — Ленина от Ленина и Ким — Коммунистический Интернационал Молодежи. Настоящее имя Лены, кстати, было отмечено самим Сталиным».

Ей, лучшей ученице школы, доверили преподнести цветы на трибуну мавзолея во время праздничной демонстрации. Далее, как повествует семейное предание, история произошла и вовсе фантастическая: вождь поинтересовался у десятилетней школьницы, как ее зовут и где она живет. Она призналась, что семья вынуждена ютиться в Кунцеве, в доме с текущей крышей. «Ленина должна жить под солнцем, а не под дождем!» — изрек якобы Сталин. И совсем скоро Варшавские перебрались на новую жилплощадь в самом центре: комнату в коммуналке в Театральном проезде.

Иное время

Военные годы проходят в воспоминаниях В. Парнеса полосой отчуждения. Чередой случайностей — порой трагических, порой — счастливых. Московской и полтавской ветвям семьи Парнес довелось воссоединиться в эвакуации: заболевшая мать Владимира скончалась в госпитале, а его, хлебнувшего детдомовского горя пацана, разыскала мать Ленины — Ада Парнес, родная сестра его отца Федора Парнеса. «Она оформила надо мной опекунство, — продолжает В. Парнес. — С тех пор в моей жизни навсегда есть еще одна мать — мама Ада».

А о судьбе Ленины-Елены семья не знала долгих четыре года. «А как ее разыщешь, если имя и отчество она изменила? — размышляет В. Парнес. — И самой ей куда было писать? В Москву? Но квартира после отъезда близких пустовала. Писать просто «в эвакуацию» — тоже не дело, ведь ташкентского адреса Лена не знала». Лишь в 1944 году Ленине удалось приехать в Москву. Она зашла в Театр Красной Армии, где ее отец, вернувшийся с фронта после ранения, вновь работал художником-бутафором, и застала его на месте…

Вслед за этим дошли вести и до далекого Узбекистана. Свидетельство тому – фотокарточка, отпечатанная на толстой фотобумаге. Портрет Е. Варшавской в форме медсестры — точнее, наверное, все же «сестры милосердия»: слово из нынешней повседневности как-то не вяжется с одухотворенным лицом, обрамленным белоснежным платком. И словно совсем из другого мира звучат слова, выведенные старательным женским почерком на обратной стороне: «Женюрке — любимой сестренке от Ленины. P.S. Родная, ты меня поймешь. Сейчас не время жить спокойно. Убегаю на фронт».

Имя праведника

Подпись датирована 22 декабря 1944 года: наивное фронтовое суеверие, призванное продлить жизнь, как минимум, до придуманной даты, не спасло отправителя — ее жизненный путь оборвался ровно тремя месяцами раньше. «Именно поэтому родители долгое время не хотели верить в ее гибель, — вспоминает В. Парнес. — Надеялись — однофамилица… Долго надеялись».

Сейчас двоюродный брат Ленины надеется на другое: упокоение для останков родственницы. «Я еврей, но по душе — русский человек, — признается В. Парнес. — Я вырос и жил в России, моим родным языком всегда был и остается русский. Я бы похоронил Ленину в Москве. Но, к сожалению, в нашей стране, как повсюду, наверное, вне еврейского государства достаточно публики, которая продолжает осквернять еврейские кладбища. С этим пока что не может покончить никто. Я думаю порой — зачем затевать перезахоронение, если чья-то недобрая рука намалюет на Лениной могиле свастику? Пусть она лучше лежит в Израиле — мне просто будет спокойнее. Да и ей, пожалуй, тоже».

Точное место перезахоронения Е. Варшавской пока не известно, однако помощник главного раввина РФ Берла Лазара по связи с общественными организациями и госструктурами Андрей Глоцер не исключает, что им может стать всемирно знаменитая Масличная гора в Иерусалиме: место упокоения праведников едва ли не с Библейских времен. «Для иудаизма нет коммунистов или антикоммунистов, — поясняет он. — Варшавская выросла в атеистической стране, то есть может быть отнесена к тем, кого считают насильно обращенными в чужую веру в детстве. Но главное — она была фронтовой медсестрой. Спасала людей, а как говорили наши мудрецы, спасающий одну жизнь спасает целый мир. Думаю, имя праведника она заслуживает даже только за это».

Брат Елены Варшавской Ким тоже погиб на фронте.