погода
Сегодня, как и всегда, хорошая погода.




Netinfo

interfax

SMI

TV+

Chas

фонд россияне

List100

| архив |

"Молодежь Эстонии" | 02.03.07 | Обратно

Послесловие к песне

По следам гастрольной поездки Валентины Толкуновой по Эстонии

Нелли КУЗНЕЦОВА


Фото из личного архива Адольфа Кяйса

Адольф Кяйс, известный в Эстонии продюсер, организатор гастролей российских театральных знаменитостей, сказал мне: «Приходи послушать Толкунову…» Признаться, я удивилась. Мне казалось, что эстрадные певцы, тем более такие как Толкунова, не вписываются в сферу его обычных интересов.

Чем же она так заинтересовала его, достаточно искушенного и даже несколько избалованного блеском театральных звезд? Но он, не вдаваясь в подробности, коротко и как-то очень значительно сказал: «Ты просто посмотри на зал…»

Вечером в концертном зале «Эстония», где выступала Толкунова, мне с трудом нашли местечко. Зал был переполнен. В партере не было ни единого свободного кресла. Балконы тоже были заполнены до отказа. А ведь шумной, долгой рекламы, как это обычно бывает перед приездом звезд, на этот раз не было. Известие о концертах Толкуновой словно передавалось от человека к человеку.

Публика была разная. Оголенные плечи светских дам соседствовали со строгими пиджаками, скромными жакетами и вязаными кофточками. Больше было, конечно, среднего и старшего поколения, но присутствовала и молодежь. И волнение, волнение, предвкушение чего-то особенного, отрадного словно витало в воздухе…

И когда сцена осветилась, и в сиянии лучей появилась Валентина Толкунова в красном, каком-то летящем платье, со знаменитой своей косой, перевитой жемчужными нитями, зал взорвался долго не смолкавшими аплодисментами. А она, переждав эти аплодисменты, как-то очень задушевно, по-домашнему обратилась к слушателям: «Я рада приветствовать дорогих друзей, которых давно не видела…» Да, она давно не бывала в Эстонии, но оказалось, что здесь ее не только помнят, но и любят. И даже хранят какие-то старые программы ее концертов. После одной из ее песен на сцену поднялся из зала мужчина, о чем-то тихо заговорил с певицей. Она даже как-то охнула, что было слышно в зрительских рядах, и взволнованно сказала, что вот, она держит в руках программку тридцатилетней давности, на которой когда-то, много лет назад расписалась. И оказалось, что этот человек, ее слушатель, бережно хранил ее, старую программку, все эти годы.

Поразительно… Она пела всем нам знакомые песни. Но почему-то звучали они совсем иначе, чем прежде. Может быть, потому что пришли в наше неспокойное время из прежних лет? А может быть, потому, что в них просвечивал особый, ставший важным для нас смысл, который прежде мы, быть может, и не понимали или не принимали близко к сердцу, а теперь словно заново оценили. В самом деле, «такие старые слова, а как кружится голова…» Я видела, как рядом украдкой вытирала слезы женщина, чуть дальше — еще одна, как тихонько подносил к носу платок мужчина, пряча в нем лицо.

Валентина Васильевна сказала, что иногда ей дарят стихи слушатели ее концертов. А композиторы потом кладут их на музыку. Вот так однажды стихи подарила Толкуновой женщина, даже не назвавшая своего имени. Просто вынесла на сцену листок бумаги… «Ты чти, сыночек, мать… Какая ни на есть, она, сыночек, мать. Какая ни на есть, запомни, она — мать… Не упрекай, сыночек, мать, растила, как могла…» О чем они, эти стихи? О женщине? О Родине? Быть может, именно теперь, в безыскусные эти, даже наивные строчки вкладывается гораздо более высокий и широкий смысл, чем просто разговор о семейных отношениях. Так остро они воспринимаются сегодня…

А как могут сейчас, в острейшей нашей ситуации, звучать песни о войне? Валентина вспомнила, как ее пригласили в Калгари. Там, в далекой Канаде есть поселок, где издавна живут русские люди, многие годы оторванные от родины, от России. Они пригласили ее, как сказала Толкунова, ради одной песни. И хотя певица дала там сольный концерт, все-таки именно она, эта песня, стала главной. «Ах, милый, если б не было войны…» Она спела эту песню в Валга во время нынешних гастролей, и зал встал, как встают во время исполнения гимна или чего-то очень дорогого, важного, символического. Там, в Валга, эту песню, стоя, приветствовали и русские, и эстонцы. И сам мэр стоял, поддавшись общему порыву.

Удивительно, быть может, но от всех этих песен, которые мы знали и любили прежде, шло какое-то странное ощущение стабильности и покоя в окружающем мире. И наверное, люди, пришедшие на концерт, испытали чувство острой ностальгии по этому полузабытому чувству.

И, конечно, очарование голоса… Так надоели «шептуны», так надоели неприбранные, скачущие на концертах «артисты», называющие себя соавторами-исполнителями и демонстрирующие на сцене эстетическую свою ущербность и дурной вкус. А тут — спокойное достоинство, редкая задушевность, воплощенная женственность… И когда звучал последний аккорд какой-нибудь песни, Валентина Васильевна мягким, плавным движением протягивала руку в зал, словно даря ее, эту песню, залу. И зал благодарно принимал ее…

В российских газетах, кстати, идет сейчас острейшая дискуссия, начатая главным редактором «Литературной газеты» Юрием Поляковым, о песне на эстраде, о том, какой она стала. Кто-то назвал ее «ядом, льющимся в уши». В самом деле, что могут дать три-четыре слова, без конца повторяемые в сумасшедшем ритме, который мелодией назвать никак нельзя. Одно время была не просто модна, необходима авторская песня с ее замечательным текстом, полным глубокого смысла, дающим толчок размышлениям. О жизни, о любви, о дружбе… Помните, как Визбор с легкой его полуулыбкой пел: «Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены». В этом «увы», как хорошо сказал Владимир Шемшученко, лауреат международных и всероссийских премий поэзии, побывавший, кстати, недавно в Таллинне и выступавший здесь со своей гитарой, в этом «увы» все — и печаль, и надежда, и сожаление, и вера в то, что чье-то сердце вспомнит, поймет, отзовется, откликнется, сожмется от сострадания.

Так было и на этом концерте. И когда Толкунова пела последнюю песню, уже на бис, зал встал. Стояли все: и молодые, и те, что с седой головой, и те, что с палочками… Стояли в партере. Стояли на балконах. И когда Толкунова приглашающим жестом махнула в зал, он запел вместе с ней…

Я увидела в дверях взволнованное лицо и какие-то даже слегка шальные глаза Кяйса. Возможно, он и сам не ожидал такого взрыва чувств в зале. Хотя нет, он видел, как проходили концерты Толкуновой в Йыхви, в Нарве. Как бы то ни было, он угадал режиссерским ли своим, человеческим ли чутьем общественную потребность. В такого рода концертах. В такого рода песнях… Недаром к нему подходили десятки людей, чтобы сказать «спасибо».

…А концерт он все-таки срежиссировал. Вместе с Толкуновой выступали дети, танцоры Анжелы Макаровой. И это было так здорово, что душа волновалась…