"Молодежь Эстонии" | 16.03.07 | Обратно

Остановка в пути

Некоренное население до вступления Эстонии в Евросоюз и спустя 2-3 года

Фото Никиты ЧЕРНОВА

С юристом-аналитиком Центра информации по правам человека Вадимом ПОЛЕЩУКОМ беседует наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА.

— Для начала хотелось бы спросить: теперь, когда прошли парламентские выборы и стало ясно, что представительство русскоязычного населения на государственном уровне фактически отсутствует, даже во фракциях эстонских партий русских будет слишком мало, поневоле встает вопрос: как дальше будет выглядеть ситуация с некоренным населением? Ведь русскоязычное население не только не будет — через своих представителей — участвовать в решении проблем на государственном уровне, оно даже не имеет практически трибуны для обсуждения жизненно важных для него вопросов, высказывания своего мнения. Круглый стол при президенте Эстонии перестал функционировать еще год назад, Бюро по делам народонаселения при последнем министре больше занимается другими проблемами, тоже важными, очевидно, но все же другими, так, по-видимому, будет и впредь. Так на что уповать? В чем, на ваш взгляд, может быть выход?

— Да, в Эстонии сложилась довольно любопытная, если не сказать больше, ситуация. Тем более, что нам есть с кем сравнивать себя. В соседней Латвии, например, русская политика проявляет себя значительно более активно.

— А в Литве, как мы знаем, довольно успешно действует Польская партия…

— В политической жизни Эстонии нет такого резкого водораздела, острой поляризации по национальному признаку. Последние выборы показали, что за партии национального меньшинства готовы голосовать 10-15% русскоязычных граждан. Большинство из них голосовали за так называемые общенациональные партии.

— А насколько готовы эти партии представлять и интересы русскоязычного меньшинства? Во время предвыборной кампании все без исключения политические партии апеллировали к русским избирателям, играя на русском поле. Но что будет дальше?

— Вот это вопрос… Давайте посмотрим, как будет развиваться ситуация. Если уж говорить о русском поле, то, пожалуй, наиболее энергично на нем действовала Центристская партия. Я бы даже сказал, что она пошла на определенный риск, высказываясь за сохранение памятника на Тынисмяги, ради получения русских голосов. Но вот парадокс: получив эти русские голоса, во всяком случае, немалую их часть, она, по-видимому, окажется в оппозиции. Я думаю, реформисты, начиная эту игру с памятником, просчитали именно такое развитие событий.

Но давайте задумаемся: всегда ли Центристская партия учитывала интересы русскоязычного населения? Да, Майлис Репс, занимая пост министра образования и науки, предложила очень постепенный перевод гимназического образования на эстонский язык, что, несомненно, очень важно для нас. Но та же Репс поддержала законопроект о полномочиях языковой инспекции, что вызывает немалые сомнения в русскоязычной среде. Словом, деятельность Центристской партии, если оценивать ее с точки зрения интересов русскоязычного меньшинства, в общем-то неоднозначна.

— Хотя, если говорить о той же реформе русской школы, то другой партиец на посту министра, возможно, отменит то, что предлагалось центристами, во всяком случае в последнее время… Что ж, посмотрим, кто именно в новом правительстве займет пост министра образования и науки…

— К сожалению, политические партии, вошедшие в парламент и ведущие сейчас переговоры, очевидно попытаются реанимировать некоторые лозунги начала 90-х годов. Во всяком случае, ход предвыборной кампании, темы, которые обсуждались, и то, как именно они обсуждались, наводят на такие размышления.

Я, быть может, выскажу крамольную мысль, но нельзя не заметить, что вступление Эстонии в Евросоюз парадоксальным образом заморозило некоторые позитивные изменения, которые происходили у нас, вернее, начали происходить в последние годы. Эстония, надо сказать, была готова использовать опыт развитых демократий, желая продемонстрировать свою добрую волю перед вступлением в Евросоюз и НАТО и стараясь выполнить рекомендации уважаемых международных организаций, таких, скажем, как Совет Европы, некоторые структуры ОБСЕ и т.д. Но еще до 2004 года высказывались опасения, что принятие в ЕС будет воспринято эстонскими политиками, во всяком случае частью из них, не как аванс, а как признание заслуг. Возникла некая иллюзия, будто Евросоюз с полным одобрением относится к Эстонии, не будет вмешиваться в ее внутренние дела, и, собственно, никаких серьезных подвижек производить уже не нужно.

— Очевидно, так и получилось…

— Произошла некая остановка. Кстати, многие заметили, что эстонские политики нередко позволяют себе высказывания, которые стеснялись произносить еще несколько лет назад. Но дело даже не в этом…

Можно привести немало примеров, свидетельствующих о том, что остановка все же произошла. Посмотрим, например, что случилось с законодательством против дискриминации. Если перед вступлением в Евросоюз оно активно разрабатывалось, в том числе и потому, что этого требовали директивы Евросоюза, то после 2004 года к этой теме как-то быстро охладели. До лета 2006 года, то есть до получения «сердитых» писем из Брюсселя, никакой работы здесь не велось.

Кстати, Эстония в этом плане вовсе не уникальное явление. Польша, например, претендующая, между прочим, на роль лидера так называемой новой, то есть Восточной Европы, ведет себя еще более уверенно, если можно тут применить такое определение. Я, кстати, помню, как, прилетев в Варшаву в 2004 году, сразу же увидел в аэропорту плакат: «Добро пожаловать в столицу Новой Европы». Но столь высоко оценивая свое положение, Польша позволяет себе запрещать учебники по правам человека, разработанные Советом Европы, поскольку там есть положения и даже целые страницы, не устраивающие некоторых консервативно мыслящих политиков Польши.

Словом, получилось, что Брюссель как бы потерял рычаги непосредственного воздействия на ситуацию в гуманитарной сфере новых стран — членов ЕС. А политическая корректность, дипломатичность политиков, работающих в Европейском союзе, в его руководстве, представителей государств — развитых демократий не позволяют высказывать свои опасения, сомнения, как говорится, «прямо, грубо, зримо». Обычно предпочитают методы «тихой дипломатии». Но они, очевидно, не кажутся убедительными, требующими немедленного действия. Тем более, что и в западных государствах есть немало своих проблем.

— Вспомним хотя бы события в Париже, недавние молодежные столкновения в Копенгагене. И тем не менее… Скажите все-таки, разве нет больше четко выраженных европейских требований к нашей стране в связи, скажем, с защитой прав национальных меньшинств? Ведь всем нам это не может быть безразлично…

— В 2005-2006 годах были приняты три важных документа, касающихся защиты прав национальных меньшинств в Эстонии.

Первый из них был принят Консультативным комитетом по рамочной конвенции о защите прав национальных меньшинств. Эстония, как известно, подписала эту конвенцию и должна ее выполнять. Второй документ принимался Европейской комиссией против расизма и нетерпимости, в нем также давались оценки положения дел в этом плане в Эстонии. А в августе прошлого года свои соображения о ситуации в Эстонии высказал Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации.

Так вот первый документ, похоже, был вообще проигнорирован. Во всяком случае особой реакции на него в эстонской прессе не было. Что касается второго документа, то он был резко раскритикован у нас рядом высокопоставленных чиновников, занимающихся проблемами интеграции.

Документ ООН тоже, как ни странно, заметного внимания не привлек. И напрасно. Потому что в нем говорилось не только об имеющихся недостатках, но и о позитивных изменениях, происходивших у нас за последние годы.

— Хотя вряд ли кому-нибудь придет в голову обвинять эти международные организации в некой ангажированности, непонимании ситуации и т.д. Кстати, отчет Международной амнистии тоже, как известно, был встречен здесь, что называется, в штыки.

— Эксперты Международной амнистии, этой известной во всем мире правозащитной неправильственной организации, взяли узкую, хотя и очень важную для нас тему — языковую дискриминацию. Но, в сущности, они повторили то, на что указывалось в тех трех международных документах, о которых я говорил. Только сделали они это гораздо резче, острее, чем и вызвали такую отповедь со стороны эстонских властей.

Должен сказать, что в директивах Евросоюза указывается на 6 направлений, по которым возможна, да и происходит в реальности дискриминация. Это этническое и расовое происхождение, вероисповедание, пол, возраст, инвалидность и сексуальная ориентация.

В прошлом году по заказу Европейской комиссии в странах Евросоюза проводилось исследование, в ходе которого людям задавался вопрос: насколько распространена дискриминация по тому или иному из указанных направлений в вашей стране?

Так вот самые большие оптимисты оказались в странах Балтии. В Эстонии, например, люди, как показал опрос, признают наличие дискриминации лишь в вопросах возраста и инвалидности. Во всех остальных отношениях у нас ситуация как бы намного лучше. Этот излишний, прямо скажем, оптимизм вызвал уже немало вопросов в Брюсселе. Тем более, что из 25 стран, находившихся в составе Евросоюза до нынешнего года, Эстония занимает 24-е место по показателю, характеризующему степень информированности людей об их собственных правах.

— Что ж, эстонцы уверены, что дискриминации в нашей стране нет и быть не может. А русскоязычных, быть может, особо и не спрашивали…

— А может быть, они и не знают, что такое — дискриминация и как это бывает, когда ее нет на самом деле…

Я не хочу сказать, что в Эстонии существуют более серьезные проблемы, чем те, что есть в других странах Евросоюза. Но факт остается фактом: люди не знают своих прав и, следовательно, не могут себя защитить. А тема дискриминации недаром так часто и так, я бы сказал, настоятельно звучит в разных европейских документах. Это очень актуальная проблема для национальных меньшинств, в том числе и в нашей стране.

Но ведь должно быть понятно: мирное сосуществование, отсутствие раздражающей национальное меньшинство дискриминации — в интересах этнического большинства, если оно не хочет видеть постоянную угрозу своему благополучию.