"Молодежь Эстонии" | 27.03.07 | Обратно

Бронзовый солдат и мы

Валерий РОЩЕНКО

По одной из специальностей я – моряк. Мне довелось побывать во многих странах мира, наблюдать нравы и обычаи народов, племен, этнических групп. В конце концов, я склонился к мысли, что самыми активными создателями границ и государств на земном шаре являются не политики со своими армиями (хотя и они тоже), но, в первую очередь, нравственные особенности людей, которые заставляют их формировать очаги сообществ, наподобие магнитных аномалий.

К чему я все это? А все к тому же: когда ты уважаешь оппонента, проявляя к нему искреннее внимание, тебя тоже по меньшей мере будут уважать. Это – таблица умножения!

У моего сына есть друг. Назовем его Ахти. Однажды, зайдя к Ахти, чтобы поздравить с днем рождения, на письменном столе молодого человека, рядом с компьютером, я увидел два фотоснимка в одинаковых рамках. На одном - солдат Красной Армии в пилотке и гимнастерке, перечерканной ремнями, запечатлен на фоне пышной летней растительности; на другом – такой же солдат, сощурившийся в объектив, на фоне такой же растительности, скорее всего – кустов сирени, но в форме ефрейтора немецкой армии - во френче и шапочке с козырьком, именуемой иногда «геббелькой».

Когда я спросил, кто они - эти солдаты, Ахти ответил:

- Два моих деда. Один – по отцовской линии, другой – по материнской...

Он взглянул на меня сквозь очки спокойно, совсем невиновато.

Так и есть, подумал я, для него оба солдата - историческая память, оба герои, оба родные... Вот в чем уникальность судьбы маленькой Эстонии, по которой прошли армии двух враждующих сторон. Обе несли с собой как разрушения и лишения, так и ломку человеческих судеб, поляризуя их по принципу футбольных трибун. Враждующие державы каждая по-своему подвергали местное население насилию и репрессиям. О чем мы все знаем.

Ахти примирил обе стороны, поставив их представителей рядышком на письменном столе...

Не так давно в мою квартиру в Палдиски позвонила благообразная женщина с интеллектом учительницы на лице:

- Мы собираем подписи в защиту Бронзового солдата на Тынисмяги, - сказала она по-русски и подала листок. – Пожалуйста, подпишите, если вы «за»!..

- А где другие листки? – спросил я.

- Какие? – удивилась она.

- Альтернативные, - ответил я.

- О каких альтернативных списках идет речь? – удивленно спрашивала меня женщина, похожая на учительницу.

- Как о «каких»?! – в свою очередь удивился я. – Неужели неизвестно, что некоторые граждане голосуют за то, чтобы Бронзового солдата перенесли на другое место. Памятник стоит в центре Таллинна в качестве «монументальной пропаганды» исчезнувшего режима, вроде мавзолея на Красной площади в Москве. А есть еще люди, которые хотели бы добавить в композицию другого солдата, воевавшего и погибшего на другой стороне...

- Как?! Что вы такое говорите, русский человек?! – возмутилась она. – Мы, конечно, уважаем другие мнения, но... считаем, что памятник должен оставаться на месте.

- Уважение, - сказал я, - как и любовь к родине – вещи вполне материальные. Это – и дороги, и мусорные свалки, и памятники, и телеграфные столбы, стоящие наискосок. Если вы не представили альтернативные списки, значит никакого уважения к мнению оппонентов не испытываете. Все это – пройденный этап тоталитарного строя!

Мои назидания женщине, естественно, не понравились. Она поджала губы.

- Что же это получается, - сказала она, - нужно ставить памятник и гитлеровским солдатам?!

- Зачем гитлеровским? Гитлеровские приспешники осуждены на Нюрнбергском процессе. Им никто памятников не ставит. Памятник на Тынисмяги называется - павшим во Второй мировой войне. А павшие были на той и другой сторонах. Войну можно понимать как стихийное бедствие, вроде цунами, не так ли?!

- Ну, знаете! – возмутилась она. – Такому не бывать! Там находится захоронение советских солдат-освободителей.

- Если бы вы представили сейчас другие списки, - сказал я, - возможно, я подписался бы как раз за сохранение памятника как исторической реликвии. Но за безальтернативный подход к делу голосовать не стану. Тем более что захоронения бывают разного вида...

Как работник умственного труда женщина была склонна к дискуссиям.

- Каких таких разных видов бывают захоронения? – поинтересовалась она.

Я принялся объяснять:

- Захоронения бывают двух видов: естественные и мемориальные. Естественные - это кладбища. К нашему случаю не подходят. Мемориальные, в свою очередь, бывают трех видов: культурные – сердце Шопена, захороненное в костеле Варшавы, военные – могила Неизвестного солдата в Париже - и политические – мавзолей Ленина на Красной площади.

- Вот! В нашем случае Бронзовый солдат – военное захоронение! – обрадовалась она. – Ничего в нем нет страшного!

- Боюсь, больше политическое, чем военное, - сказал я. - Памятник броненосцу «Русалка» в Кадриорге никто не собирается демонтировать или переносить. Как и мемориальные плиты в соборе Александра Невского на Тоомпеа, поставленные в память военных моряков, погибших в Цусимском бою! Разве не так?!

- Может, и так, - вздохнула она, - но я все равно с вами не согласна. Хотя и уважаю ваше мнение, - добавила она, складывая листки, чтобы идти дальше.

– Все это мы уже пережили, - сказал я напоследок, - когда существовало одно единственно верное мнение и никто не должен был прекословить. У одних это называлось – фашизм, у других – сами знаете: шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству, стреляю без предупреждения!..

Тряхнув головой, пожав плечами, женщина удалилась; скорее всего, она так и не уяснила ни уникальности исторической судьбы страны, в которой ей приходится жить, ни своей роли в ней. Мало того, на следующий день некоторые соседи, пряча глаза, перестали со мной здороваться. Видимо, «учительница» рассказала им о нашей беседе. Все верно. Многие из нас шарахаются от исторической правды, как лошадь от автомобиля, прячась за шоры обкатанных формулировок. Всем, впрочем, интересно знать, как и что было на свете, но мало кому – почему это произошло.