погода
Сегодня, как и всегда, хорошая погода.




Netinfo

interfax

SMI

TV+

Chas

фонд россияне

List100

| архив |

"Молодежь Эстонии" | 11.05.07 | Обратно

Стрессовая ситуация


Наталья Ямпольская. Фото Никиты ЧЕРНОВА

Наталья ЯМПОЛЬСКАЯ, психолог больницы Висмари, специалист по прикладному клиническому психоанализу, групповой терапии, отвечает на вопросы «Соотечественника».

— Как вы, психолог, оцениваете в эти последние дни, недели состояние общества?

— Я бы хотела оценить то, что нами пережито, не с политической, не с экономической или исторической, даже не с социологической точки зрения, а именно как психолог, с учетом внутренних переживаний человека, с точки зрения душевной жизни отдельных людей. Как специалист именно в этой области я бы сказала, что последние события — в определенной степени следствие больших психологических травм, которые переживали жители Эстонии разных национальностей. И этот апрельский взрыв, та вспышка, которая произошла в конце апреля, проявила, даже обострила то, что до сих пор было в глубине. Как психолог я обеспокоена тем, что большинство населения Эстонии, русского и нерусского, пережило огромную травму, следы которой, очевидно, так или иначе будут ощущаться долго. Тем более что она, эта вспышка, как бы спровоцирована всеми предыдущими переживаниями. Собственно, выбросились на поверхность внутренние конфликты, неудовлетворенность, беспомощность.

— Поясните, пожалуйста, свою позицию, свой взгляд...

— Я думаю, что во многом это именно проблема идентичности. У русских это зачастую связано с отсутствием корней. В самом деле, кто я? Русский? Русскоговорящий в Эстонии? Бизнесмен? Несостоявшийся специалист? Нужны ли мы, здешние, своей исторической родине, или не нужны?

Словом, кто я? И по принципу социальной роли, и по национальной принадлежности, и по причастности к какому-то определенному классу. То же самое, в сущности, можно сказать и об эстонцах. Из-за трагической, в общем, судьбы народа идентичность у него нестабильна и не очень положительна. Как психолог я скажу, что любая неопределенность, хрупкость идентичности в том числе, всегда вызывает тревогу, потребность в поиске причин. И очень часто люди думают, что причина неудовлетворенности кроется не внутри них, а во внешних обстоятельствах. И тогда начинаются поиски врага...

— Ну, по этой части здесь накоплен немалый опыт. Многие, и политики в том числе, убеждены, что именно образ врага, который определен, показан людям, как бы перед ними обнажен, помогает сплачивать народ. Похоже, этим средством у нас пользовались и продолжают пользоваться слишком часто.

— Не только в политике... Это бывает и в обыденной жизни. «Враг» может быть любым. Скажем, этот рыжий, а тот приехал в страну позже меня. Кстати, это последнее наблюдается, скажем, в Израиле.

В сфере нашей профессии это называется психологической защитой от тревоги. Поиск врага, поиск козла отпущения, если говорить с точки зрения психолога, связан с низкой самооценкой. Если человек уверен в себе, если он состоялся, если он востребован, то становится хозяином своей жизни и выход из трудных ситуаций находит сам. Тогда у него нет причины считать, что кто-то другой виноват в его неудачах.

— Кажется все-таки, что вы упрощаете ситуацию, отрывая ее от социальной почвы, от социально-экономических, скажем, причин, от многого из того, что окружает нашу жизнь, влияет на нее.

— В Эстонии много людей с такой, как я говорю, слабой, ранимой, хрупкой идентичностью, много людей, которые не смогли или не могут, или думают, что не могут, реализовать себя. Это сработало...

— Иными словами, вы думаете, что ситуация должна была взорваться...

— Конечно. В немалой степени и потому, что у людей разных национальностей, живущих в Эстонии, разные способы решения своих внутренних проблем. Не буду расшифровывать, пусть люди подумают сами, здесь есть почва для серьезных размышлений.

Знаете, мы с коллегами часто обсуждаем ситуацию. В том числе и с эстонскими... Надо понимать, что столетия пребывания на этой территории представителей других государств, других народов, другой власти выработали у эстонцев определенный способ психологической защиты, сохранения своей идентичности. В психологии это называется «расщеплением»: про себя думаю одно, внешне поступаю иначе, никому не рассказываю о своих чувствах, переживаниях. Словом, притворяюсь, если говорить совсем просто, притворяюсь, чтобы меня не уничтожили. С точки зрения социального выживания, это здорово, это помогает сохранить себя, свою внутреннюю сущность, свои мысли, планы и т.д. Но с точки зрения психического здоровья, это опасно, это приводит к дисгармонии. Не случайно в Эстонии, если брать именно медицинский, психологический аспект, всегда было много самоубийств.

Ну, а у русских, как вы знаете, все наружу, все взрыв, агрессия...

— Интересно, как вы, психолог, оцениваете интеграционные процессы? Многие утверждают, что эти апрельские события убили интеграцию, откинули нас назад, в начало 90-х, что надо все начинать сначала. И очевидно, не так, как прежде...

— Видите ли, взаимопонимание начинается где-то на стыке. Не на твоей территории и не на моей... Это трудно организовать. И это как раз — задача психологов, социологов. Не так просто добиться, чтобы кто-то не просто пожалел одну общину за счет другой, встал на ее позиции, отказавшись от своих, а находил нечто важное для всех, общее. Вот сейчас, например, к нам часто приходят люди из смешанных семей. Им трудно, как было трудно в начале 90-х. Смешанные семьи не выдерживают подчас напряжения в обществе. Они ощущают это зачастую больше, чем «однородные»...

— И что же вы говорите мужьям и женам?

— А я говорю им, что кроме национальных позиций существуют еще общие дети, о которых надо думать, общие интересы в других сферах жизни. Надо постараться встать над ситуацией, воспринимать друг друга не как русскую и эстонца или, наоборот, эстонку и русского, а как супруга и супругу, близкого человека, с которым есть общие цели, какие-то общие интересы в других областях, как мать или отца общих детей.

Мне кажется, что и в интеграционных программах у нас слишком силен национальный аспект и слишком мало общечеловеческих, общегражданских ценностей. Потому они и терпят крах...

Я думаю, что и в языковой политике с самого начала были заложены большая тревога и страх. И коренного, и некоренного населения...

Мне, кстати, приходилось нередко участвовать в разного рода судебных экспертизах. И я не раз видела, что стрессовые, критические ситуации возникают, когда ощущается опасность и для тела, так сказать, то есть для жизни человека, и когда она ощущается для личности, для души. Судебная психология показывает, что в таких случаях человек нередко превышает меру защиты себя. Бывает самооборона тела, а есть и самооборона души.

— Скажите, что вы как психолог могли бы посоветовать людям, в первую очередь, молодым, которые участвовали в событиях на Тынисмяги или видели их со стороны, но глубоко переживали? Таких ведь очень много...

— Да, много. Люди пережили глубочайшую психологическую травму. Медики говорят о гематомах, сотрясениях мозга, переломах, ушибах. Я же говорю о переломах, ушибах души, опасности для психики. И тут впору говорить о необходимости экстренной психологической помощи, как, скажем, после гибели парома «Эстония», когда был создан кризисный центр.

Кризисная психология во всем мире свидетельствует о том, что помощь должна быть оказана в таких случаях в первые же три дня, в первую неделю. Плохо, когда такие сильные переживания уходят вглубь.

Я бы посоветовала родителям подростков, юношей и девушек, так или иначе участвовавших в апрельских событиях или близко наблюдавших их, обратиться к специалистам-психологам. Вне зависимости от того, совершили или не совершили дети нечто, что, быть может, нам не нравится, важно сейчас выслушать их, уговорить не лежать, скажем, часами на койке, уткнувшись носом в стену или в подушку, а продолжать нормально учиться, работать и т.д. Важно понять, что стресс, загнанный внутрь, приводит к долгим и опасным депрессиям, к чрезмерному употреблению алкоголя, даже к самоубийствам. Ведь многие юноши пережили унижение не только человеческого, национального, но и просто мужского достоинства. Это тяжело для психики. И задача отцов и матерей, бабушек, дедушек — постараться создать для этих ребят и душевный, и физический комфорт. Ну, чтобы было тихо, тепло, вкусная еда и т.д. Это важно, кстати, не только для подростков... То, что пережили люди, одни меньше, другие больше, психологи называют стрессовым регрессом. Нужно его преодолеть. Это важно и для семьи, и для самого человека, и для общества...

Тем, кому нужна помощь, сообщаю номера телефонов:

Кризисный центр: 631-4300.

Регистратура больницы Висмари, где работают психологи: 662-1068.