|
"МЭ" Суббота" | 23.11.07 | Обратно
Образование на русском с точки зрения жизни и бизнеса
Элла АГРАНОВСКАЯ
фото
Николая
ШАРУБИНА |
Высшее образование на русском языке - тема, которая в нашей стране то становится
немыслимо актуальной, то, теряя свою значимость, увядает, чтобы спустя какой-то
промежуток времени вспыхнуть с новой силой. На каком этапе мы находимся сегодня?
Отвечая на этот вопрос, проректор университета Audentes, профессор Ирина НЕЛИСОВА
говорит, что возникает ощущение, будто сейчас мы вернулись лет на десять-пятнадцать
назад.
Когда абитуриентов мало, любой хорош
- Казалось, что процессы у нас уже развиваются в рамках саморегуляции,
- продолжает профессор Нелисова. - Есть такая теория бифуркационной интеграции.
Это когда государство, скажем, отстаивает очень важные для него ценности,
а то, что не совсем в эти ценности вписывается, в условиях демократического
общества может, например, существовать в частном секторе. И до недавнего
времени образование на русском языке, по крайней мере, высшее, вполне могло
существовать именно в частном секторе. Сейчас этот вопрос снова обрел остроту
дискуссии. Почему? Трудно сказать. Но, видимо, это напрямую связано с апрельскими
событиями. И, мне кажется, с двух сторон есть некоторые непроработанные
вещи, связанные со страхом, с напряжением. Однако, возникнув в обществе,
ни то, ни другое не становится хорошим советчиком.
- Известно, что в любой дискуссии существуют, как минимум, две стороны.
О каких сторонах, на ваш взгляд, можно говорить сегодня, если речь идет
о русском образовании?
- Обратите внимание, когда мы говорим «русское образование» - немедленно
возникает политический аспект. Образование на русском языке - это звучит
несколько мягче. Однако сегодняшняя ситуация, связанная с желанием ректора
Таллиннского университета Рейна Рауда создать Екатерининский колледж с
обучением на русском языке, как мне кажется, окрашена именно в политические
тона. Решение об открытии этого колледжа должен был принять Сенат Таллиннского
университета. Противниками же этой идеи, насколько можно судить, стали
Таллиннский Технический университет и Тартуский университет. И тут трудно
сказать, кто что защищает. Не мною придумано, что любая политика - это
концентрированное выражение экономики. Поэтому нужно посмотреть, за что
люди борются. Взглянув на демографическую ситуацию в стране, без труда
обнаружим, что через три-четыре года у нас возникнет демографическая яма,
потому что дети, которые должны были родиться в период перестройки, не
родились. Естественно, абитуриентов в вузах будет меньше, и тогда любой
абитуриент будет хорош. Понятно, что эстонская интеллигенция хочет студентов
обучать на эстонском языке: чтобы выжить. А русская интеллигенция хочет
обучать на русском языке: тоже чтобы выжить. Заранее приняв во внимание
грядущую расстановку сил, наш международный университет Audentes стал лидером,
предложив концепцию обучения на трех языках. Это был очень разумный ход.
Где-то по такой же модели, в принципе, оправданной с точки зрения жизни,
решил пойти Рейн Рауд. Объяснима эта модель и с точки зрения бизнеса. Но
если в эти сферы вторгается политика, то она, естественно, использует все
рычаги власти, чтобы как-то распределить имеющиеся средства. Ведь каждый
пришедший в вуз абитуриент - это одновременно и деньги, не важно, из своего
кармана он заплатит за обучение или из кармана налогоплательщика, - важно,
что эти деньги будут находиться в бюджете того или иного университета.
Поэтому, скажем, университеты с национальной ориентацией хотят использовать
политические рычаги, сделав образование только на эстонском языке, которое
будут получать в том числе и русские выпускники. А Рейн Рауд, исходя из
своего образования и своего понимания ситуации, решил демократизировать
этот процесс.
С позиции конкурента и человека
- А если взглянуть на проблему шире - нам нужен еще один колледж, дающий
образование на русском языке?
- Ну, что я могу ответить? Естественно, нашему университету не нужен еще
один конкурент. И лично мне, как человеку, отвечающему в Audentes за образование
на русском языке, он тоже не нужен. Не важно, что колледж намерен предлагать
социальное и гуманитарное направление, - важно, что часть абитуриентов
туда, конечно же, уйдет. Тут важно еще понимать, что образование тоже стало
бизнесом. И стало стратегическим ресурсом, в том числе и государственным.
Поэтому как конкурент, исходящий из прагматики, я как бы против. Но как
человек и русский интеллигент хотела бы выразить поддержку эстонскому интеллигенту
Рейну Рауду, потому что не каждый сможет пойти против потока в столь сложной
ситуации. Однако при этом, наверное, не стоило позволять себе не совсем
этичное высказывание в адрес русской интеллигенции, называя частное образование
на русском языке «сомнительным». Хочется напомнить, что именно эта бифуркационная
модель помогла русской интеллигенции сохраниться в новых условиях и остаться
в своей профессии. Безусловно, хочется оставаться в своей профессии и дальше.
Более того, мне кажется, что ни одно государство не заинтересовано в том,
чтобы шла люмпенизация общества. Ведь кто в таком случае будет лидером
мнения? До сих пор нам все-таки удавалось договариваться.
Отбросив психологический аспект
- Но если отбросить интересы конкретного университета, в том числе и вашего,
интересы его преподавательского состава, в том числе и ваши личные, что
помимо психологического аспекта, на ваш взгляд профессионала, дает высшее
образование на русском языке в условиях национального государства?
- Хороший вопрос. В принципе, да, тут есть отчасти моменты, которые позволяют
детям расслабиться и не учить как следует эстонский язык. Но есть и другая
сторона, и тут нужно найти баланс. Известно, что усваивать специальные
предметы на родном языке лучше, и этот факт бессмысленно опровергать. Но
не нужно забывать и эстонский язык. Думаю, что эта схема - 60 и 40, или
70 и 30, или 80 и 20, это неважно - должна в какой-то степени сохраняться
и в высшем образовании. Словом, ряд предметов нужно обязательно прослушать
на эстонском или английском языке. Кстати, наш университет дает такую возможность,
то есть можно параллельно брать какие-то курсы и слушать их на эстонском
или английском языке, и наоборот.
- А человеку, который получает университетский диплом, полностью пройдя
курс обучения на русском языке, разве потом не сложно вступать в профессиональную
жизнь, не имея языковой основы по своей специальности?
- Вы задаете вопрос, на который у меня нет ответа, поскольку наше общество
в этом, психолингвистическом смысле, не изучено. В нашем обществе 32 процента
населения говорят на русском языке. И у нас есть культурное пространство,
есть образовательное пространство. Не знаю, хорошо это или плохо как наследие,
допустим, советского режима, да это и не имеет значения. Главное, что это
есть. И как с этим наследием поступать, я не знаю. Мне кажется, что не
следует поступать, как варвары.
|
