"МЭ" Суббота" | 23.11.07 | Обратно

Топ-десятка таллиннских утрат

Йосеф КАЦ

Глубокой осенью, когда природа погружается в предзимнее оцепенение и щемящая красота увядания сменяется туманной грустью, воспоминания по ушедшему и ушедшим волей-неволей наполняют душу. Недаром именно на ноябрь у большинства европейских народов приходится день поминовения усопших - в эстонском календаре он называется hingedepäev. А значит, вспомнить утраченные памятники таллиннского прошлого - самое время.

Не будет преувеличением сказать, что судьба отнеслась к нынешней столице Эстонии достаточно милосердно: за исключением трагических событий Второй мировой войны, массовой гибели кварталов исторической застройки Таллинну испытывать не доводилось. Да и относительная отдаленность от основных торговых потоков XIX столетия сохранила средневековое ядро города от модернизации и перестройки. Однако развитие городского организма никогда не обходится без потерь - о них и поговорим.

Начнем с Тоомпеа. Несмотря на то, что искать колыбель городской жизни следует здесь, памятников седой старины на вышгородских улочках не так уж и много. Разве что завершенный уже в XVIII веке Домский собор, западная и северная стены замка Тоомпеа с Длинным Германом, остатки еще нескольких консольных башен и... все. Средневековая застройка Верхнего города сохранилась до наших дней разве что в виде изготовленного более трехсот лет тому назад макета, копия которого находится в экспозиции башни Кик-ин-де-Кек. Здания, зафиксированные на нем, сгорели в многочисленных пожарах, последний из которых опустошил Тоомпеа в 1684 году. Так что, в каких жилищах коротали зимы ливонские бароны и каким образом воплощали свои фантазии в архитектуре - остается только догадываться: картина прошлого, так живописно представленная бытом бюргеров Нижнего города, оказывается утраченной если и не наполовину, то на треть - точно.

Начав разговор о таллиннских утратах с Тоомпеа, невозможно не упомянуть об архитектурном памятнике, бесследно сгинувшем не так уж и давно - «каких-нибудь» полтора с небольшим столетия тому назад. Речь идет о Домских воротах. Они же - Рижские: выбор названия зависел от того, собирался ли говорящий въехать под их аркой на территорию Верхнего города или же, напротив, выехать в сторону Пярну и Риги. Двойное название не спасло ворота: после того, как Таллинн был исключен из списка крепостей Российской империи, их снесли - одними из первых - в 1858 году. И это вдвойне жаль - потому, что ворота эти были единственными в городе, выстроенными в стиле барокко. Ныне лишь гравюры позволяют оценить облик фортификационного сооружения XVII столетия, напоминающего даже не сугубо утилитарную постройку, а, скорее, триумфальную арку - торжественный въезд на «ревельский акрополь».

Горожанин, избравший для спуска из Верхнего города в Нижний улицу Люхике-Ялг, неизбежно окажется у церкви Нигулисте - наиболее серьезно пострадавшего во Вторую мировую войну памятника готической архитектуры Таллинна, но, по счастью, воссозданного из руин. Что воссоздать не удалось - так это утраченное в стародавние времена: так давно, что никто, пожалуй, уже и не вспомнит, когда точно. К числу утрат относятся уникальные церковные часы, украшавшие собой некогда интерьер кирхи святого Николая - в описях они перестают фигурировать уже к началу XVII века. Лишь средневековые аналоги, сохранившиеся, например, в соборах шведского Лунда и польского Гданьска, позволяют нам представить, какой шедевр утратил Таллинн, никаких изображений часов не сохранилось. Известно только, что знаменитому ревельскому мастеру эпохи Ренессанса Михкелю Зиттову было поручено вызолотить для них изображения солнца и луны, а также изготовить движущуюся фигурку Смерти. Вероятно, схожую с той, что и по сей день «пугает» туристов, глазеющих на механическую процессию, появляющуюся каждый час в оконцах курантов Староместской ратуши Праги. Оказавшимся в чешской столице таллиннцам стоит взглянуть на них повнимательнее и задуматься - ведь и у нас могло бы сохраниться нечто подобное...

Развивая церковную тему, стоит упомянуть еще об одном оригинальном памятнике сакрального зодчества - расположенной на подворье Пюхтицкого монастыря православной церкви Введения в храм пресвятой Богородицы. Выстроена она была на рубеже прошлого и позапрошлого веков приблизительно на месте современного цветочного магазина «Каннике»: старожилы и по сей день уверены, что выложенная из «диких» валунов стена - как раз часть сгинувшего архитектурного ансамбля. Решенная в формах культовой архитектуры допетровской Руси, церковь выигрывала своей соразмерностью как московско-ярославским прототипам времен первых Романовых, так и окружающей застройке таллиннского предместья. Здание было лишено и тени излишества или казенщины - уют и соразмерность, кажется, излучают даже черно-белые снимки. Остается лишь сокрушаться, что пережившая военное лихолетье церквушка была снесена в 1960 году: для нужд возрастающего уличного движения реконструировали улицу Ломоносова - нынешнюю Гонсиори...

Среди утраченных памятников русского Таллинна - точнее, губернского города Ревеля - особое место принадлежит монументу Петра Великого, открытому на нынешней площади Вабадусе в 1910 году и снятому дюжиной лет позднее. Точнее - в мае 1922 года, когда бывший Сенной рынок, успевший побыть Петровской площадью, стал парадным лицом молодой Эстонской Республики, будущим градостроительным и идеологическим центром ее столицы, где памятник иноземному монарху смотрелся бы неуместно. Снятый со своего постамента бронзовый император был перевезен в Кадриорг, где «таял» в буквальном смысле на глазах: вначале от скульптуры оставили погрудный бюст, а остальное пустили в переплавку, потом еще раз «обрезали» то, что осталось. В годы Второй мировой войны памятник бесследно исчез - а список утрат Таллинна пополнился оригинальным произведением монументальной скульптуры...

Если уж наши странствия завели нас в Кадриорг, следует упомянуть еще об одной утрате - быть может, и не столь заметной, но досадной - определенно. Речь идет о трамвайной линии до памятника «Русалке», существовавшей где-то до начала двадцатых годов ХХ столетия. Действовала она, правда, исключительно в летнее время, когда стоящий на берегу моря памятник и разбитый вокруг него сквер привлекали наибольшее число отдыхающих. Привлекает он их и по сей день - да только на трамвае не подъедешь: во время электрификации линий городские власти, вероятно, решили, что незачем «серьезный» общественный транспорт превращать в летний аттракцион. По-своему, конечно, отцы города были, наверное, и правы, но оставь они «приморское» ответвление в покое - глядишь, в восьмидесятые годы его бы протянули, например, до Пирита. Разгрузив тем самым одну из самых перегруженных в летние месяцы магистралей.

От пиритаского променада взгляд стремится в сторону виднеющегося через залив Старого города. Доминантами его силуэта являются церковные шпили - основной тон задают здесь ведущие между собой спор башни Нигулисте и Олевисте. В средние века «спор» бы этот оказался бессодержательным: пальма первенства оставалась бы за второй колокольней. Изначальный шпиль Олевисте, сгоревший от молнии в 1625 году, вполне достоин того, чтобы пополнить собой список таллиннских утрат. Конечно, если судить по старинным изображениям, был он несколько тяжеловат. Зато достигал высоты в сто шестьдесят с лишним метров, являясь, таким образом, самым высоким строением средневековой Европы. Впрочем, и нынешний шпиль Олевисте, возведенный после пожара 1820 года, и поныне является рекордсменом среди таллиннских высоток. А по мнению патриотов города, и самым высоким шпилем то ли во всем Балтийском регионе, то ли в Северной Европе. Что, согласитесь, тоже неплохо.

Список таллиннских утрат получился бы излишне «материально-архитектурным», если не упомянуть об одном городском празднике - некогда одном из самых популярных, но в наши дни выродившемся в формат незамысловатого детского веселья на ледяных горках. Речь идет о масленичном карнавале, представить без которого быт средневекового ревельца едва ли возможно. Празднество с шествиями ряженых, уличными танцами, иллюминацией, катанием на санях попало в немилость церковных властей эпохи Реформации как слишком «языческое». Так что современным таллиннцам остается лишь наслаждаться вкусом булочек со взбитыми сливками и сокрушаться, что каких-нибудь полтысячелетия назад карнавал в Ревеле был таким же обыденным делом, как сейчас - в Кельне или Венеции...

Если надеяться на возобновление традиций средневековой ревельской масленицы в том или ином виде есть хоть малейшая надежда, то дождаться воссоздания одного из наиболее характерных сооружений позднеганзейской поры, до середины сороковых годов украшавшего собой ансамбль Ратушной площади, нам, увы, вероятно, «не судьба». Речь идет о палате мер и весов, важне, выстроенной к 1554 году. Выгоревшее во время мартовской бомбардировки здание не спасло даже то, что оно считалось одним из двух памятников ренессансного зодчества в городе: решили, что во имя дополнительного пространства для проведения «демонстраций трудящихся» важней можно и пренебречь. Демонстрации давно отошли в область воспоминаний, несколько лет назад Союз архитекторов предложил воссоздать точную копию утраченного здания из ледяных блоков - но дальше разговоров дело не пошло. Ныне разве что настоящие знатоки Старого города сумеют различить выложенный розовым камнем на брусчатке Ратушной площади контур стен утраченного памятника старины...

Разговор о списке таллиннских утрат уместно завершить у строительный площадки нового центра Сакала. Оно, конечно, понятно, что старое здание амортизировалось, что площади в самом сердце столицы дороги, что под солидной облицовкой из традиционного плитняка-доломита таилась расползающаяся кирпичная кладка, но... Но стоило, наверное, подойти к оригинальному памятнику архитектуры восьмидесятых годов чуть более почтительно, чем оставить от него лишь грустно взирающую на растущий котлован башню. Хорошо, впрочем, что пощадили хоть ее: хочется верить, что уничтоженным весной этого года центром Сакала список бездумных таллиннских утрат будет на долгие годы исчерпан.