"МЭ" Суббота" | 18.04.08 | Обратно

Изгнание времени

Ревельская Александровская гимназия. Начало и конец

Александр БОРИСОВ

Здание Александровской гимназии. 1900-е годы. 2 x фото из архива автора

Наивный человек, перепуганный загадочной непредсказуемостью будущего, пытается дорожить прошлым. И закономерно сторонится всего авангардного, заостренного и нацеленного в будущее отчаянной, экстремальной пытливостью подрастающего поколения.

Обыватель, что с него возмешь? Он может думать, что старые здания определяют сложившийся архитектурный облик города и наивно верить в то, что он имеет отношение к окрестной красоте хотя бы собственным почтением к древностям и неравнодушием к прекрасному, запечатленному в архитектурном языке предков, и простодушно уверен, что старый город должен таковым и оставаться. То есть старым. Он бы хотел, поворачивая за привычный угол, в процессе традиционной ходьбы по сложившимся маршрутам упираться взглядом в привычные стены, дома, городские панорамы, которые излучают чуть ли не одушевленную основательность вечности. Простодушный обыватель верит, что архитектурный облик города – это фундаментально сложившаяся, своим эстетическим и духовным смыслом вбитая в бесстрастную вечность традиция, глобальная привычка, духовная опора, зафиксированная в материальном проявлении свершившихся времен.

По простейшей логике бытия прошлое трогать нельзя. Его можно приумножать новыми свершениями. Но если на свершения мозгов не хватает, то, в крайнем случае, просто сохранить и передоверить будущему. Будущее – это единственное место во времени, которое имеет право одаривать нас радужными надеждами.

Простая история

Оркестр духовых инструментов гимназии. Актовый зал. 1911 год.

Это простой фрагмент обыденной и повседневной истории массово завершенного проживания и особо не примечательных повседневных свершений, главное достоинство которых в том, что они были частью поступательного и в общем-то созидательного движения вперед. Это история из жизни большинства, которую историки обходят вниманием, потому что она проста, понятна и последовательна, без истеричных взвизгов неожиданных свершений, без многотысячной резни и лихого, ухарского взаимоистребления, с мельтешащими во всем этом глобальном бардаке великими историческими личностями, под величие которых не приспособлена ни одна разумная эпоха. Исторические личности не украшают время. Они его портят.

История Александровской гимназии разумна, спокойна и чиста. Она начиналась с осознания лучшими представителями русского общества Риги и Ревеля необходимости иметь средние учебные заведения с русским языком преподавания. Именно это было изложено в прошении, поданном генерал-губернатору Остзейского края графу Шувалову в 1864 году. Просвещенный Шувалов отнесся к просьбе с сочувствием и в 1865 году представил в Министерство народного просвещения записку об учреждении отдельных русских гимназий с одним классическим языком с допущением преподавания местных языков, латышского и эстонского, как необязательных предметов. Забегая вперед, заметим, что эстонский язык преподавался в Александровской гимназии успешно и постоянно. Вот что, между прочим, писал граф Шувалов в своей записке: “... ввести в качестве необязательных предметов местные народные языки: латышский в Рижской и эстонский в Ревельской гимназиях по следующим соображениям: русские гимназии, возделывая научно местные языки, не только не будут отрывать ищущих образования латышей и эстов от их народного корня и от интересов их родичей, как это делается в местных немецких учебных заведениях, а, напротив, дадут детям латышей и эстов средство сохранить и укрепить живую и плодотворную связь с родными племенами, между которыми они будут в свою очередь проводниками просвещения и распространителями знания русского языка. В настоящее время ... лишены всяческих средств научиться грамотно употреблению (местных) языков, потому что хотя с детства и усваивают эти языки, но бессознательно, и впоследствии не могут ни сами понятно писать на них, ни верно понимать писанное на них. Живым доказательством сказанного служат все здешние присутственные места, неохотно принимающие бумаги на местных языках, посылающие предписания в крестьянские суды на не понятном для туземцев немецком языке и требующих от них протоколов на немецком же языке...”

Остатки Александровской гимназии, 2008 год. Фото Николая ШАРУБИНА

Выныривая из убаюкивающих экскурсов в историю и озирая современность, можно подивиться на то, как с помощью научно возделанных местных наречий изгоняется теперь язык, способствовавший этому возделыванию. Есть в этом какое-то неестественное смещение в сторону исторической неправедности.

Сначала созрело решение Государственного совета об учреждении Александровской гимназии в Риге. 1 июня 1867 года на журнале кабинета министров появилась собственная Его Императорского Величества резолюция: “Исполнить”, и уже 10 января 1868 года состоялось торжественное открытие первого в Прибалтийском крае русского среднего учебного заведения. После этого очередь дошла до Ревеля.

Во всех этих обыденных событиях нет захватывающей интриги. Только долгая, настойчивая и скучноватая рутина, оправданная тем, что обычно является предысторией любого замечательного свершения. Высокопоставленные чиновники дружно и искренне поддерживали это душеполезное образовательное начинание. Жители Ревеля писали ходатайства к эстляндскому губернатору М.Н.Галкину-Враскому. Он проникался, сочувствовал и писал в С.-Петербург. На смену Галкину-Враскому пришел князь Шаховской-Глебов-Стрешнев, который тоже с пониманием отнесся к чаяниям ревельского общества и продолжил переписку со столичными властями. Министр финансов России, статс-секретарь Михаил Христофорович Рейтерн имел желание помочь жителям Ревеля, но не имел возможности чрезмерно обременять государственное казначейство одновременным отпуском сумм на открытие сразу же двух гимназий и просил подождать пару лет. Наконец в июне 1871 года эстляндский губернатор получил уведомление о решении общего собрания Государственного совета в Департаменте государственной экономии о своем решении: “1. Испросить Высочайшее Его Императорского Величества соизволение на учреждение в Ревеле гимназии, с присвоением оной наименования “Александровской”. 2. Означенную гимназию устроить на основании Высочайше утвержденных 19 ноября 1864 г. общих штатов и устава гимназий ....” Ну и так далее. С тщательным изложением неизбежной в таких случаях лингвистической и смысловой казенщины.

Под нужды гимназии у наследников ратсгера г. Христиана Ротерманна за 46000 рублей был приобретен обширный дом на Русском рынке. 20 января 1872 года состоялось торжественное открытие. На это торжество прибыли: генерал-губернатор Прибалтийского края князь П.Р.Багратион, епископ Рижский и Митавский Вениамин, попечитель Дерптского учебного округа П.К.Жерве. В Ревельском Преображенском соборе в присутствии всех высокопоставленных лиц Высокопреосвященным Вениамином была совершена литургия. Потом все собрались в зале Александровской гимназии и выслушали сообразные торжественному событию речи.

Высокопреосвященный Вениамин передал в дар гимназии икону святого Александра Невского и завершил торжества такими высокими словами: “Александр Невский! Александр-освободитель! Какие светлые имена в истории России! Какие светлые личности в устроении судеб русского государства и русского народа! ... Отселе они оба присутствуют здесь. Один священным изображением и именем, а другой – именем и Всемилостивейшим повелением – быть этому учебному заведению .... Заведение ваше слишком юно; оно пока чистая, неписанная таблица; оно не имеет ни истории, ни преданий, но с того дня, как начнется ваше образование в этом заведении, ваше образование, в свою очередь, начнет класть основание истории и преданиям самого заведения. Отныне честь и слава заведения сего будет определяться достоинством вашего образования”.

Напутствие было пророческим. Судьба Александровской гимназии сложилась блистательно. Ее деятельность не ограничивалась обязанностями, регламентированными сухим и строгим следованием правилам образовательного процесса, но стала частью многообразной и насыщенной духовной жизни города. Этому способствовал высочайший интеллектуальный уровень представителей преподавательского состава. Стоит вспомнить несколько имен. С 1886 по 1891 год директором гимназии был Григорий Андреевич Янчевецкий (кстати, отец писателя Яна, автора широко известных и популярных книг, посвященных русской истории), окончивший курс в Киевском университете. Помимо своих прямых обязанностей директора и преподавателя греческого языка он занимался издательской, редакторской и научной деятельностью. Григорий Андреевич написал несколько научных трудов, перевел “Сочинения” Ксенофонта и “Описание Эллады” Павсания, издавал педагогический журнал “Гимназия”, а впоследствии и приложение к нему “Педагогический еженедельник”. Оба издания были весьма популярны в профессиональной педагогической среде на всей территории Российской империи. В научных кругах большим авторитетом пользовалось имя преподавателя древних языков Ивана Александровича Тихомирова, выпускника С.-Петербургского историко-филологического института, исторические исследования которого периодически появлялись в “Известиях отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук” и других периодических изданиях России. Иван Осипович Яблонский, окончивший курс в Императорском Московском университете, неустанно занимался историческими изысканиями, публикуя свои труды в журнале “Русская старина”. Столь же авторитетны имена многих других преподавателей Александровской гимназии, успешно сочетавшие преподавательскую деятельность с занятиями наукой. Практически все преподаватели были выпускниками центральных российских университетов.

В программе не было дисциплин, которыми можно было пренебречь, отнеся их к разряду второстепенных (весьма распространенное явление современности). Чистописание и рисование преподавал Митрофан Петрович Верещагин, окончивший Императорскую Академию художеств, награжденный за успехи в обучении двумя малыми и двумя большими серебряными медалями и внесенный Кондаковым в знаменитый “Словарь русских художников”. Успешными выпускниками той же Императорской Академии художеств были преподаватели Исаакий Васильевич Черезов и Александр Богданович Виллевальде. Это лишь несколько штрихов из славной истории Александровской гимназии, которая заслуживает неторопливого осмысления, исследования и нашей благодарной памяти.

Пузырь в оправе

И вот история уперлась в современность. На площади Виру происходит смена исторической сути места, характеризуемая вопиющим отсутствием смысла, рассечением логики поступательной исторической жизни. От здания Александровской гимназии оставили стены, грядущее предназначение которых унизительно и эстетически бессмысленно. Они будут седалищем очередной монструазно-минималистической торговой кубышки, оправой для нового пузыря. А пока можно любоваться, как теперь принято говорить, руинированными остатками здания бывшей Александровской гимназии, напоминающими эстетически небрежные стилизации римских развалин прославленных Пиранези и Иеронимуса Коока.

Кому-то в голову пришла творческая фантазия скрещивать нескрещиваемое, а потом, изловчившись, из полученного извлечь концептуально эстетические уроки и их двусмысленные итоги впихнуть в историю новой архитектуры. Страшно подумать, что будет, если подобная страсть к авангардному формотворчеству с главным эстетическим постулатом - сочетать несочетаемое, охватит область пластической хирургии и в моду войдут уши на бедрах или интимные мужские штуки на лбу. Хотя, с другой стороны, примерно так и должны выглядеть идеологи новых архитектурных концепций.

Таллинн пухнет от современных архитектурных парадоксов. Осуждать здесь нечего – таков творческий потенциал современника. Пусть потомки удивляются. Надежда на то, что они будут благодарными, может состояться только в том случае, если они будут тупее современников. Торопливая эстетика скорой руки руководствуется пока не сформулированной идеологией нашего временного, склонного к молниеносности, проживания в сущем мире.