"МЭ" Суббота" | 18.04.08 | Обратно

Станет ли памятник победе вторым Бронзовым солдатом

Памятник победе в Освободительной войне, который планируется установить в Таллинне, на горке Харью, вызывает горячие споры. Но почти никто еще не рассматривал эти намерения в контексте опыта апрельских событий прошлого года, пишет в Eesti Päevaleht юрист Маре Тропп, магистрант политологии Таллиннского университета.

Тропп пишет, что центральным моментом по оказанию психологического воздействия, направленного против эстонцев, был памятник на Тынисмяги. Его символическое значение было использовано сначала для мобилизации действий русских, а потом — эстонцев. Механизм сам по себе очень простой. Начиная с 2005 года движение вокруг памятника оживилось, появились частые отклики в СМИ. Было известно заранее, что 9 мая 2006 года внимание СМИ обеспечено, поэтому неудивительно, что конфликт разгорелся прямо перед телекамерами. Русские увидели оскорбительные плакаты, эстонцы — разорванный флаг Эстонии. Те, кто планирует подобные операции по оказанию психологического воздействия, исходят из того, что эмоциональный эффект достигается при визуальном изображении. Во-вторых, учитываются особенности массовой культуры. При этом используется крайне простая схема: люди на одной стороне героизируют себя и демонизируют противоположную сторону. Поэтому события истолковываются так, как нужно коммуникатору. Схема привлечения Бронзового солдата сработала.

Конфликт достиг своего пика после переноса памятника, но это не означает, что операция по оказанию воздействия завершилась, пишет автор. Паника по поводу якобы намечающейся девальвации кроны, попытки представить обвиняемых в организации апрельских беспорядков политическими мучениками — все это звенья одной цепи поведения. С помощью сохранения напряженности уменьшается доверие к государству и его институтам, разрушаются отношения в обществе. Цель — фрагментарное общество, которое будет производить в больших количествах конфликты между различными (этническими) группами, причем предыдущие конфликты станут источником следующих. Так было в Северной Ирландии, Боснии, Косово. Нестабильное государство создает огромные возможности для вмешательства в его внутренние и внешние дела.

Учитывая сказанное выше, разумно спросить: можно ли будет использовать памятник победе для создания противостояния и как средство массового воздействия, как это было сделано с Бронзовым солдатом? Ответ скорее отрицательный, если значение монумента будет однозначно связано с Освободительной войной. Но, как справедливо считает автор статьи, любому памятнику можно придать другие значения – как словом, так и делом. Учитывая предыдущий опыт, можно сказать, что если кому-то захочется повторить сценарий Бронзового солдата, они попытаются придать этому новому памятнику значение, которое свяжет его с эстонцами, сражавшимися во время Второй мировой войны на стороне Германии. А ведь Союз борцов за свободу (Vabadusvõitlejate Liit), который объединяет этих людей, является одним из основателей фонда по установке памятника, он участвовал в конкурсе идей памятника, с союзом Isamaa и Res Publica его объединяет договор о сотрудничестве. Но для эффективной пропагандистской войны нужны телевизионные кадры, которые дали бы основание утверждать, что памятник установлен с одобрения государства не только в память о героях Освободительной войны, но и в память эстонцах, которые сражались в войсках SS. Как показывает опыт, сделать такие кадры проще простого, причем символ памятника этому поможет. А отсюда — рукой подать до присвоения Эстонии названия нацистского государства, официальная политика которого посвящает бывшим эсэсовцам самый важный памятник в стране. Все поменяется с точностью наоборот: русские в Эстонии объединятся против памятника, а в эстонскоязычных СМИ и, особенно, в Интернете появятся призывы встать на защиту памятника. Что может быть целью описанной выше деятельности?

Во-первых, нанесение ущерба международной репутации Эстонии. А ведь хорошая репутация — это гарантия нашей безопасности, потому что такое государство трудно атаковать. Год назад, когда в Москве было окружено здание посольства Эстонии, а на Эстонию обрушился град кибератак, международные телеканалы поддержали нашу страну. Вывод прост: чтобы атаковать государство с хорошей репутацией, нужно эту репутацию испортить.

Во-вторых, представить Эстонию конфликтным партнером. Наши союзники по НАТО и ЕС поддержали Эстонию в апреле прошлого года. Очевидно, понимания было бы куда меньше, если бы в течение короткого времени мы попросили поддержки в связи со вторым конфликтом из-за памятника, установленного уже по нашей инициативе.

В-третьих, создать постоянный очаг конфликта внутри страны. Ведь этот памятник так просто не перенесешь и не снесешь.

Приведенный выше сценарий может в ноябре и не осуществиться, если нападки на Эстонию не входят в планы России. Но, пишет Тропп, возможность проведения такой операции по психологическому воздействию необходимо учитывать обязательно — также и через некоторое время после открытия памятника.

Каждому государству нужен символический капитал, и памятники — один из способов его создания. Эстония как член НАТО предполагает, что за ее свободу были бы готовы рисковать жизнью люди разных национальностей и религиозных убеждений. Возможно, именно это и учитывалось при создании памятника — чтобы он, с одной стороны, был посвящен победе в Освободительной войне, с другой — идее свободы в более широком смысле, понятной людям любой национальности. Но, считает автор статьи, конкурсная комиссия сделала выбор в пользу памятника, который сужает это символическое значение. Поэтому нужно подумать о том, как бы этот монумент не стал для Эстонии негативным капиталом.