"Молодежь Эстонии" | 22.04.08 | Обратно

Свобода и несвобода

Если «поющая революция» собирала на свои митинги десятки, сотни тысяч человек, то через двадцать лет (всего двадцать лет!) зал Национальной библиотеки, куда пришли желающие принять участие в организованной центристами Международной конференции, посвященной 20-летию Народного фронта Эстонии, никак нельзя было назвать переполненным. Пришли главным образом активные участники, очевидцы и свидетели тех событий. Поседевшие, постаревшие, но воодушевленные встречей единомышленников, творивших историю своими руками. Были именитые гости, организаторы Народных фронтов из Латвии, Литвы. Был гость из Финляндии. И хорошо всем нам известный московский профессор истории Юрий Николаевич АФАНАСЬЕВ — в прошлом ректор Историко-архивного института, член знаменитой межрегиональной депутатской группы, созданной на первом Съезде народных депутатов, с которого, собственно, все и началось...
Когда перед началом конференции я спросила Юрия Николаевича, о чем он будет говорить, о России девяностых годов или о России сегодняшней, он мягко улыбнулся: «Это как получится». Получилось, что и о том, и об этом. О сущности произошедшего и происходящего. Это выступление перед вами.

Дорогие друзья! Прежде всего мне хотелось бы сказать, что я очень рад возможности побывать на этом юбилее — двадцатилетии Народного фронта Эстонии. Знаю, что это большое событие в жизни вашей страны, но это большое событие также и в моей личной жизни, потому что борьба стран Балтии за независимость была и нашим делом — делом демократов России. И хотя их было как по сегодняшним, так и по тогдашним меркам немного, но они все-таки были и принимали происходящее в странах Балтии столь же близко к сердцу, как и происходящее в России. Быть может, даже более конкретно и более осязаемо в том смысле, что здесь-то было яснее и понятнее, что надо делать и чего добиваться. Что касается России, то могу откровенно признаться — ясности было отнюдь не так много, как в отношении стран Балтии. Так что, если составить некий условный список целей, задач, за которые мы боролись двадцать лет назад, то свобода стран Балтии, их независимость — это единственная реально достигнутая цель, о которой можно с уверенностью говорить.

Сегодня отсюда, из Таллинна, то, что происходило двадцать лет назад, воспринимается иначе, чем при взгляде из Москвы. Воспринимается далеко неодинаково. Единственное, что можно сказать со всей определенностью в отношении 1991 года, — это развал или распад Советского Союза. Бесспорная вещь, бесспорный факт. С формальной точки зрения. Действительно, той страны, которая называлась Советским Союзом, больше нет. Что касается сущностных характеристик того, что произошло в 1991 году, то тут коротким и простым словом «развал» или «распад» уже не обойтись. Тут нужно больше слов. Ибо Советский Союз развалился не так, как разваливались другие империи — Британская, Австро-Венгерская или Оттоманская. Не так, как развалилась Югославская империя. По существу это был скорее не распад даже, а расщепление Советского Союза или скукоживание России в ее имперской сущности. А коли так, то это меняет и ситуацию, в которой находятся некоторые бывшие республики Советского Союза.

Вспомним фильм «Терминатор» и сравним то, что там происходит, с новыми образованиями на территории бывшего Советского Союза. Эти образования, эти капельки при необходимости, при определенных условиях немедленно могут опять превратиться в того самого «Терминатора». Такое можно сказать в отношении Туркмении, Узбекистана или даже Азербайджана. Вот Грузия с Украиной вроде бы встали на другой путь, хотя и это трудно пока утверждать со всей определенностью. То есть полного и окончательного избавления от имперской сущности во всех ее проявлениях — и в проявлении окраины, и в проявлении сердцевины — в России еще не произошло. Россия сохранила свою аннексионистскую сущность, хотя она и видоизменилась. Если в Российской империи в дооктябрьские времена эта сущность проявлялась преимущественно военно-политически, то теперь выдвигается некая претензия с помощью нефти, газа, энергоресурсов и финансов. Имперская система не распалась во многом и по методам хозяйствования, и по самому, с моей точки зрения, главному критерию — по методам бесчеловечности, которая практикуется по отношению к людям и их сообществам. Имперская сущность проявляется и в плане реакции на собственную историю. Историю собственной империи. Посмотрите, как болезненно, с надрывом, с озлобленностью даже относится руководство России к упоминанию таких фактов, как, например, Хатынь. Мол, хватит, сколько можно об этом говорить?! Или тот же пакт Риббентропа-Молотова. Опять об этом? Мы же его уже осудили?! И правда, осудили. Но как все это было?

Я был членом той самой комиссии, которую возглавил академик Александр Яковлев и в которой активное участие принимали историки, обществоведы Литвы, Латвии и Эстонии. Собственно, они не просто принимали участие, а были мотором этой комиссии, будировали ее работу. Но ведь всех нас долго дурачили те, кто осуществлял надзор за деятельностью этой комиссии, в том числе и Михаил Сергеевич Горбачев. Нам пытались доказать, что ничего у нас не получится с доказательством — наличием секретных протоколов к пакту, потому что подлинников-то нет! Подпись-то стоит факсимильная! И сколько историки ни изворачивались, прежде всего историки стран Балтии, доказывая, что фактическое развитие событий — передвижение войск, сроки дислокации, оккупированные территории — до сантиметра или до часа совпадает со сроками и территориями, обозначенными в копиях протоколов, это все равно никого не убеждало. Подписи-то нет... И только потом, позже выяснилось, что в то самое время, когда нас дурачили, секретные протоколы лежали через стенку от того самого места, где заседала комиссия. А именно в сейфе общего отдела ЦК КПСС, о чем прекрасно знал Михаил Сергеевич Горбачев.

Нас дурачили и по многим другим вопросам. К примеру, я был лично знаком с идеей хозрасчета — идеей IME, возникшей в Эстонии. Эта идея была близка Андрею Дмитриевичу Сахарову, и мы использовали ее как аргумент, мол, посмотрите, это не лозунг какой-нибудь, это реальные экономические выкладки, возможность выхода из существующего положения дел. Но нас тогда не слушали. Нас подслушивали. Для того, чтобы похерить все эти идеи. Ибо все, что исходило тогда от межрегиональной группы депутатов, подавляющим большинством первого Съезда народных депутатов воспринималось скорее всего враждебно.

Я знаю, что сегодня не все гладко как в Эстонии, так и в Латвии, и в Литве. У вас много проблем, причем не технических, а очень серьезных. И придется много попотеть, чтобы с ними справиться. И все-таки тот рубеж, который отделяет свободу от несвободы, странами Балтии уже пройден. Это по-настоящему независимые, свободные страны, которые вправе и имеют возможность сами решать свои внутренние дела. А это, как показывает практика, немало. Собственно, это я и хотел вам сказать. С пожеланиями успехов на этом пути свободы. Записала Татьяна ОПЕКИНА