"МЭ" Суббота" | 18.01.08 | Обратно

Вячеслав Тихонов: «Каждая роль — это мною подсмотренное, а Болконского собирал по крупицам»

Элла АГРАНОВСКАЯ

Фото Галины КМИТ («РИА Новости»)

На днях народному артисту СССР Вячеславу Тихонову исполнится 80 лет. Его творческую биографию составили 45 фильмов, и – уникальный случай! — переменчивое время совершенно не повлияло на наше отношение к его неизменно положительным, почти идеальным героям. Преданно любили зрители и самого Вячеслава Тихонова, красивого и талантливого актера, интеллигентного человека. Любят и сегодня, о чем свидетельствует безусловное признание его недавней работы в картине Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви».

Об одном из приездов Вячеслава Тихонова в Таллинн я рассказала в своей книге «Плаха для стрекозы, или С нескрываемым обожанием». Опубликованные в ней воспоминания – ироничный взгляд на свою былую восторженность, что читается и в названии книги. Но к ее героям, среди которых – Вячеслав Васильевич Тихонов, по-прежнему отношусь с нескрываемым обожанием.

В 1982 году до Таллинна, наконец, добрался Всесоюзный кинофестиваль. Мероприятие, прямо скажем, в художественном отношении не ахти какое выдающееся: шедевры ведь не рождаются ежегодно, а в том году и вовсе был представлен сущий ширпотреб, изготовленный на всех центральных и национальных киностудиях. Меж тем, идеологическое начальство всех рангов как с цепи сорвалось: было велено бросить все имеющиеся силы на освещение этого «значительного события в кинематографической жизни страны». С русских газет спрос был особый, поскольку впоследствии требовалось отчитаться перед Москвой, а эстонская пресса для этого дела языком не вышла. Короче, поступило указание, чтобы ни дня без «калейдоскопа ярких фестивальных событий» — и немедленно приступить к исполнению.

Ну, я, конечно, взбодрилась: кино, какое ни есть, все-таки кино, а не какая-нибудь самодеятельность, за нехватку которой на вверенной мне газетной площади с завидной регулярностью удостаивалась вялых напоминаний о том, что «Молодежка» все же массовое издание, а не орган Союза кинематографистов или Театрального общества. Гости еще садились в поезд Москва — Таллинн, а я уже строчила репортаж: «В древнем Таллинне замыкается круг почета, совершенный Всесоюзным кинофестивалем по столицам союзных республик. Этот кинофорум откроет новый этап в истории фестивалей». Хорошо, хоть хватило ума не написать, что в истории отечественного кинематографа.

И понеслось: что ни день, то — выдающееся открытие. Что там Канны или Венеция! Сельский праздник по сравнению с нашим кинофорумом, который неуклонно приближался к раздаче положенных наград.

Штирлиц — в Таллинне!

Наконец, час пробил. В Таллинн был вызван актер Вячеслав Тихонов, которому, судя по всему, полагался приз за лучшую мужскую роль в фильме «Фронт в тылу врага». Он приехал утром, чтобы успеть на торжественное закрытие.

Мы к тому времени уже облегченно вздохнули: информацию о вручении призов должно было официально представить Эстонское телеграфное агентство. Томясь от нечего делать в ожидании банкета, я заглянула в редакцию. И немедленно получила выволочку от начальства, дескать, в Таллинне — сам Штирлиц, а мы пишем о ком ни попадя, и пусть я немедленно разыщу Тихонова и возьму у него интервью в номер.

Конечно, я психанула. Конечно, завизжала, что если бы мне предложили составить список гостей, то я бы пригласила Алена Делона и отлавливала его с утра до вечера, чтобы украсить родную газету. Конечно, послала всех подальше вместе со Штирлицем, который не мог приехать пораньше. И конечно, немедленно побрела его разыскивать.

По дороге из достоверных источников выяснила, что сверху поступило указание наградить призом за лучшую мужскую роль вовсе не Тихонова, артиста, представляющего многонациональное советское кино. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Поспешив обрадовать этим известием главного редактора Ирину Ристмяги, в ответ услышала, что по степени известности Штирлицу среди гостей фестиваля нет равных (это было сущей правдой!), и пусть я не валяю дурака, а лучше займусь делом.

В надежде, что артиста не окажется в гостиничном номере, я набрала номер телефона, выданный мне в штабе фестиваля вместе с отчеством всесоюзной знаменитости, и выразила неукротимое желание поговорить с Вячеславом Васильевичем Тихоновым.

— Вячеслав Васильевич Тихонов вас внимательно слушает, — ответила трубка голосом Штирлица.

Через полчаса мы вместе с фотокорреспондентом Николаем Шарубиным и Этэри Кекелидзе, которая не бросила меня в беде, уже стучались в номер-люкс отеля «Олимпия». Встречал нас собственной персоной оберштурмбанфюрер СС Штирлиц, переодетый в элегантный серый костюм.

Посреди номера стоял чемодан никогда не виданных мною прежде размеров. Зачем человеку, приехавшему в Таллинн, в сущности, на несколько часов, понадобился такой огромный чемодан, подумала я и оглянулась в поисках сидячих мест. Первую комнату украшали два огромных кресла, вторую — кровать, выдержанная в тех же масштабах, что кресла и чемодан.

— Где же мне вас усадить?

Шарубин, чтобы не заполнять собой тесное пространство люкса, вежливо присел на краешек чемодана. Этэри удобно устроилась на подоконнике и на всякий случай раскрыла блокнот.

— Вы уж извините, — народный артист подарил нам доброжелательную улыбку высокого партийного начальника, принимающего делегацию из района, и, указав мне на кресло, сам сел напротив.

— Так что же вас интересует?

Хотелось ответить: главным образом, то, что лежит в этом чемодане? Но взяла себя в руки.

— Не считаете ли вы, что детективный жанр, к которому в последнее время так охотно привлекают вас кинорежиссеры, как-то ограничивает круг ваших богатых актерских возможностей?

— Конечно, один жанр не позволяет актеру высказаться полностью. Но я не могу пожаловаться на судьбу: играл классику, русскую и советскую, снимался у замечательных кинорежиссеров. В моей биографии много интересных, разноплановых ролей, не говоря уже о театре, где я играл все — от водевиля до современной драмы.

Почувствовав себя полеводом, не способным толково провести посевную, я постаралась убедить районное руководство в том, что способна отличить озимые от яровых.

— А сейчас вы играете только положительных героев. Разве нет?

— Действительно, сейчас все складывается так, что работаю над темой положительного героя. И это, наверное, тоже судьба.

— Но у вас есть любимый жанр?

— Меня всю жизнь притягивают роли романтические. Быть может, потому, что во мне самом, да и в моем поколении, заложен этот элемент — элемент романтизма.

— А если бы вам предложили отлично написанную роль отрицательного героя, вы бы согласились ее сыграть?

— В фильме «Две жизни» я играл ярого врага революции. Он не был сугубо отрицательным: мне хотелось показать патриота, который просто не разобрался в исторической ситуации. Наверное, и сейчас согласился бы, хотя накоплена уже биография: за мной тянется шлейф положительных героев, с ними зрители связывают мой образ. И это немаловажно, ведь героя во мне видят молодые люди, в чем-то они на него равняются. А вносить смятение в молодые души не хочется.

За моей спиной раздался хлопок. Это Этэри там, у себя на подоконнике, захлопнула блокнот, предоставив мне одной отстаивать честь бригады коммунистического труда. Я разозлилась и бросилась на передовую немереного по тем временам вольнодумства, дескать, мне лучше знать, что сеять в наших широтах.

Пример для современников

— А как вы объясните то, что ваши очень спокойные и очень положительные герои принесли вам славу суперзвезды, по нашим масштабам равную славе Бельмондо и Грегори Пека, тоже создающих героя, но совсем иного типа?

— Если говорить о славе как об известности и популярности, то все это пришло помимо меня. Так что воспринимаю ее исключительно как факт зрительского внимания и благодарен за то, что мою работу оценивают. Что же касается славы героев, то это вопрос, скорее, к киноведам, к социологам даже, которые старательно пытались разобраться в неожиданном, ошеломляющем, алогичном даже успехе «Семнадцати мгновений весны». Ведь детектив всегда казался литературой второго сорта. Но лично я ничего не знаю об успехе и не стремлюсь узнать. Я стараюсь до конца, до полной исчерпанности прожить на экране отведенную мне жизнь. Слиться, а не просто рассказать о ней. Никогда не снимаюсь в нескольких фильмах одновременно, потому что не хочу смешивать в себе разных людей. Конечно, проигрываю в количестве ролей, но это — моя «кухня», моя лаборатория.

Он был почти в два раза старше меня и деликатно давал мне бой по части мудрости.

— А вы, вы тоже считаете детективы литературой второго сорта?

— В любом жанре, мне кажется, бывает первый, второй и третий сорт. Детектив, написанный мастерской рукой, имеет право на жизнь. В кино же очень многое зависит от режиссера. Согласитесь, фильм Татьяны Лиозновой в какой-то степени обогатил роман Юлиана Семенова. Возможно, потому, что мужскую тему взялась разрабатывать женщина и привнесла неожиданные ракурсы в ее отображение. Посудите сами, кто только сейчас не снимает фильмы — и актеры, и поэты. Но в кинематографе есть профессия — режиссер. И я как профессиональный актер, проработавший в кинематографе 30 лет, убежден в том, что талантливые фильмы может делать только профессиональный режиссер с профессиональными артистами. И только профессионал может рассказать все и даже больше, чем написал автор, не вписывая при этом ни слова текста. Ведь в «Семнадцати мгновениях весны» мы ни разу не сказали о том, как Штирлиц любит родину, какой он замечательный патриот. Он занимался в картине делом, но в результате творчества режиссера и актеров возникала она — тема любви к своему народу, тема родины. И если в сумме того, что ты сыграл, возникает новое, тобой впрямую не сказанное, то, к чему зритель приходит сам, без указательного пальца, значит, это действительно хороший фильм…

Могла ли я предугадать, какие замечательные роли моему именитому собеседнику еще придется сыграть и у каких замечательных режиссеров сняться? А он, народный артист СССР Вячеслав Тихонов — чувствовал, например, грядущую встречу с Никитой Михалковым?

Мы разговаривали как раз в то самое время, когда он отказался от роли пожилого Штирлица, точнее, разведчика Максима Максимовича Исаева в экранизации «Бомбы для председателя». Отказался лишь на том основании, что у «Семнадцати мгновений весны» был слишком большой успех, который другой съемочной группе было не под силу повторить — и согласился на картину «ТАСС уполномочен заявить».

— В центре фильма — работа органов безопасности, схватка с ЦРУ, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. — Тема важная, особенно если учесть, что живем мы в сложном мире.

Вступать на эту зыбкую почву категорически не хотелось: в тонкостях идеологической борьбы я была безнадежно слаба.

— Разведчик Штирлиц, учитель Мельников из картины «Доживем до понедельника», писатель Иван Иванович из фильма «Белый Бим Черное ухо», другие, такие разные — вы всех их лепите из себя?

— Не только. В герое «Белого Бима…» многое от моего отца, рабочего человека необыкновенной природной интеллигентности, удивительной душевной терпимости, человека с добрыми руками. Соглашаясь на новую роль, прежде всего думаю, кто из знакомых на героя похож. Так что каждая роль — это я и мною подсмотренное.

— А Андрей Болконский?

— Вот с ним было сложнее всего — его собирал по крупицам.

Народ знает своих героев!

Вечером было торжественное закрытие XV Всесоюзного кинофестиваля. Когда главные награды обрели своих фестивальных героев, настал черед так называемых специальных призов.

«Призом Таллиннского горисполкома награждается, — на сцену Дома офицеров флота вынесли огромную хрустальную вазу, — народный артист Советского Союза Вячеслав Тихонов!» И зал грохнул аплодисментами. На сцену вышел Тихонов в строгом темно-синем костюме… Овации не смолкали. Вспомнив про огромный чемодан, я рявкнула в ухо сидящему рядом московскому критику: «Как он был одет сегодня на съемках «Кинопанорамы»?» — «В коричневый костюм. А что?» — «Ты только погляди, народ знает своих героев!» — «А костюм при чем?»

Московский критик собирался на банкет в свитере и джинсах. Объяснять ему про внешний вид, который тоже часть профессии, показалось неуместным. Впрочем, московский критик не был всенародно почитаемым Штирлицем.