"МЭ" Суббота" | 23.05.08 | Обратно

Вкус инжира

Николай ХРУСТАЛЕВ

Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ («Культура»)

1 июня в Баку открывается Х Международный кинофестиваль «Восток-Запад», в рамках которого будет представлен в конкурсной программе и замеченный в прошлом году на Венецианском фестивале эстонский фильм Вейко Йынпуу «Ласнамяэский бал». Одним из почетных гостей кинофестиваля «Восток-Запад» станет и известный российский деятель кино и телевидения, генеральный директор Национальной кинематографической премии «Ника», заслуженный деятель искусств России, а кроме того, коренной бакинец Юлий Гусман, который любезно ответил на несколько вопросов «МЭ» — «Субботы».

- Юлий Соломонович, если говорить лично о вас и фестивале «Восток-Запад», который в очередной раз открывается в столице Азербайджана, то стоит вспомнить, что этот праздник затевался когда-то группой друзей, но вдруг получилось всерьез и надолго.

— Пожалуй, вы обозначили самое важное, что стало сутью фестиваля. Время, когда Рустам Ибрагимбеков и ведомые им друзья занялись этим праздником, было совсем не фестивальным и уж точно не кинофестивальным. Все тогда было трудно, напряженно, ни российский, ни азербайджанский кинематограф еще не оправились от перехода на новые экономические отношения. Было вообще не до кино, но именно кино способствовало сохранению нашей дружбы, наших отношений, нашего прошлого, нашего будущего. Фестиваль стал испытанием на прочность для небольшой группы людей, живших в одной стране. Они учились в одном институте, потом на Высших курсах сценаристов и режиссеров, регулярно встречались по разным поводам то там, то здесь во времена, когда оказались разделенными границами, таможнями, а главное, деньгами, которые у кого-то есть, а у кого-то нет. И вот появился фестиваль. В принципе он начинался как своего рода междусобойчик в кругу друзей, вдохновляемых Ибрагимбековым. Все было мило, интересно, но поначалу ничего не предвещало, что проект окажется важным и нужным не только для нас, но для многих и многих людей.

На прошлом фестивале я сидел в зале и смотрел на экран, где сменяли друг друга кадры хроники разных лет, и понимал, что речь действительно идет о реальном событии со своей историей, своими героями, сложившимися традициями. Вообще мне кажется, что «Восток-Запад» стал для Азербайджана не только событием культуры, но и своего рода запальным шнуром, его зажгли и тем дали сигнал к тому, чтобы на кино и связанные с ним проблемы и вопросы обратили внимание на самом верху. А там последовали планы совершенствования технической базы, реконструкции кинозалов, повышение интереса к кино у зрителей, которые, впрочем, никогда не прекращали кино любить. Ожила киностудия, а ведь по ней одно время было даже жутковато ходить: заколоченные кабинеты, нежилые павильоны, как будто зима в осажденном городе. Только в одном, помню, что-то снимали, и режиссер грелся чуть ли не возле буржуйки.

— Говоря о фестивале, вы не могли не вспомнить о Рустаме Ибрагимбекове, масштабной, ренессансной даже, как кажется, личности. Его занятия и интересы столь разнообразны, что невольно возникает вопрос, зачем ему еще и это столь не простое и трудоемкое предприятие?

— А зачем Леонардо да Винчи требовалось ко всем своим занятиям чертить еще и то, что через века превратилось в вертолет? Зачем он писал справа налево, загадывая загадку Кода да Винчи? Мне кажется, что, сравнивая Ибрагимбекова с человеком эпохи Ренессанса, мы обозначаем одно из его главных качеств. Я знаю Рустама всю свою жизнь, называю его старшим братом, потому что они с Максудом сыграли в моей жизни очень важную роль, и когда я был перед выбором — стать неважным медиком или заняться искусством, они помогли мне определиться, и с тех пор мы находимся в плавании в одной лодке. Я часто слышу, что разбрасываюсь, но любопытно же и это, и то, а Рустам занимается множеством проектов, но все они сходятся в одной точке. Он создает свой театр, делает свой фестиваль, свое вино, он придумывает свои курсы, он ставит спектакли, успевает снять кино по собственному сценарию, а в это время опять пишет новую пьесу. Зачем ему все это? Знаете, иногда я наблюдаю за дискуссиями, что звучат в залах разных парламентов, и мне кажется, что они там, на трибуне, не врут, когда говорят о родине и любви к ней. Помните, была песня с такими словами: «Раньше думай о родине, а потом о себе»? Мне кажется, что Рустам как-то поразительно умеет совмещать умение жить для родины, не забывая при том, чтобы и самому было интересно. Ему хочется, чтобы название страны Азербайджан и его имя звучали в унисон на том пути, по которому развивается наш удивительный и противоречивый мир.

— Сегодня вас, Юлий Соломонович, трудно представить немосковским человеком. В то же время вас с полным основанием можно назвать и неотъемлемой частицей города Баку. Какова все же ваша географическая принадлежность?

— Не знаю, огорчу или обрадую некоторых патриотов, но считаю родиной не только тот кусочек земли с яблонькой, осинкой и травой у дома, но ту землю, где хочешь жить, работать, за которую придется в случае чего постоять. Я считаю себя гражданином Азербайджана, хотя паспорта этой страны у меня и нет. Но здесь жили поколения моих предков, здесь родные могилы, и я не могу отказаться от этого моря, вкуса инжира, от старых друзей, плоских крыш домов. Но я не могу не считать себя и москвичом. Так или иначе я существую в Москве уже 40 лет, я там много чего сделал, успел, был депутатом Госдумы, снимал кино. Когда окончательно связал с нею свою судьбу, Москва поначалу казалась мне чужим городом, хотя и очень знакомым. А теперь это уже мой родной город. Но скажу больше, точно так же я отношусь и к Америке, и если не чувствую себя там, как на родине, то все равно не ощущаю себя в гостях. И в Израиле испытываю те же чувства, хотя бываю там мало, но там живет народ, который сумел практически на клочке пустыни создать свою Норвегию или Данию. Живет, умея радоваться тому, что есть, хотя страна окружена со всех сторон отнюдь не друзьями. Я и в Австралии чувствовал себя в своей тарелке, и в Балтии. Возможно, просто устроен так, считая, что наша земля – подарок Создателя, и она так невелика и полна, несмотря ни на что, хорошими людьми. А там, где хорошие люди, и житься должно хорошо. Так что своей родиной я считаю всю землю.

— Разговаривая с вами, нельзя не спросить про КВН, иначе нас просто не поймут. От чего, глядя на сцену, где соревнуются молодые ребята, у вас, мэтра кавээновской, ставшей уже народной забавы, может захватить дух?

— На КВН я всегда чувствую себя молодым. Всегда причастным. Конечно, это может звучать даже пошло, что вот мы, мол, какие, не стареем, но, похоже, во мне все же продолжает жить мальчишка, которому все интересно, интересно существовать в этой стихии. Хотя КВН и изменился, стал другим. Шутки стали лучше, но импровизации поубавилось.