"Молодежь Эстонии" | 06.11.08 | Обратно

Статус соотечественника

Фото Элины ПЯЗОК

Из Москвы вернулась делегация, принимавшая участие в работе Всемирной конференции российских соотечественников, проживающих за рубежом. И сегодня наш собеседник — Алексей СЕМЕНОВ, член Координационного совета российских соотечественников Эстонии, директор Центра информации по правам человека. С ним беседует наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА.

— Подтвердила ли Всемирная конференция, на ваш взгляд, что политика России по отношению к своим зарубежным соотечественникам не только не сворачивается, но, наоборот, становится все более ясной, открытой, активной? Мы ведь видели и переживали разные этапы в этом плане — и равнодушие, и всплеск надежд, и разочарование. Что было главным на этой конференции?

— Мы почувствовали там много новых нюансов, аспектов, я бы даже сказал, что есть целое направление, которое должно быть учтено в программе работы с соотечественниками на 2009-2011 годы. Программа, как вы понимаете, учитывает дальнейшее развитие культурного пространства, распространение и укрепление позиций русского языка, возможности переселения соотечественников в Россию и т.д. А, кстати, о том, что политика Российской Федерации по отношению к зарубежным соотечественникам становится все более актуальной, продуманной, свидетельствует, на мой взгляд, и тот важный факт, что создано новое федеральное агентство. Оно называется Россотрудничество и заменит собой прежний Росзарубежцентр. Это уже другой, более высокий уровень, тем более, что будут расширяться и его полномочия.

— Наши читатели в письмах и по телефону спрашивают, что, собственно, стоит за понятием «соотечественник». Как оно сегодня трактуется? Есть ли какое-то четкое определение? Об этом, наверное, на конференции шел разговор?

— Конечно. Вы ведь знаете, что несколько лет назад в России был принят Закон о соотечественниках. Очевидно, по замыслу он был неплохой, но оказался слишком декларативным. Словом, он не работает, и давно назрела необходимость внести в него существенные поправки. Собственно, вокруг этого нового закона и разгорелись основные и, должен сказать, очень горячие баталии. На конференции работала специальная секция, где рассматривались поправки и дополнения в Закон о соотечественниках. Я участвовал в работе этой секции и видел, каков был там накал дискуссий.

— А о чем спорят? Кого считать соотечественником, а кого — нет? Битвы на этот счет не утихают уже много лет.

— И на этот раз предлагались разные варианты. Спектр мнений был очень разным. Звучало, конечно, утверждение, что соотечественником может считаться только российский гражданин. Такой позиции придерживается, например, нарвитянин Юрий Мишин. Какие-то ограничения пытались непременно ввести и некоторые другие. Аргументы при этом были такие: если расширить понятие «соотечественник», признав в этом смысле и потомков тех, кто жил в Российской империи, и бывших жителей Советского Союза, Российской Федерации, то российскими соотечественниками окажутся и Саакашвили с Андрусом Ансипом, и мы-де вынуждены будем с этим считаться.

— Ну, не похоже, чтобы Михаил Саакашвили и Андрус Ансип так уж стремились стать российскими соотечественниками. Такой угрозы явно нет.

— Тем не менее такими страшилками всех пугали. Надо сказать, что и Мишина, и других его единомышленников пытались убедить, что и Саакашвили, и Ансип, и подобные им в очереди не стоят, чтобы постараться ухватить себе это звание «соотечественник» и то, что из этого проистекает, то есть какие-то права.

Кстати, участие в работе нашей секции принимал академик Валерий Александрович Тишков, директор Института этнологии АН России, очень авторитетный исследователь, знаток проблем национальных меньшинств. Так вот ему понравились предложения, с которыми я выступил в этой секции. Я считаю, что ситуации с соотечественниками в разных странах и даже в одной стране настолько различаются, настолько индивидуальны, что невозможно создать какое-то одно, всеобъемлющее определение. Ну, в самом деле. Считать ли российским соотечественником человека, у которого, скажем, мать — украинка, а отец — белорус, армянин или еврей и т.д., а домашний язык в семье русский, и человек воспитан в русской культуре?

— Да таких примеров сколько угодно. И разве они, эти люди, не российские соотечественники?

— Конечно, это так. Вот я и предложил перечислить все эти признаки, имея в виду, что это всего лишь признаки. Но главное, и я думаю, это обязательно войдет в текст нового Закона о соотечественниках, что человек должен будет подписать декларацию, в которой будет сказано, что он желает считаться российским соотечественником по таким-то и таким-то причинам: культурным, языковым, духовным и т.д. Не знаю, какая будет предложена формулировка, над ней еще будут работать. И я полагаю, что еще сломается немало копий...

— Понятно, что подписать такую декларацию означает взять на себя некую ответственность...

— Конечно, в некоторых странах, и мы даже знаем, в каких, немедленно пойдут разговоры о «пятой колонне», где-то это может быть сопряжено даже с определенными гонениями, с вероятностью неких репрессий.

— Но ответственность должна, очевидно, сопровождаться и какими-то правами. Был ли разговор о правах соотечественников? Какими они могут быть?

— Права обязательно должны быть. Ну, скажем, право для соотечественников безвизового въезда в Россию или бесплатного получения по заявлению годовой визы в Российскую Федерацию.

Вообще-то надо понимать, для чего, собственно, создается Закон о соотечественниках. Некая благотворительность по отношению к ним, оказавшимся вне своей исторической родины? Для того, чтобы повысить значимость, авторитет России за рубежом? Или для того, чтобы использовать соотечественников как ресурс для развития России, развития российских интересов, прежде всего, конечно, в сфере культуры, образования. Но и не только... Если верно это третье, то в законе должно быть это отражено, введены параграфы, помогающие эти цели реализовать. Вот, скажем, в сфере образования... В Эстонии получить образование на родном языке становится все сложнее. Значит, нашим юношам и девушкам, которые хотят учиться в российских вузах, надо дать такую возможность наравне с россиянами. И чтобы это не выглядело как некая благотворительность. Как, например, с лужковскими стипендиями. Есть деньги — платят, а нет — пусть подождут.

— Ну, мэр Москвы очень много делает для соотечественников. И в Крыму, и в странах Балтии. Это известно.

— Да. Не в пример петербуржцам, которые территориально ближе к странам Балтии, но которые как-то подзабыли о своих российских соотечественниках. Но, я думаю, разговор о сотрудничестве именно с соотечественниками там скоро состоится.

— А все-таки будет ли принят документ вроде «паспорта соотечественника» или что-то подобное?

— О документе тоже шла речь. И тоже есть разные варианты. Удостоверение соотечественника. Свидетельство. Электронная карта. Эти варианты сейчас обсуждаются. Думается, электронная карта вроде нашей эстонской ID-карты предпочтительнее. Она сразу снимет многие вопросы, например, необходимость регистрироваться в России, что так мучает многих наших соотечественников.

— Но ведь такой опыт в мире есть. Существовал, например, и, кажется, сейчас существует паспорт зарубежного венгра-соотечественника. Есть «карта поляка»...

— Да, и паспорт венгра есть, и «карта поляка»... Кстати, если уж говорить о венграх, то не грех вспомнить, что есть постоянно действующий Всемирный конгресс венгров, и никто не считает это «пятой колонной».

О «карте поляка», которая дает право на въезд в Польшу, на работу и т.д., тоже можно говорить много. Но видите ли, у поляков проще. Надо только подтвердить свою польскую национальность. Для России это не годится по вполне понятным причинам.

Но как бы то ни было, нас заверили, что на Третий Конгресс российских соотечественников через год делегаты уже поедут с каким-то принятым за это время документом. Ответственные лица, руководители комитетов Госдумы твердо обещали, что все предложения, высказанные на конференции, будут тщательно рассмотрены и учтены.

Предполагается, что к весне следующего года новый Закон о соотечественниках будет принят, еще какое-то время уйдет на разного рода технические действия, согласования с миграционной службой, таможенниками, пограничниками и т.д. Нас заверили, что все будет делаться быстро.

— А как выглядело это международное сообщество зарубежных россиян, собравшихся на конференцию? Было ли интересным общение? Понимали ли вы друг друга?

— Было очень интересно поговорить с русскими людьми из разных стран. Но у них и у нас все-таки разные проблемы и разные сферы интересов. Нас, скажем, в стране проживания окружает агрессивно-недружественная среда, все время нужно из-за чего волноваться, например, из-за наездов на учителей Языковой инспекции, кого-то защищать, что-то отстаивать. В других странах иная ситуация. Но везде свои проблемы. Священник из Австралии отец Анатолий, с которым я познакомился, рассказывал, что русские там, а их, представьте себе, 500 тысяч, собирают деньги, строят храмы, но с подготовкой священников трудно. Теперь, когда зарубежная православная церковь объединилась с Русской православной церковью, они надеются, что Московский патриархат им поможет решить вопрос и с подготовкой священников.

Небезызвестный граф Шереметев говорил о проблеме русского языка у третьего поколения русской эмиграции. По его словам, нынешние русские, русскоязычные в отличие от «белой эмиграции» мало заботятся о том, чтобы русский язык сохранялся и у детей, и у внуков.

— Насколько я понимаю, в Москву вы попали почти «с корабля на бал». А до этого побывали в Вене на международной конференции по поводу соблюдения прав человека. Если говорить коротко, что следовало бы отметить, в первую очередь?

— Это была даже не конференция, а первая встреча — так это формулировалось — по созданию платформы фундаментальных, или основных прав человека. Фундаментальными европейские чиновники считают те, что называются просто правами человека. Но это их право. Главное, что создано Агентство по фундаментальным правам при Европейском союзе. И это, я думаю, меняет ситуацию. Раньше ведь правами человека занимались разные полунезависимые неправительственные организации, в том числе, скажем, международная мониторинговая правозащитная организация под аббревиатурой RAKSEN, представителем которой в Эстонии был наш Центр информации по правам человека. Теперь все эти функции, касающиеся защиты фундаментальных прав человека, официально передаются Агентству при Евросоюзе. Оно только создано. И недавно назначен его первый директор. Им стал Мортон Кьярум, директор Датского института прав человека, выросшего из Центра прав человека, который, собственно, был нашим отцом-основателем. Мы с Мортоном давно знакомы и много работали вместе. Именно он будет создавать агентство, направлять его работу. И посмотрим, что из этого получится.

— Но вообще-то некий элемент воодушевления и надежды есть?

— Да, конечно. Хотя сам Мортон Кьярум напрямую национальными меньшинствами занимался не так уж много. На встрече в Вене, кстати, было немало представителей и других меньшинств. Рядом со мной сидела, например, очень милая дама, бывшая представительницей европейских геев и лесбиянок, а с другой стороны — мужчина, который занимается в Европе борьбой с исламофобией.

— Да уж, вам повезло...

— Но было немало и представителей организаций, занимающихся именно национальными меньшинствами. И из Вены мы прямо поехали в Страсбург, где отмечалось 10-летие Европейской рамочной конвенции по защите прав национальных меньшинств. И это действительно было и важно, и интересно. Съехались многие известные правозащитники, в последнее время несколько отошедшие от этой деятельности, а теперь вновь вернувшиеся к ней.

— В последние годы войны, бомбежки и прочие события несколько остудили правозащитную деятельность на европейском уровне.

— Да, это так. Но десятилетний юбилей рамочной конвенции и рассматривался не только как празднество, но и как возможность дать новый импульс, новый толчок правозащитной деятельности именно в сфере прав национальных меньшинств. У нас будет повод еще не раз вернуться к этому, тем более, что принята резолюция, в которой, помимо всего прочего, предусматриваются и санкции странам за невыполнение требований конвенции.

— А это уже совсем интересно...