"МЭ" Среда" | 22.10.08 | Обратно

История советская и несоветская

Йосеф КАЦ

Борис Соколов: «Тоталитарный же период истории привлекателен, на мой взгляд, тем, что именно на него приходится пора наибольшего расширения государства: СССР, как известно, был одной из сверхдержав». Фото «РИА Новости»

Желание возвратить себе утраченный с крушением СССР статус сверхдержавы вынуждает современную Россию видеть тоталитарный период своей истории исключительно в светлых тонах. Такова точка зрения оппозиционного российского литературоведа и историка Бориса Соколова, посетившего Эстонию в рамках показа школьным преподавателям созданного латвийским режиссером и сценаристом Эдвином Сноре фильма Soviet Story («Советская история»).

- Что побудило лично вас принять участие в создании фильма Soviet Story и выступить в нем в качестве эксперта? – с этого вопроса началась беседа «МЭ» с Б. Соколовым.

- Я считаю, что было любопытно снять фильм о советском прошлом и российском настоящем, посмотреть на то, каким образом первое отражается во втором. Это одна из основных идей авторов фильма Soviet Story: тоталитарное прошлое в современной России не изжито, оно питает собой многие идеи сегодняшнего дня. В том числе – и действия политиков.

- Не кажется ли вам странным, что фильм о российском прошлом снимают иностранные режиссеры?

- Сейчас в России постепенно вводится достаточно строгая цензура истории, и советские времена предпочитают рисовать преимущественно светлыми красками. Концепция же фильма этому противоречит. Неудивительно, что подобный фильм снимать в России не будут.

- Однако практически сразу же после выхода фильма Soviet Story в его адрес стали поступать нарекания. В том числе – и по поводу использования недостоверных источников и иллюстративного материала. Как вы выступавший в фильме в роли консультанта можете прокомментировать подобные обвинения?

- Определенные недостоверные материалы в фильме, конечно, есть. Например, главной фальшивкой является фальшивка «Мюллер-Берия»: якобы заключенное между НКВД и гестапо официальное соглашение о совместном преследовании евреев. Фальшь этого документа видна специалисту практически с первого взгляда: подпись Берии заверена Мамуловым, который на момент заявленного срока подписания «соглашения» не был в действительности заведующим секретариатом НКВД. Этого одного хватает для того, чтобы признать документ фальшивым.

Тем более, я не очень понимаю, зачем и почему немцы и русские должны были бы обязательно согласовывать свою политику антиеврейских действий. И те и другие эту политику достаточно не афишировали и вполне могли бы разобраться со своими евреями друг без друга. Но основная масса показанных в ленте документов – подлинная.

- Не служит ли наличие в фильме ссылок на заведомо фальшивые документы поводом к тому, чтобы весь продукт был обвинен в недоброкачественности?

- Думаю, что нет. Хотя, признаюсь, еще во время съемок фильма я говорил его создателям о том, что именно этот документ является фальшивкой, – и объяснял, почему. Уже после выхода фильма я продолжил переписку с Эдвином Сноре – и такое чувство, что создатели согласились с моими доводами. Но, с другой стороны, что ему остается теперь делать? Не изымать же данный эпизод из ленты.

- Тоталитарное прошлое присуще не только России: опыт тоталитаризма присущ, пожалуй, в наиболее яркой форме и Германии. Есть и другие примеры – фашистская Италия, Испания времен Франко, Португалия Салазара...Однако желающих видеть тоталитарный отрезок своей истории в исключительно светлых тонах насчитывается в этих странах не так уж и много. Чем же «привлекателен» тоталитаризм для определенной части российского общества?

- Смею заметить, что тоталитаризм – не только удел прошлого. Мы вполне можем говорить о тоталитаризме применительно к опыту современной Северной Кореи или Кубы. Подчеркну – современную Россию назвать тоталитарной страной пока еще все же нельзя, хотя определенные тенденции к движению в данном направлении имеются.

Тоталитарный же период истории привлекателен, на мой взгляд, тем, что именно на него приходится пора наибольшего расширения государства: СССР, как известно, был одной из сверхдержав. Нынешняя Россия тоже хочет быть сверхдержавой – отсюда и симпатии к советскому прошлому.

- Опыт построения сверхдержавы на основе коммунистических идей закончился в 1991 году достаточно бесславно. Не таят ли попытки обращения к советскому прошлому опасность вновь пройти по пути, в итоге оказавшемуся тупиковым?

- Ну, в данный момент все остается на уровне риторики, потому что Россия сверхдержавой не является. Не думаю, что нынешнее «увлечение советским прошлым» может закончиться катастрофой – разговор о статусе сверхдержавы ведется лишь теоретически. Проявления имперских амбиций, сколь ни стремились бы они казаться серьезными, проявляются в наши дни в достаточно фарсовом исполнении, что мы могли видеть хотя бы на факте признания государственной независимости Осетии и Южной Абхазии. Фактическая аннексия двух этих карликовых регионов преподносилась чуть ли не как возрождение империи.

- Существует точка зрения, согласно которой России чуть ли не самой судьбой предначертано быть империей...

- Я полагаю, что знака равенства между понятиями «Россия» и «империя» не существует: Россия вполне может не быть имперской. Однако нынешние руководители, как, впрочем и значительная часть россиян, считают по-иному.

Теоретически фильмы, подобные тому, в котором мне довелось выступить в роли консультанта, способны изменить подобную точку зрения. Но – подчеркиваю – чисто теоретически. Практически же это невозможно. Просто потому, что подобный фильм никогда не покажут по центральным телеканалам. Во всех остальных случаях – например, при распространении на DVD-дисках или через интернет – он влияния иметь не будет.