погода
Сегодня, как и всегда, хорошая погода.




Netinfo

interfax

SMI

TV+

Chas

фонд россияне

List100

| архив |

"Молодежь Эстонии" | 05.02.09 | Обратно

Дискриминация: есть она или ее нет?

На вопросы нашей газеты отвечает Вадим ПОЛЕЩУК, юрист-аналитик Центра информации по правам человека.


Фото Алексея СМУЛЬСКОГО

— Очевидно, немногие наши читатели знают, что в декабре прошлого года парламентом Эстонии был принят Закон о равном обращении. С 1 января этого года он вступил в действие. Скажите, что это означает для нас. Что он несет русскоязычному населению Эстонии? Можно ли считать, что это шаг вперед, если иметь в виду права человека, права национальных меньшинств? Мы так не привыкли к каким-либо послаблениям, к доброму отношению со стороны государства, эстонских политиков, что поневоле возникают вопросы.

— Начну с того, что Закон о равном обращении принят на основании двух директив Европейского союза, касающихся вопросов дискриминации — недискриминации.

Если говорить в общем, то следует сказать, что принятый закон запрещает дискриминацию в стране по таким признакам, как этническое и расовое происхождение, цвет кожи, возраст, физические недостатки, религиозные и прочие верования, сексуальная ориентация.

Таким образом, дискриминация по национальности запрещена в самых разных сферах жизни, человеческой деятельности, таких как рынок труда, образование, социальное обеспечение, здравоохранение, жилище и т.д.

— А что такое — дискриминация в понимании наших законодателей? Как и в чем они видят ее возможность? Закон дает, на ваш взгляд, четкое, ясное определение дискриминации?

— Да. Закон также определяет, в каких случаях возможны исключения из общего правила запрета неравного обращения.

— Иными словами, объясняет, когда неравное обращение можно не считать дискриминацией?

— Вот именно. Когда это и не является дискриминацией. Поясню на примере. Вот, скажем, вы снимаете художественный фильм. По сценарию там есть роль чернокожего политика. Вы и берете на эту роль чернокожего актера и отказываете белому. Означает ли это, что вы подвергаете дискриминации белокожего актера?

— Нет, конечно. И хотя этот случай далек, в общем, от нашей повседневной жизни, все же тут все ясно.

— Что ж, пойдем дальше... Есть и так называемая косвенная дискриминация. О ней речь тоже идет в тексте закона. Бывают случаи, когда формально нейтральные условия, скажем, при приеме на работу, могут оказаться на практике крайне невыгодными для представителя какой-то этнической или социальной группы населения.

— Например, язык?

— Да, язык может оказаться предлогом, основанием для косвенной дискриминации по признаку этнического или расового происхождения.

Словом, принятие закона, напрямую связанного с понятием дискриминации — недискриминации, можно считать позитивным явлением. Подобные изменения в законодательстве должны были бы быть приняты раньше. Но наши законодатели довольно долго не могли принять этот закон. Фактически он был принят с 5-й попытки.

— А что же так мешало нашим законодателям? С чем они не могли примириться?

— Было много споров. У разных депутатов, разных политиков были разные подходы. Директива Европейского союза предусматривает, кстати, создание специального органа, который занимался бы случаями дискриминации и ее жертвами. Наши власти решили, что не надо создавать в Эстонии отдельный орган, поскольку уже существует такой, который занимается вопросами гендерного равноправия. В конце концов так и получилось: расширили мандат уже существующего органа, хотя многие женские организации Эстонии протестовали против такого решения вопроса, считая, что проблемы гендерного равноправия слишком актуальны и важны для нашей республики, чтобы именно ими в полной мере занималось отдельное должностное лицо. Однако так или иначе, но у нас есть теперь комиссар по гендерному равноправию и равному обращению.

— А мы-то мечтали, что у нас в стране будет полноценный обмудсмен, занимающийся проблемами прав человека, прав национальных меньшинств. В Литве, скажем, действуют шесть омбудсменов — каждый по своему направлению, важному для населения, для страны...

— Ну, в каждой стране свои порядки. Напомню, что у нас есть канцлер права. А теперь есть и Маргит Сарв, комиссар по гендерному равноправию и равному обращению.

Должен сказать, что есть некоторые настораживающие моменты, связанные с этим законом. Вот, скажем, в тексте закона слишком общо, вольно, гораздо шире, чем это предусматривается директивой Евросоюза, рассматриваются возможности нарушения, отхода от принципов равного обращения. Директива Евросоюза не допускает, например, ни при каких обстоятельствах (за исключением сугубо профессиональных требований) отход от принципа недискриминации по признаку расового или этнического происхождения. Случай с чернокожим актером я уже приводил. Кроме того, допустимы так называемые позитивные меры. Скажем, члены какого-то этнического меньшинства не представлены или недостаточно представлены среди работников какого-нибудь ведомства. Могут быть приняты меры, способствующие улучшению ситуации.

— Какие же меры имеются в виду?

— Ну, например, министерство, объявляя конкурс на замещение какой-либо из должностей, могло бы опубликовать условия конкурса не только на государственном языке, но и в русскоязычных газетах, и при этом указать, что всячески приветствует и поощряет желание представителей нацменьшинств участвовать в этом конкурсе. Есть и другие меры, другие подходы...

К сожалению, в нашем законе считается оправданным отход от принципа равного обращения, если это продиктовано, как считают законодатели, соображениями безопасности, охраны общественного порядка, требованиями соблюдения прав и свобод других людей...

— Ох... Но ведь это фактически сводит на нет все эти принципы равного обращения. Под эти «соображения» можно подвести все, что угодно.

— Да, наш закон предусматривает гораздо более широкий подход, чем это допускает законодательство Европейского союза. И как этот Закон о равном обращении будет применяться на практике, мы, к сожалению, пока сказать не можем.

Должен отметить и еще одно положение в законе. Мы с вами уже говорили о прямой и косвенной дискриминации. Бывают случаи, когда косвенная дискриминация может быть и допущена, и оправданна, но ограничения, которые ведут к такой косвенной дискриминации, должны быть строго обоснованны и пропорциональны, то есть соответствовать ситуации.

— Поясните, пожалуйста...

— Ну, скажем, человек устраивается на работу на Эстонское телевидение, он будет выходить в эфир. И работодатели вправе требовать от него самой высокой степени владения эстонским языком. Но при приеме на работу, скажем, уборщицы такое требование явно необоснованно. И это будет относиться как раз к разряду косвенной дискриминации.

Кстати, если мы вспомним Закон о языке, то и он включает в себя необходимость пропорциональности требований по языку. Иными словами, человек должен знать язык настолько, насколько это необходимо для выполнения им своих профессиональных обязанностей. Но, к сожалению, закон — это одно, а практика, повседневная жизнь — совсем другое. В реальной жизни и работодатели, и суды, рассматривая «дела» жалобщиков, очень редко задумываются о принципе пропорциональности, когда речь идет о языковых требованиях. И это создает, конечно, большие проблемы для русскоязычного населения.

Нельзя не заметить, что законодатели, принимая Закон о равном обращении, постарались всячески избежать любых споров, касающихся принципа пропорциональности языковых требований для чиновников. Ясно дали понять лишь одно: требования, которые предусмотрены Законом о языке и Законом о публичной службе, установленные для чиновников, как бы ни были они высоки, ни в коем случае не являются дискриминацией. Но этот подход все-таки кажется чрезмерно широким, неоправданным. Мы, я имею в виду Центр информации по правам человека, считаем, что в каждом индивидуальном случае надо оценивать, насколько пропорциональны, насколько оправданны эти требования, не являются ли они косвенной дискриминацией.

— А как быть с учителями, например, русских школ? Как быть с проверочными рейдами по школам представителей Языковой инспекции? Ведь как много жалоб...

— Это, конечно, отдельная, тяжелая и очень сложная проблема. Очевидно, надо исходить из того, что органы Европейского союза не поставят под сомнение право Эстонии устанавливать языковые требования для преподавателей муниципальных русских школ. Есть государственная политика, направленная на сохранение, укрепление эстонского языка, эстонской культуры. Но в любом случае требования должны быть разумны. Разумны ли нынешние требования к учителям?

Конечно, знание государственного языка в какой-то степени необходимо. И я не думаю, что сейчас в школах, в том числе, конечно, и русских, работают люди, совсем не владеющие эстонским языком. Вопрос лишь в том, насколько пропорциональны, оправданны требования, установленные для них свыше. Известно, что в рамках проверки Языковой инспекцией школ и русских детских садов в 2007 году было обнаружено и зафиксировано, что 97% проверенных учителей не владеют государственным языком на требуемом уровне.

— Но может ли это быть?

— Думается, здесь одно из двух: либо официальные требования являются неразумными, непропорциональными, либо это свидетельство неадекватности проверяющей организации.

— А много ли у вас жалоб на факты дискриминации? Понимают ли люди, когда и как их подвергают дискриминации — прямой или косвенной?

— Вообще мнения у разных людей, и у властей в том числе, по этой проблеме разные. У нас очень долго исходили из личных впечатлений, ощущений, убеждений при обсуждении этого вопроса, а не из точного знания. Но это, разумеется, не значит, что дискриминации нет в нашей стране. И вот теперь появились доказательства того, что многие люди в Эстонии сталкивались или сталкиваются с проблемой дискриминации. А это означает, что заниматься этой проблемой надо всерьез. В прошлом году были опубликованы результаты социологического исследования, охватившего всю Эстонию и проведенного по заказу Министерства социальных дел. Это первое, по существу, исследование, специально посвященное именно проблемам дискриминации. Оно касалось, кстати, многих аспектов, не только вопросов национальных меньшинств.

— Неужели слово «дискриминация» произносилось так прямо и вслух?

— Да. Хотя чаще, конечно, говорилось о неравном обращении. Так вот в целом все общество Эстонии, независимо от национальной принадлежности, разделилось на две половины. Одна половина считала эту проблему актуальной для Эстонии, другая — надуманной, несерьезной. Сорок два процента (42%!) всех опрошенных, русских и эстонцев, заявили, что в последние три года они сами становились жертвами неравного обращения, то есть дискриминации. Чаще всего это происходило на рынке труда, в рамках трудовых отношений. Кстати, как показало исследование, люди образованные, хорошо владеющие эстонским языком, чаще указывали на неравное обращение на рынке труда, чем те русскоязычные, которые государственным языком не владеют.

И это можно понять. Образованные люди, специалисты, хорошо владеющие госязыком, имеющие эстонское гражданство, социально более активные, больше ищут разные возможности продвижения по карьерной лестнице, им чаще приходится конкурировать с представителями коренного населения, и они больше, быть может, ощущают тяжесть неравного обращения. У социологов есть понятие «хрустальный потолок». Это нечто невидимое, прозрачное, но твердо не пускающее вас наверх, четко обозначающее предел, выше которого вам не подняться. И это не красивая метафора. Это то, что происходит в реальной жизни, вокруг нас.

Кстати, в последние годы, когда экономические показатели были достаточно высоки, когда не было или почти не было безработицы, когда мы практически достигли так называемой «экономики полной занятости», положение русскоязычного населения на рынке труда было не столь уж тяжелым, оно заметно улучшилось по сравнению с предыдущими годами. Но теперь, когда начался кризис, ситуация, конечно, изменится. В плохие для экономики годы работу, как известно, начинают терять прежде всего именно представители так называемых уязвимых групп населения. А к этим уязвимым группам относятся прежде всего этнические меньшинства. Так бывает во всех странах. Так может случиться и у нас. И это, конечно, усугубит положение русскоязычного населения.

Словом, поживем — увидим. Проблемы еще только начались. Посмотрим, и как будет действовать недавно принятый Закон о равном обращении...