"Молодежь Эстонии" | 05.02.09 | Обратно

Опять уходим в море...

Нелли КУЗНЕЦОВА

Вышел в свет 2-й номер Литературного альманаха, созданного бывшими моряками, капитанами дальнего плавания.

Когда-то Виктор Конецкий, писатель, которого в Эстонии знают и любят тысячи людей, со свойственным ему несколько ироничным юмором написал о «странностях» капитанов. Капитан, по его словам, это голова корабля, парохода или теплохода. Таким образом, у капитана как бы два туловища — одно его собственное, а второе — это корабль, пароход или теплоход. Каждому понятно, пишет Конецкий, что такое положение с годами вызывает в психике капитанов некоторые сдвиги и странности. На морском языке такие странности определяются словом «бзик». Ни у Даля, ни у Ожегова такого слова нет.

Раньше, по словам Конецкого, бзики капитанов были величественными и на многие годы сохраняли имена капитанов в памяти потомков.

Боюсь, что такое начало несколько обидит бывших моряков, ставших литераторами после многих лет, проведенных ими на капитанском мостике. Впрочем, тот же Конецкий говорил, что человек, который уходит в море, какова бы ни была его цель — бой или схватка с циклоном, или со льдами, или с тупым береговым начальством, — обязан поддерживать себя мечтой. А приправой для мечты, как ни парадоксально это, быть может, звучит, обязательно служит юмор. Флот, и это всегда знали моряки, извечно стоял одной ногой на воде, другой — на юморе. Вот и в этих произведениях, опубликованных в Литературном альманахе, флотский, морской юмор есть. И он так украшает эти литературные воспоминания, размышления капитанов. Но тут речь-то идет не о бзиках. Хотя и бзики, какими бы они ни были, можно понять. Это защитная реакция, как говорил тот же Конецкий, на специфическую сложность капитанской работы, на вечное одиночество в момент принятия решений. Не говоря о масштабах дарований, нельзя все же не заметить, что все эти люди, авторы этого морского литературного альманаха — люди одной крови, совершенно особенные люди, видевшие в своей жизни столько, сколько обычному, земному человеку хватило бы на несколько жизней.

А какие это имена... Капитана Льва Веселова в Эстонии знают и помнят многие. Начав плавать в 15 лет, он со временем стал одним из опытнейших капитанов Эстонского морского пароходства. В последние годы он опубликовал два тома своих воспоминаний, размышлений о жизни, морской работе, которая была смыслом его жизни, о верных своих друзьях, о встречах с разными людьми на морских дорогах. В первом номере Литературного альманаха был опубликован его рассказ «Тонька» — о зарождении первой любви, о трепете первого чувства. Во втором номере альманаха он рассказывает о разных, подчас трагических судьбах людей, с которыми сводила его судьба в наше непростое время. Среди них — немало и наших соотечественников, заброшенных ветрами перемен в разные моря и страны. Недаром Лев Михайлович поставил эпиграфом к своему повествованию горькие стихотворные строки Игоря Северянина: «...И вот мы остались без Родины, и вид наш и жалок, и пуст». Жалкими, правда, этих замечательных капитанов назвать нельзя, они были и остаются людьми с чувством собственного достоинства, национального, человеческого. Но эта печальная нота — оторванности от Родины — звучит, звенит в их поэтических, прозаических произведениях. Ее ощущаешь, как собственную тоску.

Но не только это тревожит моряков, не хочу говорить, бывших капитанов. Потому что человек, ставший капитаном дальнего плавания, прошедший сквозь штормы, льды, не единожды рисковавший жизнью, человек, многие годы проводивший свое судно через разные моря и океаны, не может уйти в отставку. Он остается капитаном на всю свою дальнейшую жизнь. И тревога не только за собственную судьбу, но и за судьбы, за будущее многих людей, за настоящее, будущее своей страны — все это остается при нем, живет в нем. Недаром Ростислав Юрьевич Титов, моряк и писатель, многие книги которого широко известны не только в Эстонии, но и за ее пределами, с такой горечью пишет, что Таллинн, морской город, город с богатейшими морскими традициями, потерял свой прежний авторитет. Я думаю, эту горечь разделяют многие тысячи бывших моряков, рыбаков, живущих в Эстонии.

Во 2-м номере Литературного альманаха опубликованы его размышления о нашем сегодняшнем дне, о том, что нас волнует, тревожит. И я убеждена, что это интересно, и важно, и нужно не только бывшим морякам. Быть может, он выразил всеобщую нашу неуспокоенность, тревогу, разочарование.

В самом деле, Эстония, морская республика, фактически потеряла свой флот. А ведь в начале 90-х, когда определялись пути развития страны, многие, особенно морские специалисты, говорили, что флотом, работой своих портов может кормиться вся республика многие годы.

И это ведь поразительно: наши опытнейшие капитаны, наши моряки, которые всегда составляли богатство и гордость республики, теперь плавают под чужими флагами, либо вообще оставили морскую работу, либо подались в другие страны. Обидно...

...Читаю очерки Тимофея Антоновича Синицкого, многие годы плававшего на судах Эстонского морского пароходства, десять лет жизни отдавшего знаменитому парусному барку «Крузенштерн», и не могу оторваться. Это потрясающие истории о легендарных чайных клиперах... Палуба судна — тоже арена, на которой происходило бесконечное представление драмы жизни, а корабль — это произведение искусства и архитектуры. Стройный рангоут и такелаж в белоснежных облаках парусов, взметнувшихся высоко в небо, — разве это не волшебные дворцы и соборы? А изысканные обводы клиперов — разве не вызывают они восхищение и удивление своими формами? «Это сонеты моря, в которых все функционально и взаимосвязано. Это высшая классическая форма мышления в грохочущих просторах морей и океанов». Кто еще мог бы сказать так? Только моряк, человек, влюбленный в паруса...

А что вы знаете, например, о гонках чайных клиперов из китайского порта Фучжоу в Лондон? Что вы знаете об опасном районе островов и проливов Индонезии, а также Зондского пролива между Суматрой и Явой, где должны были проходить парусные суда?

Прочтите исторические очерки Т. Синицкого в Литературном альманахе. Они написаны истым моряком, строго и сдержанно, но с каким знанием дела, истории парусного флота, истории кораблей, ставших легендами. Они недаром опубликованы под общим названием «Надо мной паруса, подо мной — океан...» В нем, этом названии, так явственно прорывается та романтика, которую Тимофей Антонович пытается сдержать, скрыть в своих очерках, но которая все равно живет в них.

Не случайно другой автор альманаха капитан Сергей Смоляков, обращаясь к Синицкому, пишет: «С тобой я вспомнил, Тимофей Синицкий, зов моря, боль разлуки и любовь...»

Сергей Смоляков, кстати, не раз приходил в нашу редакцию в прежние годы. И как-то всегда было некогда поговорить с ним подробно, расспросить его о былых морских походах. Быть может, глядя на этого худощавого, скромного человека, никто из нас и предположить не мог, через какие опасности прошел он за годы своих дальних плаваний. Ходил на судах от Чукотки до Индии. Полтора года работал, как говорят моряки, во фрахте на Вьетнам, видел воюющую страну, гибель многих людей. Был в самой первой группе тех работников Балтийского судоремонтного завода, которые поехали строить и осваивать судоремонтный комплекс в Экваториальной Гвинее, а потом в Анголе. Надо ли рассказывать, сколько трудностей, лишений пришлось им там пережить?

Стихи Сергея Смолякова, опубликованные в Литературном альманахе, написаны им в разные годы и в разных уголках земного шара. В бухте Нагаева, например, на Камчатке, в Южно-Китайском море и т.д.

Вообще это совершенно особенные рассказы и стихи. Только моряк, досконально знающий морскую работу, мог написать так, как начинает свой рассказ Лев Веселов: «Нет ничего хуже, чем стоять на якоре в Африке в ожидании причала. Еще день-два ничего, а если неделю — завал, от тоски можно и с ума сойти...» А дальше — выразительный рассказ о том, как тебя «валяет на зыби океанской» в то время как «народец африканский по вечерам у костров танцует...»

А «рыбацкие байки старого капитана», написанные Велиором Левковичем, который морскую службу начал еще в 1949 году. Он рассказывает о времени, когда «корабли еще случались деревянными, но люди, плававшие на них, были не из мякины сделаны».

Вообще все эти капитаны, авторы Литературного альманаха — люди, всю свою жизнь старавшиеся, как сказал тот же Левкович, просто хорошо делать свою работу.

И название своему Литературному альманаху они дали символическое — «Опять уходим в море». Для них, как мне кажется, эти рассказы, эти воспоминания — как возвращение в их нелегкую морскую работу, в ту жизнь, которая для них, тех, «кто с детства с морем обручен», была своей, привычной, необходимой, такой, где «надлежит распознавать терпеливость от медлительности и отличать поспешность от подвижности, будучи сведущим — знающим в вещах, полным решимости и отваги, мягким в слове, не притесняющим одного ради другого...» Эти определения относятся к тому, кто способен быть «правильным капитаном». Наверное, лоцман Васко де Гамы, араб Ахмад ибн Маджид, которому принадлежат эти слова, мог бы адресовать их и капитанам, о которых я рассказываю сегодня.