"МЭ" Суббота" | 09.01.09 | Обратно

Ивари Падар: «Так бы и жил в Нави»

В прошлом году министру финансов Ивари Падару часто приходилось, что называется, таскать каштаны из огня. Ведь если премьер-министр – капитан государственного корабля Эстония, то министр финансов — штурман, пишет Maaleht, опубликовавшая большое интервью с Падаром.

Сам Падар считает себя больше деревенским жителем, который иногда бывает в городе. Говорит, что в деревне он сразу меняется — становится более открытым, менее зажатым. Во всяком случае, так считают его близкие, сам он на это не обращал внимания.

Вообще-то Падар из Выру, но мать у него с Сааремаа — работала там учительницей. Отец Падара был военным.

Скота на хуторе у Падара нет — это слишком обременительно. Да и земли у него маловато.

Министр не скрывает, что спит он мало. Должность министра финансов очень сложная. Приходится следить, чтобы не сгореть на работе. Падар в прошлом году дважды брал отпуск. Но никакого отдыха не получилось — год был слишком трудным.

2009 год тоже будет трудным. Падар считает, что, наверное, он просто не умеет жить легкой жизнью. И если сравнить министра финансов со штурманом, то его обязанность — уметь провести корабль между двумя камнями. Самое трудное — если этих камней не видно. Некоторые камни ведь спрятаны под водой. И еще: всегда нужно учитывать политическую реальность. Корабль можно привести в порт в том случае, если учитывать погоду и то, что боцман напился...

Прошлому году Падар поставил бы удовлетворительную оценку. Много было нареканий по бюджету, но люди пока это мало ощущают на себе.

В последние годы наш экономический рост был связан с колоссальным внутренним спросом. Его питали деньги скандинавских банков.

Спекулянты недвижимостью пошли на риск и обанкротились. И что же? Наверное, их жены сейчас ездят на машинах поменьше.

Но с этим связана и промышленность строительных материалов. Склады сейчас забиты, товары некуда вывозить.

Очень важный индикатор — налог с оборота. Потребление снизилось, люди стали осторожнее. Поэтому средств от НСО поступит на 1,7 миллиарда крон меньше. С точки зрения людей пока ничего особенно не изменилось. До них это дойдет в 2009 и 2010 годах.

Падар говорит, что спросил у выруского таксиста, ощущает ли тот на себе спад в экономике. Таксист ответил, что не ощущает, но знает, что скоро ощутит. Задача правительства – сделать так, чтобы это как можно безболезненнее сказалось на людях.

В Таллинн Падар возвращается в воскресенье, причем без особого восторга — лучше бы сидел в Нави. Признается, что иногда ему приходится себя заставлять ехать в столицу. Но работа есть работа.

Падар говорит, что до сих пор считал самыми трудными годами конец девяностых. Когда он в предыдущий раз был в правительстве, тоже выдалось тяжелое время. Хуторяне вышли на улицу, свои спрашивали: «Ивари, что же это происходит?». Но решений было очень мало.

Выходом было открыть мир. Именно тогда была запущена знаменитая программа Sapard. До этого Падару приходилось дважды в год объяснять в Рийгикогу, что ситуация меняется в лучшую сторону. Когда для сельхозпродукции открылись рынки, когда мы получили доступ к деньгам структурного фонда ЕС, тогда дело пошло.

Росту способствовало то, что европейские и мировые рынки были хорошие. Во-вторых, произошли изменения относительно пищевой гигиены. Тараканов разогнали, а на шкафчики рабочих поставили покатую крышу — чтобы нельзя было ставить бутылки с пивом. Вся пищевая промышленность приняла новый облик. Это был болезненный процесс. Сегодня, считает Падар, нам нужна новая экономика. Надежду на то, что она будет, дает интерес к использованию средств, выделяемых ЕС. Падар считает, что подъем экономики непременно будет, но он будет происходить спокойно.

Один крепкий хуторянин сказал Падару, что кризис был нужен, а то оптимизм бил через край, и люди просто-напросто утратили чувство реальности. А вообще, говорит Падар, в мире денег необходима жесткая корректировка. Лет через десять мы будем усмехаться, вспоминая об этом.

Что же касается наиболее уязвимых людей, то нужно приложить максимум усилий, чтобы они могли справиться с трудностями. Министр финансов не исключает, что экономический кризис может перерасти в кризис социальный — такая опасность есть. И разумное государство реагирует заранее. Падар советует ограничить предвыборные посулы и сделать так, чтобы основные функции государства работали. Чтобы работали пожарные и полицейские, чтобы учителя получали зарплату. Сейчас это очень важно, считает Падар.

Пока трудно что-либо прогнозировать. Государство должно быть готово к разным ситуациям. Нужно проверять, как действует руководство государством, сколько у нас чиновников, чем они занимаются.

Пришло время произвести серьезную ревизию. Никакой паники, но ревизия необходима.

Падар считает, что паника начнется, если из принятого бюджета, как в Латвии, придется изъять еще 8 процентов ВВП. Для Эстонии это 12 миллиардов крон.

Падар сказал, что когда год назад составляли государственный бюджет, абсолютно никто не стоял на земле двумя ногами. Да и вся избирательная кампания была построена, можно сказать, на воздухе. 11 месяцев назад восемь разных институтов предрекали экономический рост 4,2-5,8%. Минфин не был исключением — его прогноз составлял 5,3%.

В отличие от многих эстонских политиков у Падара есть преимущество – каждый месяц он посещает встречу министров финансов ЕС. Там подводят итог всему, что произошло. Говорят об одном и том же — никто не думал, что изменения произойдут так быстро. Идут разговоры и о том, насколько этот кризис похож на кризисы 1929, 1930 и 1931 годов.

Именно в то время вошло в обиход выражение «кросс по банкам». Люди бегали по банкам, как будто соревнуясь, кто успеет получить свои деньги. Чтобы избежать такого бега, ЕС решил гарантировать людям сохранность их сбережений в размере 50 000 евро.

Сам Падар говорит, что у него в жизни дважды на счете было по 800 000 крон — когда он продавал недвижимость.

Но откуда же добыть эти деньги? Ведь Эстония взяла обязательство в случае чего выплатить вкладчикам 50 миллиардов крон, а в наличии — только 2 миллиарда.

Падар считает, что, во-первых, самый черный сценарий не осуществится. Во-вторых, у Эстонии есть резервы и мало кредитов. В этом смысле мы — как хорошие хуторяне. Таких стран не очень много. Например, у Литвы и Латвии резервов нет. Единственная возможность покрыть кризис — наличие денег. У нас есть 25 миллиардов различных резервов, это 10% ВВП.

Можно только порадоваться тому, что Эстония вела себя старомодно и не брала в долг. Кредиты правительства самые низкие в Европе. Так что на случай очень тяжелой ситуации у нас есть серьезная база. Эстонскому государству нет нужды брать деньги в долг, чтобы выплатить зарплату пожарным, как это было в соседней стране.

В то же время понятно, что если дела пойдут совсем уж плохо, то резервы растают очень быстро.

Произойдет это в том случае, если придется оказать поддержку какому-то банку. Сегодня хорошо то, что основа экономики — банки — в руках скандинавских концернов, которым можно доверять.

Падар считает, что родительская зарплата не должна быть 22 000—30 000 крон на человека. Ясно, что разница — 250 миллионов крон, и на эти средства в обществе можно было бы многое сделать.

Падар сказал, что он хотел бы быть беспартийным министром, но в Эстонии это невозможно. Даже в своей партии он иногда не находит одобрения своим идеям. По мнению Падара, было бы лучше, если бы государством управляли люди, не входящие ни в одну партию, — так было бы оперативнее. Но и в трудные времена нельзя упускать из виду основные ценности.

Что касается девальвации кроны, то об этом не может быть и речи. Падар вспомнил о панике, которую полтора года назад подняли на одном русском портале. Люди побежали менять свои деньги на евро и доллары, а на следующей неделе им пришлось менять их обратно на кроны, чтобы жить дальше. Счастливы были, конечно же, пункты обмена валюты.

А вообще, считает Падар, сейчас наступило время всеобщего недоверия. Кризис доверия. Банки не доверяют друг другу, клиенты не доверяют банкам, государство не доверяет банкам, государства не доверяют государствам. Падар считает, что нужно доверять своему разуму и не переоценивать свои возможности.

В деревне Нави, где находится хутор Падара — Корол, — проживает более 800 человек, а сама деревня была основана в 1700 году. Тогда в этом месте поселились солдат из Польши и шведка.

В страшные времена депортации никто в деревне не пострадал — люди там жили не очень богато, классового противоречия почти не было. А вот, к примеру, на юге Мульгимаа, то есть Вильяндиского уезда, вокруг хутора Тоомаса Хендрика Ильвеса осталось только 20 процентов коренных жителей.

Кризис на деревне Нави сказался не очень сильно. Сельское хозяйство ориентировано на производство продуктов. А люди едят капусту, брюкву и картошку и в самые тяжелые времена.

Кризис, конечно же, больнее всего ударил по производству, ориентированному на экспорт.

На экономику Эстонии может очень сильно повлиять решение, которое примет новый президент США Обама, — насколько протекционистской будет политика США.

Падар сказал, что мы — самостоятельное государство, но чтобы защитить эту самостоятельность, необходимо проявлять гибкость и разум. В ЕС каждая страна обладает правом вето.

Падар не скрывает, что хотел бы в 2009 году отправиться на работу в Европарламент — ему это было бы интересно.

Падар сказал, что сегодня важнее всего переход на евро. Во имя этого два-три года придется прилагать большие усилия.

Для обеспечения успеха экономики важно входить в регион общей европейской валюты. Евро — это своеобразный знак качества. Если инвесторы видят, что в государстве обеспечен определенный стандарт, то они доверяют этому государству. Необходимо, чтобы было мало долгов, чтобы люди потребляли столько, сколько зарабатывают, чтобы инфляция была небольшой.

После перехода на евро начнутся дебаты о том, как жить дальше. Сможем ли мы с налогом в 31% создать государство наподобие скандинавского?

Все это очень просто — на улице снег, а печки должны быть теплыми. Мы не можем играть здесь в Канарские острова. В северной стране никуда не уйти от принципа солидарности.

В 2009 году в бюджете государства 14 миллиардов из средств структурного фонда ЕС. Эти деньги можно использовать до 2015 года. После этого Эстонии придется самой давать деньги. Но и тогда в Эстонии надо будет инвестировать, строить школы и дороги.

Падар считает, что безработица вырастет, но не очень сильно — предположительно, на 20 тысяч человек. От голода нико не умрет.

Разумный человек не умрет и от холода.

Замедлится рост зарплат, но и рост цен тоже замедлится.

Цена на мясо упадет, как и цены на другие продукты.

Уже видно, что случилось с ценами на топливо.

В прогнозе бюджета на следующий год заложена цена за баррель нефти — 131 доллар.

Сегодня баррель нефти стоит около 50 долларов, так что Падар советует строить печи – ведь когда-то цена за баррель может дойти до 200 долларов. Нам нужно критически пересмотреть и переоценить использование энергии. От этого никуда не уйти.

В общем, тот, кто хотел купить себе 4 телевизора, купит 2. Кто хотел купить новый телевизор, решит, что и старый пока сгодится. Года на три.

Кредиты получить трудно, и это тормозит рост экономики. Очень много зависит от того, что будет с экспортом.

Падар уверен в том, что Эстонии нужны административные преобразования. Но в то же время ясно, что с бюджетом 2009 года чудес ждать не приходится. Расходы вырастут все равно.

Сложные времена дают хорошую возможность принимать радикальные решения и осуществлять их.

Административная реформа 2001 года не удалась, потому что была партийная политика — местные и президентские выборы. Они были важнее, чем разумное ведение дел.

Для целого ряда волостей существование зависит от того, есть ли в волости школа, даже если в ней нет учеников.

В Эстонии много волостей, где говорят, что они никому не нужны, мол, денег они не производят, только создают проблемы.

Падар считает, что волости не должны составлять «красочный» бюджет. И разумные волостные старейшины это знают. Они должны смотреть, какова налоговая база волости.

Так на кого же больше ориентирован бюджет 2009 года – на деревню или на город? Падар считает, что выполнение региональных функций, глядя на бюджет, не очень сильно пострадало. Будь то общественный транспорт, региональные программы или использование денег ЕС. Так что для стенаний он причин не видит.

Падар сказал, что он эмоционально связан с сельской жизнью, с земледелием. И его социальное происхождение — крестьянское. Но по образованию Падар — школьный учитель. Уйдя на покой, он хотел бы заняться разведением забытых эстонских сортов картофеля.