В определенной мере причина таких расхождений кроется в нежелании Министерства иностранных дел объективно информировать эстонскую и международную общественность о ситуации с правами человека в Эстонии. С приходом нового министра Тоомаса Хендрика Ильвеса, ранее работавшего послом Эстонии в Канаде, США и Мексике, а до этого в известной своими тесными связями с ЦРУ радиостанции "Свободная Европа", здесь вошли в практику брифинги-инструктажи для "особо доверительных изданий". "МЭ" в число таких особо лояльных не входит, чем может гордиться. Мы помним, что задача печати - быть рупором, отражающим заботы и проблемы своих читателей, а не пропагандистом и агитатором интересов государственных чиновников, пришедших к власти на волне национал-радикализма.
Нечто подобное уже происходило в Эстонии, правда, в Советской. Тогда прессой также манипулировали и пользовались ею как "приводным ремнем" между партией и массами. Как видите ничто не ново под луной. Одна из таких накачек происходила за несколько дней до приезда группы экспертов. Вторая - сразу по завершении работы правоведов. Что характерно, на второй брифинг не пригласили не только "неугодные" издания, но для достижения "большей объективности" и самих российских экспертов. Последним пришлось делиться своими впечатлениями... на вокзале за полчаса до отхода поезда.
Стоит ли удивляться, что после таких "доверительных собеседований" в местной печати появились сообщения, в корне извращающие происходившее в последние дни в Таллинне. Особый шум наделали слова начальника Балтийского отдела МИД России Сергея Приходько о том, что прошедшие встречи помогли членам делегации скорректировать имеющуюся у них информацию. Вывод соответствующе накачанных и особо приближенных журналистов был однозначен: российские эксперты признали, что нарушений прав человека в Эстонии, мол, нет и в помине. Хотя российские правоведы ясно заявили, что коррекция в точке зрения действительно произошла, но... в невыгодную для Эстонии сторону.
Увы, подтасовки, подмена понятий, закрытие доступа к информации и прочие атрибуты "холодной войны" в нашей стране вновь входят в моду. Впрочем, о манипулировании прессой пусть лучше даст оценку в своих рапортах глава миссии ОБСЕ в Эстонии Жан Перрен. Он принимал участие во встрече групп в качестве наблюдателя. Не исключено, что как человек, хорошо знающий русский язык, он сможет причитать эти заметки на языке оригинала и сам даст оценку новому витку освобождения прессы от информации в "демократической" Эстонии.
Чтобы не быть обвиненными в том, что мы занимаемся тем же самым, чем и МИД, предлагаем нашему читателю полный отчет пресс-конференции, данной руководителем группы, первым заместителем начальника управления по международному гуманитарному сотрудничеству и правам человека МИД РФ Владимиром ПАРШИКОВЫМ на Таллиннском вокзале в среду вечером.
Вопрос: В эстонской прессе было очень много комментариев о том, что российские эксперты в ходе визита скорректировали свои взгляды. Может быть, вы уточните, в какую сторону?
В.П. Позиция эстонской прессы нам очень непонятна. Во-первых, нам были приписаны слова, которые мы вообще не произносили. Так, в эстонской прессе появились сообщения о том, что в Институте прав человека российская делегация сообщила о том, что никаких нарушений прав человека в Эстонии нет и что мы никаких претензий по этому поводу не имеем. Сегодня официально на заседании "Круглого стола" заместитель директора института опроверг это сообщение. Эти слова были сказаны совершенно другим человеком и на совершенно другом мероприятии. Это первый показатель того, как в кавычках объективно освещалось наше пребывание здесь. Я должен сказать, что с самого начала мы пытались не делать никаких заявлений, с тем чтобы согласовать свою позицию с нашими эстонскими коллегами. Мы считали это более корректным, с тем чтобы каким-то образом тональность наших выступлений согласовывать с ними. К сожалению, оказалось, что позиции настолько диаметрально противоположны, что о согласовании и речи не может идти.
Теперь о пресловутой корректировке наших позиций. Единственно, что я могу сказать, это то, что мы еще больше укрепились в тех взглядах, с которыми приехали сюда. Многочисленные встречи, которые мы провели, лишь подтвердили правоту тех замечаний и предложений, которые мы передали эстонским коллегам. На всех встречах, будь то в парламенте, с организациями российской общественности, с ветеранами, на "Круглом столе" - вопросы, переданные эстонской стороне, на 90-95 процентов совпадали с областями озабоченности местных русских организаций, членов парламента, причем не только Русской фракции.
Вопрос: Вы продолжите совместную работу? И как вы вообще считаете: это была совместная работа двух рабочих групп или вы работали порознь?
В.П.: Достигнутая в Петрозаводске формула (на встрече министров иностранных дел Эстонии и России в начале ноября - прим. ред.) предусматривала совместные действия рабочей группы или рабочих групп. Тут было место для толкования. Эстонская сторона пыталась представить дело таким образом, и сегодня она нам вновь подтвердила, что рассматривает поездку как чисто ознакомительную. На первом же заседании мы около двух часов посвятили этому вопросу и сказали, что такая формула нас не устраивает, что мы приехали не знакомиться, а работать. Посольство у нас здесь достаточно квалифицированное, Эстонию уже посещало множество разных миссий, и информации у нас достаточно. И нового, чего-то кардинально меняющего мы не увидели. Да, поездка была полезной в том плане, что мы установили личные контакты со многими правозащитными организациями, с членами парламента, нашли у них понимание. В этом плане мы видим большую пользу. Что касается дальнейшей работы, у нас был выбор. Мы предложили эстонской стороне подписать протокол с указанием сроков следующей встречи в Москве или Таллинне. Последнее - выбор места встречи - не столь принципиально. Нам было в категорической форме отвечено, что речь о встрече в Москве по данной проблематике идти просто не может. Если и есть какая-то возможность, хотя пока они ее не видят, это может происходить только здесь. Но для нас место проведения не столь важно. Мы считаем, что работу групп просто необходимо продолжить, потому что это уникальный шанс сделать прорыв в области, где отношения между нашими странами наиболее ненормальные. А это бы, в свою очередь, послужило толчком к нормализации всего комплекса эстонско-российских отношений.
Вопрос: Значит, вы не подписали никакого документа?
В.П.: Мы предложили эстонской стороне протокол, в котором попытались уйти от острых вопросов и в котором предложили зафиксировать положение о том, что в соответствии с петрозаводской договоренностью были проведены встречи экспертов двух сторон, что российская сторона передала свои пожелания в письменном виде, что эстонская сторона приняла их к сведению, и что стороны договорились о предмете работы: выработке рекомендаций, снимающих озабоченность сторон по гуманитарным вопросам. Я процитировал слова Евгения Максимовича Примакова на встрече с бывшим министром иностранных дел Калласом. Поначалу эту формулу попытались оспаривать, но потом сказали: да, я воспроизвел ее дословно. Поскольку беседа тогда велась на русском языке, я ошибиться никак не мог и никаких других толкований я не вижу. Но, опять же повторю: к сожалению, дело со стороны эстонской группы экспертов представлялось таким образом, словно мы получаем дополнительную информацию, мы знакомимся с ситуацией и ни о какой совместной работе речи идти не может.
Вопрос: Вы довольны программой, которую представила эстонская сторона? Было много разнотолков и вопросов, почему избраны для встречи с вами именно те люди или организации?
В.П.: Для нас с самого начало было важно, как и в каком формате рассматривать эти встречи. Первоначально мы собирались работать только как две рабочие группы, проводить совместные заседания. Но поскольку уже была проведена определенная работа и задействованы весьма уважаемые люди, мы сказали: если это будет рассматриваться как дополнение к совместной работе групп и если на встречах будет представлена и эстонская сторона, то мы согласны на эти встречи. В принципе, так оно и было. Представители эстонской группы были абсолютно на всех наших встречах в Таллинне.
Вопрос: Вчера ваш начальник второго европейского отдела МИД России сказал, что приемлемым вариантом для России стало бы предоставление эстонского гражданства по "нулевому варианту". Вы тоже исходите из этого?
В.П. Этот вариант наилучший как стратегическая цель, как идеальный. Но поскольку мы реалисты и пытались говорить хотя бы о небольших, но существенных подвижках для живущих здесь людей, мы вопрос в такой плоскости не ставили.
Вопрос: Какие-то подвижки с эстонской стороны есть?
В.П.: В официальной позиции нет. У нас были большие ожидания от этой встречи, и в какой-то мере мы продолжали питать эти ожидания и в ходе работы. Однако сегодня, на заключительном заседании нам была повторена не вчерашняя, а даже позавчерашняя позиция. Она по сути заключается в том, что претензии российской стороны абсолютно беспочвенны, и что в Эстонии никаких случав нарушения прав человека как таковых нет. По сути дела, ответы на наши конкретные вопросы сводились к тому, что вопросы поставлены неправомерно и якобы сама их постановка обусловлена недостатком информации, с чем я категорически не согласен и еще раз повторю: та информация, которую мы получили в Таллинне только подкрепила нашу уверенность в правоте. С другой стороны, с чисто протокольной точки зрения, с человеческой точки зрения наша поездка была организована просто безупречно. Нас принимали по высшему разряду, и за это мы нашим эстонским коллегам, а некоторых мы можем назвать друзьями, очень признательны. Но, к сожалению, результаты как таковые пока отсутствуют. Но мы не теряем надежды.
Вопрос: Насколько повлиял на вашу поездку последний случай с неудачной попыткой России вынести вопрос о положении прав человека в Латвии и Эстонии на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН?
В.П.: Эти вопросы между собой не связаны. Я бы не стал называть эту попытку в ООН полностью неудачной, так как было принято консенсусное заявление, в котором пусть в усеченном виде, но наша позиция была изложена. В нем Эстонии и Латвии предложено прислушаться к мнению международных экспертов. Это в первую очередь подразумевает мнение экспертов ООН по правам человека, которые внесли довольно конкретные рекомендации, в том числе и по изменению эстонского законодательства. А это тот самый камень преткновения, о который разбиваются пока все наши попытки вести диалог с нашими эстонскими коллегами. Они говорят, что об изменении законодательства речи идти не может. По крайней мере, так говорят члены эстонской рабочей группы. Хотя наши беседы в парламенте показали, что понимание необходимости корректировки этих законов есть. Это касается в первую очередь закона о государственных русских школах. Нам было четко сказано, что нереально ожидать перехода всех русских государственных школ к 2000 году на эстонский язык обучения. Тем не менее, закон пока в силе. Это был один из вопросов, которые мы поставили перед эстонской рабочей группой. Однако даже на него нам был дан весьма и весьма уклончивый ответ.
Вопрос: Вы приехали в страну, которая стала независимой в 1991 году или в 1918 году?
В.П.: Моя позиция ничем не отличается от официальной позиции России. Я приехал в страну, которая обрела свою независимость после подписания договора 1991 года (Эстонско-российского договора об основах межгосударственных отношений - прим.ред.).