Шутки-шутками, но "Лолиту", действительно, никто у нас уже не читает с точки зрения эротического просветительства, а понимает роман как поэтическую метафору, трактующую вечную тему невозможности, запретности, несбыточности любви. Собственно, "Лолита" - роман об одиночестве...
Когда Владимир Набоков, почти тридцать пять лет назад взялся за перевод своей англоязычной "Лолиты" на русский язык, то с грустью заметил: "Мне трудно представить себе режим... в чопорной моей отчизне, при котором бы цензура пропустила бы "Лолиту"... Зарубежные же русские запоем читают советские романы, увлекаясь картонными тихими донцами... или тем лирическим доктором с лубочно-мистическими позывами, мещанскими оборотами речи и чаровницей из Чарской, который принес советскому правительству столько добротной иностранной валюты".
Конечно, Владимир Набоков не мог себе представить гибель цензуры в Советском Союзе, но мы дожили до этих славных дней. И даже до того, что у нас публикуются не только новые издания "Тихого Дона", но и "Доктора Живаго". Ведь именно "Доктор Живаго" и стал в Америке тем бестселлером, что оттеснил с первого места в рейтинге "Лолиту". Из-за чего, думается, так раздражал Пастернак Набокова.
Но, ругая советскую цензуру, Владимир Набоков все-таки должен был помнить, что и родная его американская цензура долго противилась выходу в свет "Лолиты". Рукопись отвергли все издательства, и только публикация в Париже, на которую обратил внимание Греэм Грин, спасла положение дел. Скандал в Париже, скандал в Англии - тут уж не устояли и американские издательства...
Эдвард Олби сделал из "Лолиты" пьесу, Роман Виктюк сделал из нее спектакль, сейчас в Штатах снята новая киноверсия великого произведения.
А с новой версией - новая сенсация: целый ряд прокатных компаний отказались показывать в своих кинотеатрах новую ленту, ибо в ней не скрывается возраст главных действующих лиц - Гумберту, как известно, тридцать восемь, а питает он запретную страсть к двенадцатилетней девочке.
Мои американские друзья прислали мне "Philadelphia Inguirer" с гневной статьей Линды Шавец, осудившей омерзительный фильм.
Статья начинается с признания автора в том, что она никогда не читала Набокова и не видела фильм по роману, выпущенный в 1962 году. Но она сочла необходимым - в свете нависшей угрозы - пойти в книжный магазин и купить "Лолиту", чтобы лично убедиться в недопустимости подобных текстов. На обложке было сказано: "Очень лирично безумно смешно".
Но ничего смешного, а тем более лиричного в романе гневная Линда не нашла! Она увидела там только то, что и захотела увидеть: омерзительную историю педофила, чья страсть к малолетним девочкам привела его к женитьбе по расчету - он хотел сексуально посягать на падчерицу. А для успеха своего гнусного предприятия - убил жену.
Художественная сторона вопроса Линду Шавец совершенно не интересует. После целого ряда нашумевших убийств девочек в Америке новая лента с Джереми Айрсоном в роли Гумберта, который показан мягким и ранимым человеком, и юной Лолитой может только усугубить положение в обществе, где самыми жестокими методами следует бороться за нравственность и преследовать сексуальные преступления.
К слову сказать, Линда Шавец купила не только роман Набокова, но и "Анну Каренину", которую характеризует следующим образом: это омерзительная история о внебрачной половой связи замужней женщины и об отсутствии заграждений на путях российских железных дорог.
Анализируя в одной из своих лекций советскую литературу и ее приемы, Владимир Набоков блестяще и зло описывает целомудрие персонажей, которое просто-напросто сводится к нечистоплотности: "Партиец редко бывает красив, но зато лицо его точно высечено из камня. Светлее этого типа ничего не сыскать. "Эх, брат", - говорит он в минуту откровенности, и читателю дано одним глазком увидеть жизнь, полную лишений, подвигов и страданий... Такой ответственный работник не моется вовсе. Ответственная работница... брызжет себе в лицо водой, и туалет окончен. Беспартийный обтирается холодной водой. Спец буржуазного происхождения обтирается не водой, а одеколоном, следуя воскресному роскошествованию Чичикова. Ни один из типов, излюбленных советскими писателями, не знаком с ванной, и этот аскетизм находится в связи с тем известным отвращением, которое стыдливая добродетель исконно питает к мытью".
По своей партийной принадлежности Л.Шавец - президент Центра по борьбе за равные возможности мужчин и женщин. Разумеется, как и положено в Америке, она моется с утра до вечера. Но питает понятную неприязнь ко всему, что имеет отношение к искусству - как всякий пытающийся приспособить литературу к партийным нуждам. А партийные нужды сегодня таковы, что, будь Набоков жив, Линда Шавец сумела бы его убедить отказаться от своего романа, а лучше его и не писать вовсе.
Недавно в Питер приезжал сын Владимира Набокова, была устроена специальная научная конференция, выпущен набоковский номер "Звезды". Андрей Битов написал в эссе о Набокове: "Судьба отняла у Набокова и Россию, и Петербург, и дом на Морской, и усадьбу в Рождествено, но никто у него не отнимет нимфетку и бабочку".
Действительно, Набоков всю жизнь собирал бабочек и всю жизнь пожинал то, что посеял в "Лолите". Но вот отнять у писателя по-прежнему можно все что угодно, хотя бы и роман, хотя бы только его экранизацию, хотя бы только в Америке.
Недавно в Филадельфии была демонстрация у местной библиотеки. Демонстранты требовали изъятия книги для детей, где в доступной ребенку форме рассказывается о том, откуда и почему ребенок является на свет. (У нас такие стыдливые книжки когда-то назывались "О чем хочет знать юноша?" и "О чем хочет знать девушка?" И попадали они к юношам и девушкам в руки как раз тогда, когда они все свои вопросы уже разрешили на практике.)
Теперь наши дети чуть ли не во младенчестве получают доступ к любым материалам, искореняющим сексуальную безграмотность.
А американские дети, напротив, видимо, скоро перестанут получать раннее сексуальное воспитание.
Только, к сожалению, ни само сексуальное воспитание, ни его отсутствие не имеют ни малейшего отношения ни к пониманию Набокова, ни к пониманию литературы как таковой. Так же, как не имеют ни малейшего отношения к качеству железнодорожных заграждений и развитию преступности романы "Анна Каренина" и "Лолита.
Гений стоит на месте. В вечности. Ему торопиться некуда. Это мы, глупцы, проходим мимо, накреняясь то вправо, то влево.
P.S. Когда материал был уже подготовлен к печати, из Москвы пришло сенсационное известие: показ "Лолиты" Эдриана Лайна по "загадочным" причинам может не состояться на XX Московском кинофестивале, где картина была заявлена.
Елена СКУЛЬСКАЯ