Он вышел победителем из боя с Атлантикой

За спиной Бенуа пролег океан на 5800 км. Его победитель отправился от мыса Cod побережья США 16 июля, чтобы 25 сентября коснуться песка Кеберона, побережья Франции. Этот героический заплыв Бенуа совершил "силой духа", желая собрать средства для научных исследований международной Ассоциации по борьбе с раком. Семь лет назад от рака умер его отец. Для того чтобы вернуть надежду тем, кто вынужден страдать сегодня, этот 31-летний пловец, в сопровождении яхты, боролся с волнами до 8 часов в день.

Не один раз Бенуа Лекомт готов был отказаться от дальнейшей борьбы, особенно во время штормов (их на его пути было 3) и ветреной погоды (на Азорах волны достигали семиметровой высоты), но всякий раз ободряющие письма больных придавали ему сил.

"Мой отец умер в 1991 году, - вспоминает Бенуа, - когда мне было 24 года. К тому времени я закончил экономический факультет Сорбонны и проходил военную службу. Он угас за несколько месяцев, в 49-летнем возрасте. Болезнь внешне не оставила на нем своего отпечатка. Его смерть меня потрясла. Хотя это и может показаться смешным, но я хотел отомстить за его болезнь. Этот заплыв - дань уважения отцу, но также и способ помочь ассоциации. Если бы у меня не было этой мотивировки, я бы не доплыл до цели.

Конечно, идея пересечь океан пришла ко мне не вдруг. Я - страстный любитель заплывов на длинные дистанции, я люблю приключения; кроме того, живя в США, я соединил в себе две культуры, поэтому захотел это проделать и таким способом. Это - результат восьми лет моей настойчивости и упрямства. Вначале я связался с American Cancer Society, - мне нужен был партнер, точка привязки. Мой проект не вписывался в их программу. Я думаю, что они, скорее, принимали меня за сумасшедшего. Лишь затем Ассоциация, располагающаяся в Шотландии, заинтересовалась моим проектом и финансовыми средствами, которые бы я мог собрать".

"...Я бы никогда не решился на подобное приключение ради того, чтобы увидеть свое имя в газетах. Мной двигало что-то другое, более сильное и интимное. Когда заходишь в воду и удаляешься от земли, то душу одолевают сомнения. Без чувств, без страсти, которыми я был окружен, я бы не выдержал до конца. Заплыв легким не был. Обычно в это время Атлантика спокойна. Но на этот раз мне пришлось преодолеть три шторма. У Азорских островов сила шторма достигла 11 баллов. Конечно, плыть в подобных условиях невозможно. Яхта была вынуждена лечь в дрейф. Зачастую я был вынужден не плыть, а бороться с волнами. Когда погода была нормальной, судно плыло силой ветра или двигателя невдалеке от меня. Тогда я плыл от 6 до 8 часов в день. Когда я поднимался на борт, мы останавливали двигатель или опускали паруса, и яхта дрейфовала. Ночью, чтобы поберечь аккумуляторы и сэкономить энергию для компьютера и спутникового телефона, Ричард - он управлял яхтой - подвешивал обычную керосиновую лампу.

Ричард - превосходный моряк. Вместе с ним мы разработали правила, позволившие осуществить это предприятие. Сразу, еще во время испытаний, мы отказались от клетки как защиты от акул, которой пользовалась австралийская пловчиха во время заплыва между Кубой и Флоридой: она плыла внутри клетки, которая поддерживалась на поверхности при помощи поплавков и буксировалась яхтой. Клетка, кроме того, служила и "путеводной нитью": во время многодневных заплывов внимание притупляется и моряку легко потерять пловца из виду. Мы решили снизу, поперечно мачте, прикрепить алюминиевый шест длиной несколько метров, наподобие удилища. К шесту была прикреплена отягощенная свинцом веревка, которая скользила неглубоко от поверхности воды, - она-то и служила "путеводителем". Для защиты от акул я решил воспользоваться системой, создающей вокруг корабля электрическое поле. Акул - и только акул отпугивает это электроволновое излучение. Но я сильно испугался, когда, посреди Атлантики, получил по электронной почте сообщение, в котором один научный работник предупреждал меня о том, что подобное средство эффективно не против всех видов семейства акул-убийц".

"...На третьей неделе у меня появились большие сомнения. Казалось, непогоде не будет конца. При четырехметровых и длинных волнах я еще мог плыть, но все чаще плавание было невозможным. Мне все сильнее хотелось ступить на землю и принять душ. К тому же доплыть от Массачусетса до Азор - это было не так уж и плохо. Но погода восстановилась, и с ней - моральный дух. Затем, когда я увидел испанский берег, то мог тоже остановиться, но в конце концов я хотел связать Американский континент с Францией. Письма, которые я получал по почте Интернет, были моим единственным допингом. Один неизвестный больной писал: "Сегодня утром я не хотел вставать, чтобы пойти на очередной сеанс химиотерапии, но я подумал о тебе, плывущем посреди океана, поднялся с постели и отправился лечиться". Подобные письма заставляют продолжать плыть.

За эти два месяца я понял, что есть граница между страстью и фанатизмом. Во время моего приключения я не раз проходил по лезвию бритвы, но я не дал себе воли удариться в безрассудство, что могло закончиться несчастным случаем. Когда вы плывете посреди океана и не видите своего корабля, пусть он и находится в пятидесяти метрах от вас, панике легко овладеть вами. Но то, что я делал, - это была жизнь, а не смерть".

- О чем думаешь, когда плывешь как каторжник?

- У меня были свои правила: не думать о завтрашнем дне. Думать только о настоящем мгновении. В то же время мне надо было вспоминать о том, что я делал несколько дней ранее. Надо было помнить о цели. Потом представляешь себе тысячи вещей. Думаешь о тех, кого любишь, о друзьях. Все это вращается в голове, и надо, чтобы вращалось. Я представлял себе города, в которых еще не бывал. Я представлял их себе и говорил: "Я съезжу туда с тем-то и тем-то". ...Я старался вспомнить запах, цвет, вкус вещей - потому что, когда плывешь в закрытом комбинезоне, в перчатках, то становишься кем-то наподобие астронавта в скафандре. Перед глазами - один голубой цвет, который меняет оттенок только при приближении к берегу. Под конец вкус соли мне опротивел. Преодолеть отвращение было особенно трудно, когда я погружался в воду. От вкуса моря меня тошнит. Наверно, я никогда более не смогу есть устрицы. Мне так нужна была земля, что это стало подобно наваждению. Мне виделось, что я покупаю большой участок земли и каждый день сажаю там по дереву. На следующий же день это дерево уже плодоносило. На моем участке очень быстро вырос великолепный сад. Я плыл и мечтал о моем саде.

- Кем себя чувствуешь, когда выходишь из воды?

- Не знаю. Мне надо прийти в себя. Но больше я не предприму подобной авантюры. Если я буду плавать, то только в озерах и без всякой цели. Я до сих пор чувствую себя между двумя мирами, в теле, которое полностью мне не принадлежит. Мое приключение было в равной степени психологическим, интеллектуальным, философским и физическим.

- Вели ли вы счет часам, проведенным в воде?

- Вначале - да. Затем - нет. Это плохо действовало на моральный дух. Я даже не смотрел по карте, где нахожусь. Я жил от минуты к минуте, плывя в своем "бульоне" со скоростью от трех до девяти километров в час.

- Трин, ваша невеста, никогда не говорила вам: "Хватит. Остановись"?

- Нет. Поначалу она боялась за мою безопасность, но затем успокоилась и больше верила в меня, чем я сам. Каждый раз, когда мы говорили по спутниковому телефону, она ободряла меня.

Я не самый лучший атлет. Люди из "железа" - это не для меня. Меня поддерживал мой дух. Моральный дух был моим двигателем и моим спасательным кругом. Я обычный человек, но который имеет волю сделать то, что для меня возможно. И невозможно".

"Согласна ли ты выйти за меня замуж?" - это обычное предложение Трин Данг, американка вьетнамского происхождения, прочла на ластах необычного человека сразу после их встречи по ту сторону Атлантики. На подобное предложение нельзя ответить "нет".