Бывший мэр впервые появился на людях. Но - в Париже

- Анатолий Александрович, вы говорили, что хотите встретить Новый год в Петербурге. Не смогли или не захотели выполнить свое намерение?

- Первая и самая главная причина - я продолжаю курс лечения. Врачи сказали мне: лучше проводить этот курс медикаментозной терапии под их контролем. Кстати сказать, все заключения двух известных французских профессоров-кардиологов, которые меня лечат, я послал Скуратову. Во-вторых, я хочу завершить работу над своей новой книгой. Боюсь, что по возвращении сразу же окунусь в сложности нашей политической жизни и не смогу закончить то, чем весь последний год занимался.

- Когда вас ждать?

- Завершение курса лечения потребует еще месяца полтора. К этому времени закончу книгу, тогда и вернусь в Россию. Может быть, даже раньше. Предстоит захоронение царской семьи, я надеюсь к этому событию быть дома.

- А название книги узнать можно?

- "Из Ленинграда в Санкт-Петербург. Путешествие во времени и пространстве".

- После 1993 года в России не было случаев политических репрессий. Так почему же вы боитесь возвращаться домой?

- Я ничего не боюсь. Я просто знаю, что такое наши нынешние правоохранительные органы. Я знаю, кто такие Куликов, Скуратов и иже с ними, знаю их взгляды. Они как были, так и остались коммунистами. Они с гордостью заявляют, что никогда не сдавали свой партийный билет. Но я знаю и то, что предшественник товарища Скуратова, исполнявший обязанности генерального прокурора, два года находится под арестом. Вы знаете, за что он сидит, какие ему предъявлены обвинения? Почему возможно два года держать человека без суда в тюрьме? Я знаю историю со Станкевичем, с Новодворской, с Мирзаяновым, с капитаном Никитиным. Когда речь идет о деле Миши Маневича, моего заместителя, убитого полгода назад, или о заказных убийствах известных людей в Москве, правоохранительные органы не могут ничего найти. А дело Станкевича мусолили три с половиной года, пока, наконец, польские власти закономерно не отказали в его выдаче. Почему вдруг такая настойчивость? Или почему вдруг единственного из советских генералов, который был в Белом доме и поддержал Ельцина в августе 91-го года, генерал-полковника Кобеца арестовывают за злоупотребления со строительством дачи и он сидит вот уже более полугода? Сколько писали о злоупотреблениях в армии, о командующем Западной группой войск в Германии и прочих, однако все эти генералы продолжают безбедно существовать, никто им никаких обвинений не предъявляет. Я не говорю о людях типа Сосковца и прочих. Их никто не преследует. А когда дело касается политической подоплеки, тут наши правоохранительные органы действуют с колоссальной энергией.

В отношении меня вообще нет никакого дела, меня хотят видеть в качестве свидетеля. Но в качестве свидетеля я ответил на все вопросы, которые были мне заданы. И следователи были удовлетворены. Но почему-то через год после того, как я с ними беседовал, возникла необходимость вызвать меня вновь, причем прислали автоматчиков в масках. Куликов и Скуратов продолжают утверждать, что ничего подобного не было. Очевидная ложь. До тех пор, пока люди, которые грубо нарушили закон и довели меня до инфаркта, не наказаны, как я могу доверять их руководителям?

Я не боюсь этих людей. Но я знаю, что по существующему законодательству любого человека можно без предъявления обвинений арестовать и определенное время держать в камере с уголовниками. И после того, что произошло со мной, я просто не рискую экспериментировать.

- Но Скуратов заявил, что следственную бригаду поменяли. И если Собчак, мол, ни в чем не виноват, почему бы ему, подобно Биллу Клинтону, не явиться самому в прокуратуру, чтобы раз и навсегда снять все вопросы?

- Это заявление сделано из чисто политических соображений и рассчитано на простаков. Товарищ Скуратов прекрасно знает, что я продолжаю лечение. Почему он вдруг выступает с этим заявлением, вместо того чтобы обратиться ко мне? Я обращался к нему официально с предложением дать любые показания, пока я мог это сделать. Мне нечего скрывать, я не чувствую за собой никакой вины. Три недели я ждал ответа, его не последовало. А теперь он утверждает, что Собчак не желает приехать и дать показания. Я приеду и дам показания, но я должен быть в хорошей форме, чтобы быть застрахованным от повторения того, что со мной уже случилось.

- А у Скуратова есть возможность связаться с вами?

- Есть. Он может связаться со мной в любой момент через мою жену, которая почти ежедневно появляется в Думе и других государственных учреждениях. Никаких проблем нет, я же не скрываюсь.

- Если гора не идет к Магомету, то, может быть, Магомет придет к горе? Следователи могут приехать к вам в Париж?

- Да ради Бога! Я готов беседовать с ними и здесь, и в России. Я никуда не денусь, я вернусь в Россию.

- Говорят, что у вас есть шикарная квартира на авеню Фош, самой престижной улице Парижа.

- Вы знаете, я ведь тоже могу сказать, что господин Скуратов и господин Куликов имеют квартиры на авеню Фош, или, скажем, что Скуратов изнасиловал пионерку. Выдумать можно все что угодно. Как раз дело царской семьи показывает, что наши правоохранительные органы способны на любую ложь и фальсификацию, чтоб прикрыть реально совершаемые дела.

Я выиграл два дела о защите чести и достоинства против тех, кто утверждал, что у меня есть квартира в Париже и вилла на южном берегу Франции.

- Простите за нескромный вопрос, но лечение и жизнь в Париже требуют немалых денег - откуда они у вас?

- К счастью, мир не без добрых людей. Кроме того, хочу напомнить, что мои книги издавались более чем в 15 странах мира и довольно-таки большими тиражами. Кстати, у нас в стране книга "Хождение во власть" стала абсолютным бестселлером - было продано более миллиона экземпляров. Я получил тогда более шестисот тысяч рублей. Если помните, в то время "Волга" стоила около 10 тысяч. Так что мои деньги заработаны честно.

- Вы собираетесь возвращаться в большую политику?

- Я не уходил из нее. Первое, что я собираюсь сделать после выздоровления, - участвовать в выборах в Госдуму. Я по своей натуре прежде всего парламентарий и вижу себя в этом качестве.

- Скуратов, Куликов - это же не главные фигуры, а исполнители. А вот кто, на ваш взгляд, стоит за ними, кому мешает Собчак?

- Тем, кто сегодня в России вместо того чтобы работать, решать проблемы страны, начинает игры вокруг будущих президентских выборов. Это те политические силы, которые хотят окончательно дискредитировать демократию. Не секрет, что демократия ассоциируется в глазах общественного мнения с рядом имен, среди которых есть и мое.

А ныне у власти очень мало людей, которых можно было бы с большой натяжкой назвать демократами. Есть ряд людей, которых я не устраиваю и по личным причинам, которые чего-то не могут мне простить. Например, Гдлян, против назначения которого на пост генерального прокурора я в свое время возражал, считая, что он чересчур эмоционален для этой должности.

- Можно ли понимать вас так, что Собчак неудобен для "партии власти"?

- "Партии власти" в России, увы, не существует. Существует много мелких партий, групп, движений. Трагедия России в том, что сегодня у нас нет настоящей многопартийной системы, нет настоящих партий, если не считать коммунистов, сохранивших определенные навыки и организационные структуры из прошлой жизни. Нет того круга людей, который называется политической элитой. Людей, думающих о судьбах страны. Тех, кого можно назвать государственными людьми. К несчастью, у большинства нынешних политических деятелей психология временщиков. И это - самое опасное для будущего нашей страны.

Так что я мешаю достаточно большому кругу людей.

Александр БАНГЕРСКИЙ.

("Независимая газета").

ПАРИЖ.