Закрытая дверь в открытое обществоПравительственный проект поправок к Закону о гражданстве, проделав немыслимый путь по тоомпеаским коридорам, достиг, наконец, парламентского крыла и... И состоялась в четверг вечером, когда законодатели уже пошабашили, "Прямая линия" на Эстонском ТВ. В гостях у телезрителей побывали министр Андра Вейдеманн, депутат Юри Адамс и социолог Мати Хейдметс.Госпожа Вейдеманн играла на стороне правительства, так как является одним инициаторов разработки программы интеграции эстонского общества. Депутат-исамаалийтчик и оппозиционер Адамс был, естественно, по другую сторону сетки. Ну, а социологу Хейдметсу была отведена роль третейского судьи. Поправки, как известно, преследуют весьма и весьма скромную цель - дать возможность получить гражданство в упрощенном порядке несовершеннолетним, родившимся в 1992 году от родителей, проживших здесь на законном основании не менее пяти лет и не имеющих никакого гражданства. В принципе, как объяснила зрителям и оппоненту министр Вейдеманн, речь идет о небольшом дополнении к уже действующим статьям закона, касающимся приобретения эстонского гражданства несовершеннолетними. Причем только теми, кому сейчас пять-шесть лет. Из приведенных в печати данных мы знаем, что примерно шесть с половиной тысяч человек. Проблема предоставления эстонского гражданства - это проблема интеграции общества. И для ее решения - тут мнения министра и эксперта социолога совпали - надо найти ответ на вопрос, чего же все-таки Эстония хочет? Те русские, что здесь остались, они, судя по всему, и останутся. Говоря об этом, госпожа Вейдеманн обронила фразу: "Выехало меньше, чем предполагали". Нынешнее соотношение сохранится и по прогнозам демографов на ближайшие несколько десятков лет. И демографическое поведение что русских, что эстонцев одинаково - рождаемость низка. Если ничего не изменить в практике интеграции и натурализации, то и через много десятков лет можно будет наблюдать ту же, что и сегодня, картину: под боком у эстонцев будет проживать крупнейшая в мире не только русская диаспора, но и крупнейшая зарубежная колония российских граждан - около 100 тысяч человек. И не менее многочисленная прослойка лиц без гражданства - серопаспортников. Это в том случае, если все оставить, как есть. И по-прежнему гадать над тем, что же есть гражданство: а) просто договор между индивидом и государством с вытекающими из этого правами и обязательствами для обеих сторон; б) средство интеграции инородца в эстонское общество; в) признание его интегрированности? От ответа на этот вопрос зависит достаточно многое в будущей истории эстонского общества. Проводимая доселе политика в области предоставления гражданства свидетельствует о том, что эстонское подданство и синий паспорт априори расценивались и расцениваются официальными властями как некий сертификат интегрированности в официальное общество. Ты, мол, докажи нам свою лояльность и приобщенность к Эстонии и всему эстонскому, а мы тебе за это выдадим гражданство. Причем за приобщенность благополучно сходит весьма и весьма приблизительное знание государственного языка, некоторых законов, истории и обычаев. Надо сказать, что больше всего отступлений от общей политики предоставления гражданства было сделано во времена, когда у кормила власти находились национал-радикалы. С их подачи эстонское гражданство без каких-либо проволочек получили все зарегистрировавшиеся с Комитете граждан Эстонии сочувствующие. Сколько там было лояльных и интегрированных, один Бог знает. Тем более что неоднократные кражи у национал-патриотов компьютеров вместе с базами данных вконец запутали дело, и поди ты знай, у кого была настоящая регистрационная карточка, у кого - самоделка. От обладателей карточек не требовалось ничего, кроме хорошо выраженного чувства преданности национал-освободительной идее. Оно, это чувство, заменяло все. Как некие немыслимые достижения заменили все тем без малого двум сотням лиц, получившим гражданство за особые заслуги. Те, кому не совсем отшибло память, наверняка, помнят и про квоты, выданные в свое время ведомствам и общественным организациям. Помнят и про то, как выдвижение на гражданство "за особые заслуги" проходило. Некоторые, наверное, помнят и про сложности, с которыми сталкивались коллективы, в дружных рядах которых неграждан не было - сплошь свои родные и правопреемные. Выдвигать некого. Одним из главных, если не единственным контрдоводом оппозиции является вопрос знания государственного языка жителями некоренной национальности. Знают его или не знают потомственные и правопреемные граждане, равно как и натурализованные и осененные гражданством за особые заслуги - это никого не интересует. Тут язык мерилом интегрированности и лояльности не является. А вот для остальных - обязательно. При нынешней постановке обучения языку сей довод универсален и, если не предпринять кардинальных мер, он способен пережить не одно поколение национал-патриотов, успешно поддерживающих в народе страх за будущее "эстонского дела" и эстонского языка. Сколько можно все сводить к языку? И от чего больше вреда: от его незнания или приблизительного знания? И кто вредит больше: те инородцы, которые по каким-либо причинам до сих пор не заговорили по-эстонски, или власти, не сумевшие (а может, не пожелавшие) до сих пор наладить преподавание эстонского детям в школах, взрослым - на государственных (!) курсах? Все эти вопросы и заранее известные ответы уже жеваны-пережеванны. Только проку от этого никакого. Прок будет, когда коренное национальное большинство перестанет смотреть на русскоговорящую общину как сборище реальных и потенциальных врагов всего эстонского. Кстати, врагом можно быть и при отличном знании языка. Возьмите любого известного агента-нелегала. Уж с чем-чем, а с языком там полный ажур. В целом, надо признать, что обеспечение русско-эстонского двуязычия, реального, а не на уровне сомнительной ценности частотных словарей, является процессом длительным и плохо поддающимся форсированию во времени. Что ускоренными темпами усваивается, столь же быстро и выветривается. Поэтому главные усилия тут надо направить на то, чтобы у подрастающего поколения были все условия и возможности войти в самостоятельную жизнь с полноценным эстонским, ничуть не хуже родного русского. Для этого же нет сегодня реальных предпосылок. Если, конечно, не принимать в расчет Закон о гимназиях, который должен начать действовать в 2007 году, но не известно, начнет ли. И если уж что-то предпринимать, чтобы не было у эстонцев страха за будущее нации и ее языка, начинать надо с молодежи некоренной национальности. Дать ей возможность выучить тот же язык. Потом, неплохо было бы вывести гражданство из фатальной зависимости от знания языка, поскольку нынешняя взаимосвязь дает основания полагать, что в натурализационной политике Эстонии сильно поднапутано что-то в области отношений между целью и средствами. И подчас именно средство становится целью. Если цель все-таки создание нормального гармоничного общества, то и язык и подданство в таком случае лишь средства. Так ли это у нас? У нас есть Закон о гражданстве, согласно которому декларативно никому ходатайствовать об эстонском подданстве не возбраняется. Остается только гадать, почему более ста тысяч постоянных жителей Эстонии предпочли российское подданство, а еще тысяч сто вообще никакого гражданства не выбрали. А еще есть искусственно подогреваемый панический страх перед тем, что вдруг это самое эстонское гражданство кому-то слишком легко достанется. Понятно, что развеять эти страхи не так-то легко. Может, у кого-то они утихнут после того, как узнают, что за проектом поправок, с которых мы начали сегодняшний обзор, стоят специалисты из эстонского МИДа. А за или над ними - Тоомас Хендрик Ильвес, которого как-то очень сложно заподозрить в любви к русским вообще, а к здешним - в частности. Зато, надо полагать, господину министру достает чувства реализма, и он понимает, что бесконечно долго держать треть населения перед закрытой дверью в открытое общество чревато. А. ЭРЕК. |