Тяжелый диагноз

По данным социологического опроса, проведенного Российским независимым институтом социальных и национальных проблем, 80 процентов населения проявили живейший интерес к событиям, связанным с отставкой кабинета В.Черномырдина, причем половина из них практически каждодневный. Объяснить этот интерес нетрудно. Черномырдин возглавлял федеральное правительство более 5 лет, именно на него оказались спроецированы массовые ощущения приобретений и потерь за все эти годы. А приобретений мало: только 7 процентов россиян считают, что они выиграли от проводимых с 1992 года реформ. А потерь много: 60 процентов(!) считают, что проиграли. В особенности это относится к безработным, пенсионерам, сельским жителям, рабочим.

С чем связаны мрачные оценки? В основном с нехваткой денег. 15 процентов россиян, по собственному признанию, живут фактически в бедности, в нищете, а более половины населения (54 процента), чтобы как-то выжить, стремятся экономить даже на самом необходимом. Только четверть населения в целом не испытывает материальных трудностей, а совсем небольшая группа (1,5 процента) может позволить себе удовлетворять практически все материальные потребности.

При этом на акции протеста, организованные профсоюзами, выходят по всей стране не более 1,5-2 миллионов человек. Ибо практически полностью вытравилась из сознания большинства людей надежда на то, что подобным образом можно что-то изменить к лучшему. Потеря населением доверия к власти, веры в ее способность преодолеть затянувшийся кризис - один из самых тяжелых диагнозов нынешнего состояния российского общества.

...Еще не все поняли, что отставка черномырдинского правительства - это следствие не столько политической интриги, сколько банкротства праворадикального экономического курса образца 1992-1998 гг., пишет советник по науке президента АО "Финист" Сергей Дубовский в "Независимой газете". Этот курс диктовался исключительно корыстными интересами и политическими целями. Задумали создать социальную базу режима в виде класса крупных собственников. Поэтому собственность вместе с доходами переходила от государства к экономической элите несчитано и немерено. На ваучеры и компенсацию потерянных сбережений ее не хватило.

В результате возник гайдаро-чубайсовский капитализм, который отличается от нормального капитализма прежде всего распределением доходов. При нормальном капитализме наемный труд получает 55-60 процентов валового внутреннего продукта, остальные доходы делятся примерно пополам между правительством, собирающим налоги, и собственниками, получающими прибыль. В России же на оплату наемного труда уходит только 23 процента ВВП, государство пытается собрать свои 25-27 процентов ВВП в виде налогов, остальное - прибыль собственников.

Поскольку доля доходов массового потребителя катастрофически уменьшилась, то внутренний рынок сбыта сжался более чем вдвое. Соответственно в 2 раза уменьшилось производство, инвестиции - в 4 раза. А раз так, избыток сбережений собственников долларизуется и вывозится за границу. Но если нет инвестиций, то нет и научно-технического прогресса...

Еще одно следствие праворадикального курса касается госбюджета. Поскольку собственность вместе с прибылями отдана новым владельцам, госбюджет формируется преимущественно за счет налогов: на две трети - за счет налогов на труд и только на треть - за счет производства. В результате снижения оплаты труда и падения производства эта налогооблагаемая база снизилась до минимума. Хотя постоянный дефицит госбюджета покрывается за счет внутренних и внешних займов, продаж остатков госимущества, неплатежей и денежной эмиссии с сопутствующей инфляцией, система все время находится на грани банкротства.

Наконец, после разрушения внутреннего рынка российская экономика оказалась подвешенной через экспорт природных ресурсов к перманентно нестабильной конъюнктуре мирового рынка. Результаты не заставили себя ждать. Как только мировой рынок опустил цены на нефть и одновременно подошло время платить долги, наступило финансовое банкротство правительства. Злостное банкротство, считает Дубовский, после которого при нормальном капитализме садятся в долговую яму. Так что экономическое поражение России в 1992-1998 гг. вовсе не сирота, его родители - правые радикалы, которые принесли экономику в жертву своим корыстным интересам, идеологическим и политическим целям.

За шесть лет построена абсурдная, саморазрушающаяся экономическая система, в которой нет и не может быть нормального экономического роста, уходит инвестиционный капитал, нет научно-технического прогресса. Зато есть перманентный бюджетный дефицит, сверхзависимость от мирового рынка, постоянный рост социальной конфронтации. Праворадикальный экономический курс стал смертельно опасным не только для тех, кто лишился собственности и доходов, но и для тех, кто их заполучил. Поэтому сегодня перед властной и экономической элитой страны стоит выбор: или эмигрировать из "этой опасной страны" поближе к своим деньгам (Джордж Сорос советует прибегнуть именно к этому варианту) или попытаться стабилизировать ситуацию за счет введения сознательных самоограничений.

Сегодня плавный поворот руля экономической политики - это переход к правоцентристским программам, неоднократно изложенным в статьях экспертов и выступлениях известных политиков (Юрия Лужкова, Григория Явлинского, Егора Строева). Правоцентристы лояльны к президентской власти и могут гарантировать сохранение капитализма в России, но одновременно они понимают всю бесперспективность и опасность прошлого курса. Более того, только правоцентристы, по мнению Дубовского, и способны сегодня сохранить капитализм в России без потрясений и катаклизмов.

...Новому кабинету министров во главе с Сергеем Кириенко, если он всерьез рассчитывает переломить кризисную ситуацию в стране, придется, помимо собственно экономических задач, решать еще одну - психологическую, связанную с восстановлением авторитета исполнительной власти, веры в ее готовность и способность служить прежде всего не корпоративным интересам, а интересам всего общества.

Т.КЯННУ.
(По страницам российских газет).