Станислав Говорухин: мы уничтожили все лучшее, что у нас было

- Конечно, нельзя говорить обо всей молодежи, но большая часть ее не внушает мне надежд, а представление о будущем складывается очень пессимистическое. Что такое будущее России? Это ее граждане. Какими будут граждане, такой будет и страна. А сегодня любой молодой человек на примере своих родителей видит, что честным трудом прожить нельзя. Ежедневно десятки тысяч добровольных рекрутов из числа молодежи вливаются в отряды преступного мира.

Я говорил об этом в фильме "Так жить нельзя", снятом много лет назад. Там, кстати, прозвучала одна мысль, на которую никто тогда не обратил внимания, так как все были заняты борьбой с коммунистической партией. А это чрезвычайно важная мысль: из преступника трудно сделать настоящего гражданина.

- Вы говорите очень печальные вещи. Неужели так все плохо?

- Судите сами. Мы уничтожили все лучшее, что у нас было. Все свои достижения. У нас была прочная, надежная, дающая глубокие знания система образования. Сейчас ее нет. Большинство детей сегодня растут безграмотными людьми, обреченными в будущем вести жизнь на уровне тупого биологического прозябания. О присутствии духовных радостей они даже не подозревают. Полным ходом идет процесс превращения молодежи в армию лакеев, рабов, удел которых - работа на иностранцев в их офисах и фирмах. Наши газеты и особенно телевидение очень целенаправленно и серьезно проводят эту кампанию по оглуплению молодежи. Вот вам пример. Наша страна всегда считалась самой читающей в мире. Она дала огромное число музыкантов, исполнителей. Классическая музыка всегда была в почете. На радио был единственный канал классической музыки "Орфей". С утра до вечера по нему звучала классическая музыка - русская и зарубежная. Теперь его закрыли, точнее перепрофилировали: там будут звучать теперь "металлы" и какие-то идиотские песни. Мы в Государственной Думе пытались что-то изменить, но бесполезно. Этот пример хорошо вписывается в процесс "отуземлевания" - превращения великих духовных доминионов в колонии.

- Вам не нравится современная музыка, которой увлекается молодежь?

- Я ее просто не воспринимаю. Не могу ее принять. Для меня она - туземный ритм и ничего больше. Я не собираюсь протестовать: нравится - слушай. Но я смотрю на нынешнее поколение и искренне ему сочувствую. Они сами не понимают, какие они бедные и каких огромных радостей лишены. Ведь существует другая, божественная музыка, которая приносит счастье и внутреннюю гармонию.

- А на чем воспитывались вы? Ваше поколение 40-50-х годов? Что вы любили?

- Теперь принято считать, что годы нашей юности были мрачными - коммунистическими. Но я вспоминаю их только с благодарностью. Деньги для нас не имели никакого значения. Мы жили другими интересами. Путешествовали. Студентами объездили всю Россию. На какие шиши? До сих пор не могу понять. Но их у нас хватило на то, чтобы объехать всю страну. Мы много читали, а на интересные книжки была очередь. Помню, появился Дудинцев. Так его просто на части рвали. Мемуары Эренбурга. Самодеятельность. Туристические походы. Вот чем мы жили тогда. Высокими духовными радостями. Я занимался многими видами спорта, поэтому успеха не достиг ни в одном. Может быть, это и хорошо. Каким бы я был теперь, если бы, например, посвятил свою жизнь тяжелой атлетике? Больным, уставшим человеком с искривленным позвоночником и атеросклерозом. Это только Власов смог остаться стройным и молодым.

- У него тоже были проблемы со здоровьем. А потом, чтобы быть таким, как Власов, нужно иметь его мощь.

- Конечно. Так вот я был человеком увлекающимся и занимался всем понемногу.

- А родители вас поощряли?

- Им было не до меня. Все мои родители - это мама и бабушка. Одна вела дом, другая зарабатывала деньги на жизнь, на то, чтобы сын мог учиться Тогда ведь еще было платное образование.

- В семье был один ребенок?

- Еще сестра.

- А где вы жили?

- В последние годы школы и университета - в Казани. А война застала нас на Урале. Вообще моя жизнь связана с бассейном рек Волги и Камы. У меня родители с Волги.

- У вас есть сын. Как складываются ваши взаимоотношения с ним? Он журналист?

- Нет, он строитель. С десятого класса работает. Заочно окончил ВГИК, сценарный факультет. Пишет книги, сценарии. Правда, не очень удачно. Когда начались все эти события, ему захотелось снять фильм о войне, увидеть все своими глазами. Много снимал в Афганистане. Работал и в перерывах ездил в Таджикистан. Поехал в Чечню и сразу напоролся на пулю. Она попала в самое неприятное место, и ему пришлось отрезать ногу.

- Как вы считаете, Станислав Сергеевич, духовность - понятие относительное или абсолютное? Влияет ли на нее время, общественный строй? Как она реализуется в разных социальных условиях?

- Меня часто спрашивают: "Какие фильмы вы снимали во времена коммунистического режима?" А такие же, как сейчас. Я понимал, что правду о жизни сказать не могу, а говорить намеками мне противно. Эзопов язык мне недоступен. Еще Тацит сказал: "Язык Эзопа - язык раба". Поэтому я снимал во время перестройки фильмы "Робинзон Крузо", "Дети капитана Гранта", "Десять негритят", "Приключения Тома Сойера". В картине "Место встречи изменить нельзя" мне пришлось коснуться недавней нашей жизни. Но доведись мне делать эти картины сейчас, я бы снял их точно так же. В творчестве я никогда не врал. И с общественных трибун тоже. Это не значит, что перед вами сидит кристально честный человек. Я вру очень много. Но это другое. Это в быту. Иногда - по привычке, иногда - по обстоятельствам. Но эта ложь - не ложь. Так врет всякий здоровый человек.

- Через ваши публицистические фильмы красной нитью проходит образ Столыпина. Видимо, эта личность вас интересует и волнует.

- Я отношусь к нему с огромной симпатией. Мне импонирует его твердость в борьбе с уголовниками и террористами, которые позже были возведены в ранг революционеров. Это люди типа Шамиля Басаева.

- Говорят, что за случаем всегда стоит какая-то закономерность. Вы с этим согласны? И какую роль играл случай в вашей жизни?

- Случаи бывали самые невероятные. 26 июля 1969 года в девять часов утра мы летели на вертолете и на высоте 4200 метров врезались в скалу. От вертолета не осталось ничего. А я, как видите, жив. Через четырнадцать лет мы вместе с оператором поднялись на место катастрофы. Ржавые части вертолета лежат там до сих пор. Оператор смотрел на них и никак не мог поверить, что при такой катастрофе можно остаться в живых. А Господь отвел.

- А в кинематограф вы тоже пришли случайно?

- Можно сказать, что так. Вообще-то я мечтал о журналистике, но понимал, что правду сказать нельзя, а врать противно. Я и подумал: а не поступить ли мне во ВГИК? Друзья мне говорили, что с первого раза все равно не поступить, так что стоит поехать и сдать экзамены, чтобы набраться опыта для будущих попыток. У меня должен был как раз родиться сын, и учиться мне было совсем не с руки. Но я все-таки поехал - и поступил. Тогда общество было еще не так коррумпировано, и простой парень из провинции мог поступить по справедливому конкурсу.

Но через какое-то время я захотел уйти. Мне не нравился мой мастер: у всех - Герасимов, Ромм, Козинцев, а у меня никому не известный и совсем неинтересный. Но опять вмешались друзья. "Это же лотерея, - сказали они. - Ты больше никогда не поступишь". Я подумал - и остался.

- Хорошие годы были?

- С университетскими не сравнить. Все-таки это была Москва, пусть и немножко подпорченная по сравнению с провинцией. Да и времена менялись. Это был фейерверк. Чем мы только не занимались!

- Первой вашей картиной был нашумевший фильм "Вертикаль". Расскажите о нем.

- Весной 1966 года мы приехали на Одесскую киностудию снимать диплом - маленький короткометражный фильм. Но оказалось, что у них очень жесткий план и "горит" картина. Называлась она "Мы - одержимые" и рассказывала про горы, про альпинистов. И сдать ее надо 31 декабря. "Возьметесь?" - спрашивают у нас. Мой товарищ Борька прочитал сценарий. "Ерунда какая-то, - говорит. - Все про альпинистов, а я ничего не знаю про это". "Я знаю! - говорю я. - Идем к директору, скажем, что согласны". Так я и согласился, не прочитав сценария. А когда прочитал, стало плохо. Мы его переделали. Из одного плохого сценария получился другой плохой сценарий. Что в этом фильме есть? Горы и песни. Наш художественный подвиг заключается в том, что мы нашли и уговорили Высоцкого. До этого он в кино не снимался и горы в глаза не видел. Я водил его по горам, знакомил с альпинистами. И он полюбил горы. Тогда из него как из рога изобилия полились песни. Но утвердить его тоже было нелегко.

- После этого он сыграл еще в нескольких ваших фильмах, самый запоминающийся из которых "Место встречи изменить нельзя".

- У нас много совместных работ, правда, больше неосуществленных. Мы писали сценарии, пытались что-то сочинить. Но ничего не получалось.

- Вам жаль, что больше нет этого талантливого человека? Ведь он мог бы играть и в других ваших фильмах.

- Еще бы! Но надо сказать, что сейчас все переменилось. Ведь система проката - лучшая в мире! - уничтожена. Что мы сейчас имеем? Даже если тебе удалось найти деньги - а для этого нужно было ходить, клянчить, унижаться перед банкирами и ворами, - даже если у тебя есть легкий сценарий - тяжелый фильм сейчас не снимешь даже с деньгами! - и даже если тебе удалось снять фильм, показывать его все равно будет некому. Нет зрителя. Такой вот новый феномен. Вот и лежит сегодня российское кино "на полке". Хотя руководители кинематографистов и утверждают, что оно на подъеме.

Вел интервью

Павел МАКАРОВ.