Ностальгия по чужому,

или Лекарство для измученной буднями души

Первый "звонок"

Чего не хватало в жизни достойного Артема Купцова, 27 лет от роду, и 24-летнего Степана Арманкуца? Счастье было скудным, жизнь не бодрила. И тут поняли они: жаль потерянного детства. Там, в школе, остались упоительный первый звонок и пенка в молоке, первый поцелуй и первая... Словом, немало осталось приятного.

В восемь часов вечера дрожащие от нетерпения приятели распахнули родные школьные двери, чтобы обнять седого завуча или, на худой конец, молодого физкультурника. Увы! Пусто в школе... Чу! А что это там открыто? Учительская? Как мило! А это сумочка? Прелесть! А в ней лак, пакет полиэтиленовый, учебник литературы и целых 18 тетрадей... Ностальжи-и-и! Лекарство для измученной буднями души. Прижимая сумочку к груди, мужики покинули альма-матер.

В суде они не понимали: "Как! Мы зашли навестить школу, в которой не были десять лет, а нам вешают кражу!"

"Повесили" три года. Правда, условно. Все равно печально.

Предательство наказуемо

Владимир Фордов всю жизнь полагал, что должен был родиться не под знаком зодиака, а под дорожным знаком. Потому что фамилия такая, автомобильная. Всем на свете иномаркам он предпочитал российские "Жигули". И морально страдал от того, что непатриотичные автовладельцы набивают жигулевские внутренности разным иноземным аудиобарахлом.

Автомобили, видимо, были того же мнения, потому молча поддавались, когда Вова нежно, но настойчиво теребил замки на дверцах. И так же молча провожали взглядом фар импортные автомагнитолы, колонки, кассеты, которые Вовик и его семнадцатилетний друг Александр Емельянов каждый раз забирали на память о встрече. Автомобили не противились, даже когда лишались плюшевых медвежат и, что уж совсем подло, знаков аварийной остановки.

Но однажды случилось непоправимое: Фордов предал "Жигули". Он прельстился однофамильцем - "Фордом". Но тот не понял глубокого чувства, заорал во всеь голос и замигал всякими лампочками. Тут отроков и повязали.

За предательство свое заплатят Владимир Фордов и друг его Александр Емельянов двадцатью четырьмя месяцами несвободной жизни. Этот срок предусмотрен, разумеется, каждому из злодеев.

"Запах" устранен

Таллиннец Андрей Суровцев никогда не жил в Москве. Так что он не мог встретиться там с ужасом 60-x - убийцей, приходившим в квартиры под видом сотрудника "Мосгаза". Да и родился Андрей уже после злодеяний этого "Мосгаза" - в 68-м. Однако отпечаток всеобщего страха и трепета как-то отложился в сознании Андрея...

Тридцать лет мужик жил, как все, а в 98-м вдруг позвонил в дверь одинокой ласнамяэской жительницы. Представился сотрудником "Ээсти гааза".

Женщина впустила его и пошла впереди показывать колонку. И тут у ее горла сверкнул нож. Андрюха Суровцев требовал доллары. Он и сам не знал, откуда им взяться у одинокой женщины. Он водил ее, прижав нож, по всей квартире и обшаривал шкафы и полки.

Когда насмерть перепуганная женщина созналась, что есть у нее маленькая заначка, Суровцев сразу успокоился, выгреб все 176 крон и удалился.

"Ээсти гааза" скоро словили, конфисковали имущество и посадили в тюрьму. На три с половиной года. Чтобы "газом" не пахло...

Юрий ГРИГОРЬЕВ.