"Транзит" к средневековью

Киндер-сюрприз

Ближе к ночи вспомнили, что нет у них ни одной коллективной фотографии. Алексей Волин поехал домой за фотоаппаратом. А еще вспомнили о шахтерах на Горбатом мосту. Пикетчики ведь требовали отставки правительства - самое время обмыть это дело. Пошли Кириенко с Немцовым, взяли бутылку водки, но шахтеры, кажется, не поняли расшалившихся начальников...

Воскресная новость в общем-то не была для людей Кириенко неожиданным ударом судьбы. Они знали, что засидеться в Белом доме им не дадут.

По информации "Общей газеты", Борис Ельцин еще при назначении пожелал Кириенко продержаться хотя бы год. Начинающему премьеру дали понять, что его задача - провести санацию обанкротившегося предприятия, называемого государственными финансами. По престижности работа - сродни ассенизаторской. После того как "молодые технократы" ее выполнят и восстановят против себя всех, кого можно, их тихо поблагодарят и заменят.

Правда, временные обитатели Белого дома не предполагали, что их время кончится уже в августе. Нервы сдали у олигархов. Накануне правительство навестили банкиры, входящие в так называемый "пул 12-ти". Они в весьма жесткой форме изложили свои претензии по поводу предложенного варианта солидарного гарантирования банковских вкладов населения. Они воспротивились тому, чтобы финансовая поддержка распределялась через Сбербанк - каждый банк хотел получить свою долю на собственный корсчет. Не приняли они и разработанную правительством схему, когда несколько банковских пулов договариваются о взаимной ответственности перед клиентами. Кроме того, банкиры потребовали, чтобы Центробанк снизил им ставки резервирования средств на 5 процентов, а не на один, как это намечалось. Однако премьер-министр дал понять, что все эти требования для правительства неприемлемы.

Конфликт олигархов и правительства развивался на фоне непростой ситуации, сложившейся в Кремле. Президентскому окружению показалось, что Борис Николаевич после отпуска чувствует себя хуже обычного и надо немедленно возвращать Черномырдина, чтобы в случае чего было кому передать власть. Всю неделю руководитель президентской администрации Валентин Юмашев, советник президента Татьяна Дьяченко и исполнительный секретарь СНГ Борис Березовский вели интенсивные переговоры с Виктором Степановичем. В субботу вечером домашнее политбюро решило: пора! В 19.00 следующего дня последовал указ президента об отставке правительства. "Не выпить ли нам шампанского!" - подумали слегка растерявшиеся отставники...

Наутро в кабинет премьер-министра короткими торопливыми шажками вошел олигарх Березовский. За его спиной, на некотором удалении просматривалась массивная фигура тяжеловеса Черномырдина.

Место режиссера - за кулисами

Так думали "молодые технократы". Они ошибались. Им казалось: если их назначил президент, то немилость Березовского можно пережить. В случае чего президент его куда-нибудь сошлет - однажды он это уже обещал. Но вышло не так, как они предполагали, а так, как в марте решил Березовский: правительство Кириенко ушло, не прожив и четырех месяцев, а уволенный вопреки воле Бориса Абрамовича Черномырдин вернулся в кабинет премьер-министра.

Дело в том, что схемы, которые выстраивает Березовский, действительно сверхнадежны. Пока другие с утра до ночи думают, как спасти рубль, расплатиться с внутренними и внешними долгами, заманить в страну инвестиции, найти деньги для пенсий и т.п., изобретательный мозг олигарха занят более прибыльной работой - он думает об интересах президента, о будущем его близких, о завтрашнем дне правящей ныне элиты. Он озабочен "проблемой преемственности власти", а, значит, полезен и хозяину Кремля, и тем, кто подле него. Когда удержание власти становится главной, а то и единственной задачей властвующих, именно такие специалисты и нужны. Не беда, что они не имеют высоких должностей и вынуждены держаться в тени. Место режиссера - за кулисами.

У одних - звания, у других - знания?

Издательство "Экономика" приступило к выпуску книжной серии "Российские академики об экономике". Первая книга, состоящая из работ академика Николая Петракова, называется "Русская рулетка. Экономический эксперимент ценою 150 миллионов жизней". Заглавие - беспощаднее некуда. Но было бы трудно ожидать иного, более эластичного определения "гайдарономики". Тем более, что не один только Петраков так думает, все российские академики едины в неприятии монетаристского эксперимента.

"Великие потрясения" организуются людьми, способными упрощать действительность. Радикализм тем и привлекателен, что предлагает простые решения. Именно здесь, по Петракову, ответ на вопрос, почему радикальный политик Ельцин поручил реформирование экономики радикалам от монетаризма. Гайдар со товарищи предложили технологию реформ, примитивнее которой уже трудно придумать. Чтобы управлять трансформацией плановой экономики в рыночную, вроде бы достаточно контролировать всего несколько параметров: размер бюджетного дефицита, темп инфляции, объем денежной массы, внешнеторговый баланс...

Наверно, не все еще подзабыли, что в декабре 91-го, объявляя о предстоящем курсе "шокотерапии", Ельцин обещал, что шок продлится с полгода, а потом всем сразу полегчает. На передачу собственности от неэффективного собственника - государства к эффективному частнику отводилось чуть побольше - полтора года. Молодые реформаторы явно не собирались тянуть резину, они обещали быструю реформу, и, право же, трудно было не полюбить таких чудотворцев.

Но монетаристского чуда в России не произошло. Методика макрорегулирования, применяемая МВФ для финансового оздоровления рыночных экономик слаборазвитых стран, была употреблена для качественно иной задачи, в условиях принципиально иной хозяйственной системы. Реформаторы не преуспели даже в финансовой политике, хотя это единственная сфера их профессиональных забот. Допустим, их не особенно волновал обвальный спад производства, а на сокращение социальных расходов они шли намеренно - финансовая стабилизация требует жертв. Но каков же результат многолетней борьбы с инфляцией, бесконечного секвестрования всего и вся? Парадокс, но титанические усилия по сжатию денежной массы привели к тому, что на "рублевом пространстве" процветают бартер, денежные суррогаты и доллар, что рубль обслуживает едва ли две трети рынка товаров и услуг. Венец этой работы по оздоровлению финансов - девальвация рубля и фактическое банкротство государства.

Такова цена простых решений. Все истинные экономические "чудеса", известные мировой практике, достигались более сложным путем и не так быстро.

"И это называется реформой?"

Толкование российской агонии как части "азиатского финансового гриппа" выполняет лишь роль подпорки для шатающихся биржи, банковской системы и валюты мерами более жесткого сокращения бюджетных расходов, сбора налогов, девальвации рубля и западных спасательных кругов, что по своей эффективности, пишет Коэн, аналогично перестановке кресел на "Титанике". Подлинная проблема России, считает он, состоит в беспрецедентной всеобщей экономической катастрофе. В экономике мирного времени, находящейся в процессе нескончаемого разрушения уже около семи лет, ВНП упал как минимум на 50 процентов (а согласно иным источникам - на 83 процента), капиталовложения - на 90 процентов, поголовье мясного и молочного скота сократилось на 75 процентов. За исключением энергоносителей, страна теперь производит очень мало. Большинство товаров потребления, особенно в крупных городах, импортируется.

Экономическая и, значит, социальная катастрофа настолько грандиозна, что Коэн считает возможным говорить о другом, не имеющем прецедента процессе: буквальной демодернизации живущей в XX веке страны. Когда десятки миллионов людей не получают заработанного ими жалованья, что-то около 75 процентов населения живет ниже или чуть выше прожиточного минимума, и, как минимум, 15 миллионов из них по-настоящему голодают. Когда ожидаемая продолжительность жизни снизилась до 57 лет, недоедание стало нормой для детей школьного возраста, ликвидированные заболевания опять становятся эпидемическими, а основные социальные гарантии исчезают. Когда даже профессионалы с высшей квалификацией должны в целях выживания выращивать овощи на своих участках, а значительно больше половины всех экономических обменов происходит в форме бартера. Все это и еще многое другое является бесспорным свидетельством трагического "транзита" к средневековью.

Так почему же все это практически каждым американским комментатором именуется "реформой", задается вопросом Коэн. Российские экономисты и политики всех направлений отчаянно пытаются сформулировать альтернативную экономическую политику, которая могла бы спасти нацию. Что-то сродни "новому курсу" Франклина Рузвельта. Что-то отличающееся от "неолиберальной" монетаристской модели, которую навязали западные советники, так много сделавшие для того, чтобы подвести Россию к нынешнему бедствию. Таково мнение американеца Стивена Коэна.

Т.КЯННУ.
(По страницам российских газет).