"Делаю свое дело не хуже остальных"

С Игорем КИО беседует Павел МАКАРОВ.

- Изменилось многое, но хотелось бы, чтобы изменилось еще больше. Дело в том, что восемь лет назад я ушел из системы государственных цирков. Теперь у меня свое творческое объединение, своя фирма. Работаю не только в цирке, но и на сцене. Много планов, поэтому и говорю, что хотелось бы больших изменений.

- А как уживается ваша самостоятельность с принадлежностью к семье цирковых артистов?

- Понимаете, цирковая клановость - это немножко не про меня. Дело в том, что артист-иллюзионист - это не цирковой артист. На арену он вышел только с приходом моего отца. До него никто из иллюзионистов в цирке не работал - считалось, что эта площадка из-за кругового обзора на сцене непригодна для их выступления. И когда мой отец в тридцатых годах пришел в цирк, его приняли как чудака и не считали "своим". Но с годами он заставил с собой считаться, потому что делал огромные сборы.

Мне кажется, он прожил скучную жизнь в искусстве, потому что никогда не имел выездов и, главное, вынес свои выступления на арену цирка. Как говорится, новое - это хорошо забытое старое. Поэтому в последние годы я все чаще работаю на сцене, и если бы у меня сегодня были достаточные финансовые возможности, делал бы программы именно для сцены.

- Может, мой вопрос покажется бестактным, но все же задам его. В прессе часто встречаются такие утверждения: на Западе есть Копперфилд, а у нас - Кио. Но Копперфилд работает на государство, а вы - сами на себя. В чем прелесть этого исполнителя - Дэвида Копперфилда?

- Во-первых, не считаю этот вопрос бестактным. Дэвид Копперфильд - очень хороший артист. К сожалению, я не видел его выступлений. Но когда я смотрю съемку профессионала (а его снимают только профессионалы), то вижу, что она усиливает эффект того или иного зрелища. То, что делает Копперфилд, - очень хорошо. Но это единственный иллюзионист, который сделал себе имя благодаря телевидению. Кассеты с его программами продаются во всем мире. Я не знаю, соответствуют ли действительности разговоры о том, что ему помогает государство. Для меня как для профессионала в его выступлениях нет загадок. Но я получаю от них удовольствие.

- Как добиться в жизни успеха? Об этом написаны книги. Казалось бы, они должны чему-то учить. Но все равно каждый делает свои ошибки. В вашей жизни много было ошибок?

- А у кого их не было?

- Но жизнь всегда чему-то учит. Ошибки, конечно, неизбежны, но главное - не повторять их. Как приходит мудрость?

- Считаю, что мудрость не приходит. Она или есть, или ее нет. А с годами, когда человек начинает ворчать по поводу того, что он больше знает, понимает, приходит не мудрость, а старость. Мудрый человек умеет себя реализовать и на старости лет. Так что я пессимистически отношусь к людям, которые говорят, что старость умна и мудра.

- Как вы думаете, пик вашей популярности уже позади?

- Я никогда не был артистом в общепринятом смысле этого слова. Перед моим подъездом не толпятся поклонницы, а если на улице и узнают, то не падают в обморок. Такой у меня жанр. Я продолжаю дело своего отца, поэтому у меня есть стабильный уровень известности и популярности. Я не боюсь, что люди забудут, кто я такой, что я буду не интересен. Поэтому я не знаю, был ли уже, как вы говорите, пик популярности, и если был, то когда. Но в том, что еще что-то сделаю и заставлю обратить на себя внимание - в этом я уверен.

- Что вас больше всего поражает и удивляет в жизни? Явления природы, характеры людей?

- "Штучные", уникальные люди заставляют меня удивляться. По-моему, это наиболее ценное, что есть в жизни. А явления природы - они не удивляют.

- Что вас греет в этой жизни? Кроме работы, друзей. Чего бы вы хотели еще достичь?

- Мне кажется, каждый человек, а в особенности мужчина - человек дела. И если у него дело идет хорошо, то, как правило, хорошо и в семье, и в других сферах жизни. Поэтому мои надежды связаны с делом.

- У вас есть дети? Какую профессию они выбрали?

- У меня взрослая двадцатидевятилетняя дочь. Сейчас она работает со мной. До этого была дрессировщицей. Но серьезно заниматься моим делом она не будет, потому что я считаю его не женским. У нее есть сын. В 1994 году, на столетнем юбилее моего отца, я выпустил его на сцену - так требовала драматургия номера. Мой внук выступал как потенциальный продолжатель династии. Сейчас он еще слишком маленький, но если лет через пять-шесть увижу, что у него есть интерес, он станет моим продолжателем.