Обратно

Стрелку все равно переведут. Но в какую сторону?

Этэри КЕКЕЛИДЗЕ

Фото Александра ГУЖОВА

В 2001 году консорциум BRS купил 66% акций Эстонской железной дороги (Eesti Raudtee). Сегодня, когда стоит вопрос о продаже BRS своей части акций, еще не ясно, в какую сторону будет переведена железнодорожная стрелка – как утверждает председатель RDS и член Совета BRS Генри Поснер III, потенциальные покупатели у Эстонской железной дороги имеются, но для него лично эта продажа является нежелательным исходом. Он любит Эстонию, у него здесь друзья, и он даже учит русский язык, чтобы лично разговаривать с машинистами локомотивов.

Решающее исключение

- Когда в 2001 году вы принимали решение о покупке 66% акций ЭЖД, какой фактор сыграл решающую роль?

- Моя компания самый мелкий акционер ЭЖД, и несправедливо говорить, что дорогу купил я (Railroad Development Corporation владеет 5,46% акций ER. – «Б-с»). Говоря же о моем интересе, должен сознаться, что всегда с восхищением относился к тому, как была организована система железнодорожных дорог в Советском Союзе. Это один из крупнейших железнодорожных комплексов в мире с огромным грузооборотом, который был и остается строго стандартизированным. Я много лет внимательно его изучал. Эстонская железная дорога была единственной составляющей этого комплекса, выставленной на продажу – этим и объяснялся мой интерес. Это была единственная возможность инвестировать в сеть бывших советских железных дорог. Это было стратегическим решением и – до недавнего времени — хорошей инвестицией.

- Была ли эта покупка для вас спекулятивной сделкой на рынке, обещавшем хорошие дивиденды, или рассчитанной на долгосрочную перспективу?

- Моя компания не занимается спекулятивными сделками. Все инвестиции, которые сделаны нами начиная с 1991 года, работают до сих пор. Железные дороги – это инвестиции надолго.

Секретная прозрачность

- Почему сделка по продаже ЭЖД была так засекречена, что конкретные ее условия до сих пор остаются не известными общественности, и невозможно определить справедливость возникших между государством и вами претензий?

- Я удивлен, что в Эстонии эта сделка воспринимается как секретная. Когда ЭЖД приватизировали, то на международном уровне эта сделка была предельно прозрачной, особенно если сравнивать с другими странами, где работает моя компания. С моей точки зрения, и сам процесс приватизации, и ее результаты открыты для общественности, и я удивлен тем обстоятельством, что это воспринимается по-другому.

- Но условия договора закрыты для прессы!

- Следовательно, таково решение эстонского правительства, и я не вправе его комментировать.

- Скажите, а что вы покупали в 2001 году за 1 млрд эстонских крон – железную дорогу со шпалами, рельсами и прочей обременительной инфраструктурой или все-таки транзитный коридор?

- Мы купили акции Эстонской железной дороги. А железная дорога — это ключ к транзиту. Инвестиции в железную дорогу есть вложение средств в материальные вещи. Но чтобы инвестировать в ЭЖД, следовало быть уверенным в будущем эстонского транзита. Так что, с одной стороны, мы действительно инвестировали средства в транзит, с другой – делали это через инвестиции в инфраструктуру.

- Судя по отчету BRS, по состоянию на ноябрь прошлого года сделанные инвестиции превысили обязательства на 74 млн крон – согласно договору, за пять лет следовало инвестировать 2,56 млрд, а реальная сумма составила 2,64 млрд. Какая часть из этих средств сделана за счет собственников, а какая – за счет лизингов и кредитов?

- Большая часть – собственные средства.

- Какова пропорция?

- Точно сказать не могу, но мои инвестиции сделаны из моего собственного кармана. Это моя личная очень большая инвестиция.

- Насколько большая?

- Очень большая, миллионы долларов. Это специфический вопрос, но с точки зрения финансов, между деньгами собственников и деньгами, пришедшими из банка, нет никакой разницы – их можно использовать на одни и те же цели. И в случае продажи тоже нет никакой разницы – если это честная инвестиция, то банк получит свои средства назад – стоимость компании не меняется.

Главное разочарование

- Однако разве не разный взгляд на сделанные инвестиции стал предметом разногласий между ЭЖД и правительством – ведь по этой причине Министерство коммуникаций не утверждает сделанный BRS отчет за 2004 год?

- Главный предмет разногласий – изменение правил. Цена, которую мы заплатили за железную дорогу, была согласована с учетом той экономической обстановки, которая существовала в тот момент. В 2003 году был принят новый пакет законов, который изменил условия, на которых работает железная дорога.

- То есть к инфраструктуре ЭЖД был открыт доступ другим фирмам-операторам.

- Совершенно верно. Это было предусмотрено, еще когда дорога приватизировалась. И была определена цена, которую вновь пришедшие операторы должны были платить ЭЖД за использование ее инфраструктуры. Но уже после того, как были сделаны крупные инвестиции, совершенно изменились и условия допуска частных операторов, и цена за использование инфраструктуры. Чтобы все было предельно ясно, приведем такую аналогию: вы купили в Таллинне отель, привели его в порядок, а потом государство заявляет, что оставляет за собой порядок резервирования номеров в вашем отеле и само будет определять, кому и за сколько их сдавать. Но скажу больше – если бы новый Закон о железной дороге был бы принят раньше, мы все равно были бы заинтересованы в покупке ЭЖД, но на других условиях и за другую цену. Любой бизнес может быть хорошим – все зависит от условий и цены.

- Почему вопрос о продаже встал именно сегодня?

- Причина единственная – мы стали получать сигналы, которые делают операционный бизнес крайне сложным. Буду предельно откровенным: мне нравится работать в Эстонии, как и всем другим инвесторам – Эстония в этом смысле легкая страна. Но приходится сделать неприятный для себя вывод: мы инвестировали в страну, которая задним числом нам заявляет, что железную дорогу продали по ошибке, этого делать не следовало. Это неприятное открытие. Я в Эстонии с 2001 года. В первый год приезжал сюда каждый месяц, сейчас каждые два месяца. За это время мы сделали очень многое и многого достигли: транзитный бизнес стал более конкурентным, движение стало более оживленным, и – что для меня очень важно – более безопасным. Количество несчастных случаев на дороге снижается с каждым годом, и я горд этим так же, как горд всеми остальными достижениями. И три-четыре раза в год я обязательно сам совершаю поездку по железной дороге, в том числе и на локомотивах, чтобы лично убедиться в том, какие проблемы существуют и какие вопросы требуют решения. Повторяю – я люблю Эстонию и хочу продолжать здесь работать. Безопасность движения для меня главное. Но не менее главным является защита инвестиций.

Быть единственным неуютно

- В прошлом году ЭЖД продали все вагоны для перевозки удобрений и часть парка цистерн. Значит ли это, что владельцы стали выводить активы, имеющие реальную ценность?

- Нет, просто изменилась структура рынка. Раньше ощущалась нехватка подвижного состава, и операторам требовалось большое количество вагонов. Большая часть грузов идет из России, а там сегодня многие грузовладельцы обзавелись собственным вагонным парком.

- Когда покупали ЭЖД, вы знали о том, что структурные фонды Европейского союза поддерживают только государственные железные дороги?

- Я не верю в то, что частным дорогам нельзя получить поддержку фондов ЕС – примером может послужить станция Койдула.

- Но эта поддержка была обеспечена как раз государственной долей акций.

- В этом-то все и дело! Это пример, как государство может работать с частным бизнесом. Всегда можно найти путь достижения своей цели. Намерением ЕС является не отгородить частный бизнес, скорее – поддержать и стимулировать развитие железнодорожной структуры на уровне государств.

- ЭЖД – единственная частная дорога в ЕС. Судя по тому, что вы собираетесь продать свои акции, вы неуютно себя чувствуете в Европейском союзе.

- Продажа акций произойдет против моего желания. Нас поставили в очень сложное положение, и мы должны принять очень сложное решение – как мы можем продолжать свой бизнес с государством, которое вдруг решило, что приватизация ЭЖД с самого начала была ошибкой. Я разочарован тем, что случилось с тех пор, как мы сюда пришли. И мы должны очень хорошо подумать над тем, какую позицию должны занять акционеры.

- Что сегодня собирается покупать эстонское государство – инфраструктуру или транзит?

- Эстонское государство покупает ту же самую Эстонскую железную дорогу, только в гораздо лучшем состоянии по сравнению с 2001 годом. В том числе новые для страны американские локомотивы, приобретенные в хорошем состоянии и по хорошей цене.

Либо выживет, либо умрет

- Как вы оцениваете транзитное будущее Эстонии?

- Россия строит новые портовые мощности, и это окажет свое влияние. И с точки зрения конкуренции с российскими портами Эстония в трудном положении. С другой стороны, мы конкурируем с Латвией и Литвой. И следует сделать все возможное, чтобы повысить конкурентоспособность эстонских портов на этом растущем конкурентном рынке. Эстонский транзит должен будет либо выжить, либо умереть.

- Правда ли, что у ЭЖД есть несколько реальных покупателей, в том числе и из России?

- Некоторое количество реальных покупателей на сегодняшний день имеется. Кроме того, эстонское государство также проявляет свой интерес. Но мы не собираемся продавать дорогу по низкой цене. И я очень не хочу вообще ее продавать, потому что из задуманного не сделана даже половина, и нужно продолжать работу по увеличению ее эффективности и рыночной доли…