|
|
Пинок "поэта"Юрий ГРИГОРЬЕВ. Вадиму Брыздалову, сорокалетнему жителю Таллина, всегда была близка философия сбившихся в стаю волков. Он, в принципе, так и делил людей на два лагеря: волки и овцы. Последние не могут, не умеют за себя постоять, а значит, их надо унижать и пинать без всяких угрызений совести.Тот факт, что совесть для Брыздалова - вещь сугубо условная и призрачная, стал очевиден уже с первых минут процесса, проходившего в зале столичного суда. Пухлое уголовное дело содержало немало интересных сведений о "трудной" жизни подсудимого, как он ее обозначил в своем "последнем" слове. Трудности в виде пяти ходок в зону сам же Брыздалов себе и организовал. В шестнадцать, восемнадцать и в двадцать три он садился исключительно за кражи.
Его адвокат говорит об этих временах, как о становлении
Брыздалова-поэта. В доказательство дает листки, в которых масса
ошибок, со стихами типа:
Эти строки находили неоднократное физическое подтверждение в
биографии Вадима Брыздалова, о чем свидетельствуют выбитые зубы
и рассеченная шрамом бровь.
Помимо краж наш герой приобрел и опыт грабителя: снимал с людей
куртки, а однажды - дорогую шубу с представительной дамы, и не
где-нибудь, а почти в самом центре города.
В тюрьме Брыздалов знакомится с Сысоевым. Они освобождаются
почти одновременно в 1998 году, Брыздалов чуть позже.
В ожидании дружка Сысоев вместе со своим подельником
Гаврилюком отправились в деревню под Ряпина, где жил брат
Гаврилюка, сельский сторож на ферме. Приехали к нему вроде как
погостить, порыбачить на Чудском озере. Две бутылки водки
убедили брата, что надо быть гостеприимным. Началась пьянка,
усиленная домашним самогоном. Брат рассказывал скудные
деревенские новости: мужики пьют, бабы плачут, старикам нынче
носили пенсию...
Сысоев с Гаврилюком тут же начали соображать, как бы украсть
пенсию у кого-либо. Расспросили брата, кто живет один, у кого
нет детей и родственников.
Таких стариков оказалось несколько, но выгоднее других (крайний
к лесу) стоял дом Анастасии Александровны Соломатиной.
Брат, хоть и был изрядно пьян, все-таки поплелся "посмотреть
ферму". Теперь матерые зеки остались в хате одни. Вскоре созрел
план их совместных действий: пойдут к бабке, постучат, попросят
попить и отдохнуть, а потом поищут деньги.
Бабульке в дверь даже не пришлось стучать: соседи видели, как к
Александровне, копавшейся в огороде, подошли двое мужчин, что-то
сказали, потом вместе с хозяйкой вошли в избу.
В ней, по восстановленным фактам, происходило следующее.
Старушка показала, где в коридоре стоит бак с водой и ковшик, а
сама ушла в комнату. Сысоев заметил, что она что-то накрыла
белой салфеткой и положила за икону в угол.
Подельники без приглашения вошли в комнату, но хозяйка не была
настроена сидеть с незнакомцами. Она сказала, что еще будет
последний автобус на Ряпина, и на него вполне можно успеть, если
сейчас же идти к трассе.
Гаврилюк разозлился и, изменив свой план, стал кричать и
требовать деньги. Все что есть. Бабуля предложила забрать мешок
муки. Но Сысоев повернулся, шагнул к иконе, вытащил салфетку.
Анастасия Александровна бросилась защищать свои крохи, но ее уже
ждал удар Гаврилюка.
В суде убийца высказался следующим образом: вот, дескать,
живучей оказалась бабка, пришлось бить два раза! Последний удар
кулаком, согласно заключению экспертов, пришелся в висок и
оказался смертельным.
Со старухи сорвали крест, из погреба украли кусок сала и были
таковы. Дверь закрыли с внешней стороны навесным замком,
поспешили к брату в дом. Тот все еще блуждал вокруг фермы.
Пришел он слегка протрезвевшим. Может, поэтому понял, что гости
дорогие врут, говоря: мол, никуда не выходили, тебя ждали упорно.
"А сало откуда?" - подумал брат.
Утром он сам, предчувствуя нехорошее, позвонил в полицию. Тем
временем убийца и его соучастник подъезжали на попутном
транспорте к Таллину, где потом отсиживались по разным притонам,
хорошо понимая, что рано или поздно их схватят.
Через дней десять на одной из "явочных" квартир Сысоев к
обоюдной радости встречается с Брыздаловым, сознается ему, что
пошел по "мокрой" статье и теперь прячется. Только вернувшегося
с зоны Брыздалова такой расклад не устраивает. Он уже тщательно
готовил планы грабежей квартир и домов состоятельных граждан, и
ему просто необходима была правая рука, рука надежного
помощника. А тут - "мокруха"!
И все-таки Сысоев убедил друга в том, что он будет очень
осторожен везде. Одним словом, не подведет.
...Разумеется, никакие мотивы (да и вряд ли они существовали) не
могут оправдать того, что затем устраивали преступники в домах
людей, привыкших зарабатывать, а не воровать.
Одному хозяину квартиры в Мустамяэ сломали руку в тот момент,
когда он сказал, что все равно злодеев найдут. Вынося вещи из
дома на Палдиском шоссе, не могли захватить все, так от злости
разбили люстру, телевизор и стекла в мебельной "стенке".
Краденые кольца, вещи и аппаратуру продавали перекупщикам.
Очень, говорят, удобная система: у этих ребят всегда имеются на
руках деньги, они не торгуются, наличку платят, не сходя с места.
В один из дней Сысоев был задержан на улице, когда вышел из
своего убежища за пивом. Причастность к разбоям он отрицал,
а вот в соучастии в убийстве сознался. Да и деваться ему было некуда.
Брыздалов "сгорел" на одном из разбоев, которые он продолжал уже
без друга. Чувствуя свою безнаказанность, он просто зарвался и
обнаглел. Даже стал музыку во время преступления включать
погромче. Однажды хозяин квартиры увидел, что Брыздалов
завозился с аппаратурой, накинул на его шею шнур, а племянник
хозяина тут же, воспользовавшись ситуацией, успел позвонить в полицию.
В результате суд приговорил Гаврилюка к одиннадцати с половиной
годам лишения свободы в тюрьме закрытого типа, Брыздалова - к
девяти, Сысоева - к восьми. Двое последних - туберкулезники и,
как предположили сами, долго не высидят...
|