|
|
Что он Гекубе!Ну что за жизнь, право! Вечная гонка, пульс зашкаливает, сердце готово выскочить, торопимся. И куда несемся, что догоняем? Может, потому и несемся бесконечно, что боимся остановиться, дух перевести. А остановиться, честное слово, как раз надо бы. И тогда может повезти: вдруг увидишь вокруг что-то в голубовато-серых тонах, чуть колеблющееся, почти нереальное. Словно чей-то голос слышишь, вслушиваешься в него, а расслышать не получается. Вот ведь как все обернуться может, если с непривычки, бегом да бегом в суете неизменной, в колесе беличьем. Нет, правильно народ бывалый говорит: на выставки эти, на живопись в серовато-голубоватых тонах лучше не ходить: одно баловство. Но ведь затягивает, потому что от нормальных мыслей отвлекает: почему, к примеру, у соседа все, а у меня ничего. После такого обязательно чего не успеешь. А кто не успел, тот, как известно, опоздал. Но опять же и сердцу - не прикажешь. И ни с того ни с сего перестанешь торопиться и гнать волну. И все из-за полотен на светлых галерейных стенах. И люди вокруг тоже какие-то странные. Ходят, смотрят, молчат. Иногда словами перекидываются тихими. Нет, что-то тут не так. Нас, вроде, на светское мероприятие в четверг звали, а тут ни шума, ни гама, как это положено. И все из-за картин на светлых стенах.И написаны они были в разные годы московским театральным художником Петром Беловым. Сцена была профессией его жизни, его талантом, призванием. Он оформлял спектакли в московских театрах, и на его счету их много, сотни полторы, классиков русских и западных, современных писателей, и для каждого спектакля сцену надо было обустроить особо. Он и обустраивал, искал образ, метафору, но при этом, вот странность, писал: "...Люблю пустую сцену. По вторникам, когда в театре никого нет, а сцена тускло освещена дежурным светом, она - как затихшее живое существо. В углах ее и у стен замерли декорации... Пустая сцена - это так прекрасно, как чистый холст. Я люблю пустую сцену не только за прошлое. Я люблю ее за все будущее..." Но кроме театральных работ на этой выставке в галерее посольства РФ есть картины, которые Белов писал для себя, никогда их не выставлял, не заслуживали, мол, этого. Оказалось, еще как заслуживали. Одна даже на выставку в Лондон попала, посвященную 100-летию русской живописи. В самом конце жизни к натюрмортам привычным и милым среднерусским пейзажам добавил Белов цикл работ пронзительных и горьких, в которых постарался осмыслить все, что происходило с его страной в течение долгих десятилетий жизни в странном и страшном полусне. Хотел рассказать, о чем думает, а получился - документ эпохи. Теперь и у нас есть возможность познакомиться с этой частью его творчества. Из жизни Петр Белов ушел непростительно рано. Спасибо жене его и дочери за то, что дали многим и многим людям, а еще и нам с вами увидеть то, что считается семейной реликвией, работы мастера, отмеченные большим талантом и неменьшей горечью. Вот ведь как бывает на свете. Мы и сами не поняли, как светский раут обернулся совсем не светскими размышлениями. И слава Богу, что обернулся. А то все - кто с кем, кто в чем... Фото Николая ШАРУБИНА.
|