|
|
Народ и властьМеханизм отчуждения «Власть отчуждена от народа настолько, что приходится говорить о двух различных Эстониях». Таков диагноз, поставленный сложившейся в стране ситуации учеными, политологами и социологами, обнародованный ими в письме, распространенном средствами печати. Диагноз - это констатация. У отчуждения есть механизмы, разводящие народ и власть. О том, каковы они в сфере экономики, журналу «Лууп» рассказал исполнительный директор Центрального союза работодателей и промышленников Хенн Пярн. В своем стремлении во что бы то ни стало поскорей войти в Евросоюз правительство использует политику Мао Дзэдуна времен «холодной войны»: пусть от атомных бомб погибнет половина китайцев, зато те, кто останется, будут жить хорошо. Выметем площадку от не слишком преуспевающих предпринимателей и в ЕС войдем гордыми белозубо улыбающимися бизнесменами с прямыми спинами. Но кто сказал, что все предприниматели должны быть белозубыми. У каждого свое место в жизни и в экономике. Правда, сегодня в стране и белозубые преуспевающие и предприниматели средней руки одинаково не уверены в своей судьбе, в том, смогут ли удержать диктуемый им темп движения к ЕС. Темп диктуется законотворчеством. А он таков, что даже в Центральном союзе не успевают проанализировать, что же они реально дают. Неуверенный предприниматель не в состоянии вселить уверенность в своих наемных работников. Государство уверено, что все делает отлично, уверено, что, войдя в ЕС, мы все будем счастливы. Крупные предприниматели дело понимают иначе: если ЕС даст дополнительный шанс жить лучше, то движение оправданно. Только не изнуряющим и разоряющим многих темпом. Хенн Пярн приводит пример с Законом о рабочей среде, принятым два года назад. Подзаконных актов его применения как не было, так и нет по сию пору. Отсюда предприниматель не ведает, каким образом Налоговым департаментом будет истолкован тот или иной вид его затрат, что им сделано для улучшения рабочей среды. Предприниматель сидит словно на раскаленной сковороде, ожидая трактовок налоговиков. А трактовки эти могут поставить предприятие перед реальностью банкротства. Как работать в таких условиях, что можно гарантировать наемным работникам? Почему так происходит? Хенн Пярн считает, что правительство изначально пошло неверным путем, набрав молодых студентов, владеющих языками и компьютером, но не знающих экономики. С ними трудно говорить по сути. Экономике учит опыт. Ответственность нельзя возлагать на несведущих людей. Получается безответственное делегирование ответственности.Госаппарат полон людьми без опыта. Они способны лишь разрушать существующее. Но такое долго длиться не может. В революционной ситуации нужна стремительность решений, эволюционный процесс требует решений ответственных и взвешенных. Чем дольше мы жарим себя на сковороде, тем больше инвестируем безрезультатно. Если такие инвестиции превысят оптимум, наступает банкротство. И еще, подчеркивает Пярн, заявляя о себе как о стране транзита, мы реально ведем двойную игру. Если мы страна транзита, значит, наша внешняя политика должна ставить во главу угла именно транзит, то есть со всеми партнерами мы должны общаться на равных условиях. Этого нет. Если же говорить о политике в области промышленности, то для ЕС у нас существует некий бизнес-план, но он описывает экономику как явление, а совсем не как процесс, в результате которого создается прибавочная стоимость. Вся политика, которую мы имеем, это беззубая статика, а не динамика. Зима тревоги нашей «У нас действует двойная мораль, у нас допустимо вести себя безнравственно». Такова еще одна констатация из обращения ученых. Безнадежность убивает больше, чем голод. Таково резюме разговора редактора журнала «Лууп» Пеэтера Эрнитса с легендарным пастором прихода Халлисте Калевом Рааве, ректором Тартуской Академии теологии профессором Ээноком Хаамером и пастором прихода Пухья Тийтом Кууземаа. Разговор шел о нравственном климате в стране сегодня. Собеседники духовного звания считают, что важна этика тех, кто идет впереди, и что мост между духовным и земным сегодня слишком тонок и непрочен. Нет у нас ни светских, ни духовных авторитетов, есть множество авторитетов маргинального значения, общее падение нравов очевидно. Внешне все хорошо, а внутри гнило, как у алтарных гипсовых фигур в Пухьяской церкви. Их поверху покрыли лаком, чтобы выглядели краше, чем раньше, но сырость сделала свое дело, все, что было залакировано, истончилось изнутри, и фигуры держатся только благодаря лаковой оболочке. Еще одну сторону современного духовного состояния общества, по мнению Ээнока Хаамера, характеризует безнадежность. Она убивает больше, чем голод. Людям необходимо на что-то опираться. Постоянное же пребывание в неведении ведет к серьезному кризису, который ведет к безудержному росту преступности и коррупции, которая переходит все мыслимые границы. У нас каждый борется только за себя самого. Сегодня народ ждет решений. Одни мечтают о «сильной руке», другие ждут человека, при помощи которого восторжествует справедливость. Церковь сегодня, в основном, занята утешением безнадежно разочарованных, констатирует Калев Рааве, а надо стремиться к тому, чтобы люди не просто выговаривались, а делали дело. Душа разрывается, когда видишь, каковы у нас детские пособия, пенсии, и в то же время сотни миллионов летят на ветер. Честолюбие и жажда наживы характеризуют круги, которые должны быть нравственным примером остальным. Правды и справедливости не прибавилось, хотя так верилось, что после советских времен они восторжествуют. И о чем бы ни заходил разговор, он все равно выводит нас к Тоомпеа. Остается лишь беспомощно пожимать плечами и в который-то раз объяснять прихожанам, почему так много там грызни и так мало заботы и любви, отчего жажда власти так сильна, отчего стремление к наживе безгранично. Трудно быть пастырем душ сегодня. Но без него было бы еще хуже. Говорят, сначала надо разбогатеть, а потом помогать бедным. Может, на время забудем о любви к ближнему, пусть каждый выбирается, как может? Выбираться, подминая под себя остальных? В советское время общество не было столь циничным, как сейчас, отмечает Тийт Кууземаа. Оно было больным, но социальное выживание гарантировало каждому. Сейчас мы бросились в другую крайность - в смысле системы мы здоровей, но душевная боль каждого отдельно взятого человека больше. Парадокс. Человек не может быть один, он силен, только когда связан с другими. Такие связи сегодня или отсутствуют, или очень хрупки. Как их восстановить, что делать? Эти вопросы волнуют пасторов. Один из рецептов Калева Рааве звучит совершенно неожиданно: будь я вполовину моложе, упразднил бы половину министерств, оставил бы только половину парламента и половину чиновничества, а президента сделал бы реальным главой правительства, как в Америке. Дела важней любых слов. У Ээнока Хаамера свое видение: лет десять назад была у него идея собрать всех священнослужителей лютеранской церкви вместе и обсудить стратегию действий в новой ситуации. Не собрались, каждый был увлечен открывшимися возможностями - прихожан стало больше, священнослужителей стали звать на светские мероприятия, зазывать в новоявленные партии, предлагать быть кандидатами. Нескоординированность, непродуманность действий больно наказали. Люди разочаровались в церкви. Она не давала той глубины осмысления происходящего, которой от нее ждали. «Мы не дошли до душевных бед людей. Уровень проповедничества низок. Пересказа Святого Писания недостаточно, сегодняшняя проповедь должна содержать послание современнной пастве. Это бывает редко. Церковь слишком самоизолировалась, слишком стала похожа на партию» - итожит Ээнок Хаамер. В духовном смысле у нас на дворе зима. И чем дальше мы от изначальной этики, тем больше у нас проблем и безнадежности. С другой стороны, кризисы подталкивают людей к Богу. Люди церкви тоже живут только надеждой: будет весна, будет будущее. Мы лишимся его, если смиримся с наносным мусором и желанием красить образ только снаружи. Таково предупреждение тех, кто призван заботиться о духовном здоровье народа. Т.А. |