В декабре исполняется 10 лет с момента основания Русской общины Эстонии (РОЭ). Бессменным старейшиной общины с первого дня и до сих пор является Алексей ЗЫБИН, фигура, несомненно, неординарная и яркая. Когда-то, еще в самом начале поющей революции и последовавшего за ней изменения статуса государства, он был одним из лидеров небезызвестного Интердвижения.
Кроме того, что Зыбин активно участвовал в Интердвижении, он был еще и депутатом Верховного Совета ЭССР последнего созыва. А значит, имел непосредственное отношение к принятию законов, ставших, по сути, руководством для нового правительства страны на переходный период. После избрания его старейшиной РОЭ отошел от политики, поскольку по уставу община имеет статус не политической, а общественной организации.
— Господин Зыбин, в свое время вы, гражданин Эстонии по рождению, являлись активным противником изменения политического строя и статуса Эстонии. Сейчас, по прошествии лет, изменилось ли ваше отношение к происходившему тогда и происходящему сейчас?
— Будучи депутатом последнего Верховного Совета, я, конечно, представлял, что может нас всех ожидать. Сейчас уже можно делать выводы. Так вот, сравнивая две независимые республики, я имею в виду довоенное время, могу сказать, что во многом нынешние условия проживания русских в Эстонии хуже, чем были тогда.
Не буду утверждать, что тогда абсолютно все было демократично, нет, и в то время имелись неприятные моменты. Особенно в вопросе эстонского языка. Было так, что русские, садясь в поезд, прекращали говорить по-русски, потому что за это запросто могли ссадить с поезда. Но такого нажима в плане знания эстонского языка, как сейчас, все-таки не было.
Общая сложная для русского населения ситуация усугубляется государственной Программой интеграции, в которой при всем желании совершенно невозможно что-либо понять. Само понятие интеграции расплывчато и неясно, речь идет скорее о самой настоящей ассимиляции. Но это уже другой вопрос.
К вопросу о статусе русского языка. Я считаю, что русский язык в стране, где треть населения на нем говорит, должен иметь статус если не второго государственного, то, во всяком случае, рабочего языка.
— В самом начале основания РОЭ стояла на радикальных позициях. Как теперь?
— Действительно, наша община в свое время считалась самой радикальной организацией. Но в чем заключался радикализм? У нас очень четкие и жесткие формулировки. Хотя наша община достаточно радикальна, мы никогда не призывали брать в руки автоматы. Радикализм заключается в том, что мы и тогда, и сейчас заявляем, что равноправия в Эстонии нет. Все, что сейчас делается в стране, я имею в виду попытки показать благополучие в национальном вопросе, — это, по сути, потемкинские деревни.
Устраивать показуху, конечно, можно, но самая точная наука – статистика. А она показывает, что как раз языкового и национального равноправия у нас нет. Только тогда, когда в органах государственной власти на всех уровнях будут представители неэстонского населения, мы сможем говорить о равных возможностях для каждого человека, живущего здесь. Причем соотношение разных групп населения должно быть таким же, какое оно есть в стране.
Если бы все живущие в Эстонии люди, независимо от того, на каком языке они говорят и к какой национальной группе принадлежат, были действительно уравнены в правах, то движение страны в сторону прогресса могло быть куда более мощным.
— Как вы теперь, по прошествии времени, относитесь к Интердвижению?
— К Интердвижению у меня и раньше было двоякое отношение. Нужно помнить то время, чтобы понять, насколько искренними были большинство людей, имеющих к нему отношение. К сожалению, раскол произошел, когда стало видно, что без всякой меры распродается военное имущество, а деньги оседают в карманах руководства Интердвижения.
Отделившаяся от Интердвижения часть сначала называлась Земским объединением россиян, а впоследствии стала РОЭ.
Считаю нашей несомненной заслугой то, что все обошлось без эксцессов. Методы нашей работы были не военные, мы занимались пропагандой, устраивали митинги. С автоматами не бегали.
— Что такое Русская община Эстонии сейчас?
— Я бы не стал утверждать, что мы являемся представителями всего русского населения Эстонии, но тем не менее уверены, что отражаем большинство их чаяний. То есть мы не можем их представлять, не имеем права этого делать, но то, что они хотят, мы знаем. В нашей организации примерно 800 членов, живут они в различных регионах страны: Тарту, Пярну, Нарве, Вильянди, Хаапсалу. При этом в сегодняшних условиях мы не ставим задачу их увеличения.
Высший орган – съезд, который собирается не реже, чем в три года раз, избирает старейшину и ревизора и избирает Думу в составе 30-40 человек. У старейшины есть пять заместителей: два зама в Таллинне и по одному в Тарту, Пярну и Нарве.
Мы по закону не занимаемся управлением государством, мы не политическая организация. Но ведь, согласитесь, вся наша жизнь так или иначе связана с политикой. Мы не живем вне политики.
Одним из наших дел сегодня также является подготовка и отправка абитуриентов на учебу в российские вузы.
— Вы потомственный гражданин Эстонии. Какое вам дело до русских, не имеющих эстонского гражданства? Какое вам дело до России?
— Я задам встречный вопрос: кто больше заинтересован в том, чтобы русские оставались жить в Эстонии? Я думаю, что Россия в первую очередь должна заботиться об этом. Если вместо нас будут жить эстонцы с русскими корнями, кому от этого будет лучше? Я также считаю, что Россия должна быть заинтересована в русских, имеющих эстонское гражданство.
Сейчас наша организация входит в Союз объединений российских соотечественников в Эстонии. Так вот это объединение в первую очередь необходимо как раз не российским гражданам — они уже соотечественники, они могут создать свою организацию, есть кому защищать их права. СОРСЭ нужен именно эстонским гражданам, таким образом, они на себя, кроме гражданства Эстонии, принимают еще и обязательства в адрес России. Именно эстонские граждане русского происхождения заинтересованы в становлении России. Одно дело название, а другое — статус, который имеет человек, взявший на себя обязательства в адрес России. И наличие определенных прав в стране проживания.
При этом въезд в Россию для граждан Эстонии, имеющих статус соотечественника, безусловно должен быть свободным. Это необходимо и самой России тоже. И это было бы одним из шлагбаумов ассимиляции. Если русские люди в своей массе будут иметь возможность свободно поехать в Россию, то что бы Эстония ни делала, она никогда не сможет сделать из них эстонцев.
К тому же русское население за пределами России более активное, более образованное, имеет более широкий кругозор. И его влияние на Россию будет плодотворным. Это надо тоже понимать.
Необходимо как можно быстрее решать этот вопрос. В современных условиях ассимиляция может идти ускоренными темпами, и эта опасность чрезвычайно велика.
— Спасибо.
Со старейшиной
Русской общины Эстонии
беседовала
Любовь СЕМЕНОВА.
P.S. 30 ноября пришло известие о том, что Алексей Зыбин подал заявление о принятии его в члены ОНПЭ. По его словам, другой реальной силы, способной отстаивать права русских в Эстонии, в сегодняшних условиях на русском политическом пространстве он не видит. Принятым в члены ОНПЭ человек считается с момента подачи заявления.
В декабре исполняется 10 лет с момента основания Русской общины Эстонии (РОЭ). Бессменным старейшиной общины с первого дня и до сих пор является Алексей ЗЫБИН, фигура, несомненно, неординарная и яркая. Когда-то, еще в самом начале поющей революции и последовавшего за ней изменения статуса государства, он был одним из лидеров небезызвестного Интердвижения.