«Фантомная боль» России, которую многие ощущают и десятилетие спустя
В 1991 году я служил послом Советского Союза в Португалии. Вторая половина этого года была подернута сюрреализмом. Рабочий день начинался как бы с переклички – сколько еще осталось союзных республик, которые мне полагалось представлять в Лиссабоне?
Это, конечно, шутка, но весьма близкая к реальности. В Советском Союзе шел так называемый «парад суверенитетов» – одна за другой союзные республики объявляли о своей независимости. Украина уведомила посольство: «Виз отправляющимся в Киев не оформлять, а желающим их получить сообщать, что они будут им выданы по прибытии в аэропорт Борисполь близ Киева». 30 августа о суверенитете объявил Азербайджан, 21 сентября – Армения, и так далее вплоть до медлившего Казахстана, объявившего о своей независимости 16 декабря.
Процесс распада СССР завершился к Рождеству (католическому) отречением президента Михаила Горбачева от исчезнувшей должности.
Началась новая жизнь. Бывшие партийные начальники срочно отреклись от марксизма-ленинизма, который они, честно говоря, толком и не знали. Отрекались при условии, что именно они станут первыми капиталистами. А в национальных республиках партийные и советские начальники использовали для сохранения своих постов естественное желание своих народов к свободе. В Азербайджане, Грузии, Туркмении, Узбекистане, Казахстане, Киргизии и даже в Литве у власти cейчас – бывшие партийные боссы. Да и властолюбивый Борис Ельцин, тоже партийный деятель, и поныне восседал бы в Кремле, если бы здоровье не подвело.
В России вот уже десять лет спорят, какую роль в исчезновении Советского Союза сыграли наивность и нерешительность Михаила Горбачева, властолюбие Ельцина, глупость путчистов в августе 1991 года или что-либо еще. Но империи распадаются: Римская, Британская, Оттоманская... И остаются «фантомные боли», подобные тем, что ощущает человек, потерявший руку или ногу.
Оказались разорванными хозяйственные связи, что ухудшило экономическую ситуацию новорожденных стран. Обнаружилось также, вопреки утверждениям местных националистов, что все республики, кроме двух – Российской Федерации и Азербайджана, – получали из Москвы больше, чем они Москве давали. То есть что они были иждивенцами центра. Впрочем, и сейчас Грузия и другие республики получают энергоносители из России по ценам, значительно ниже мировых.
Оказались разорванными человеческие связи. Родители в Кишиневе, сын в Ташкенте, дочь в Москве – их вдруг разделили государственные границы...
Этнические русские в республиках оказываются зачастую гражданами второго сорта, их стремятся вытеснить. Например, в Азербайджане в 1989 году проживало 560 тысяч этнических русских, сейчас осталось 190 тысяч; в Казахстане таких было 6,1 миллиона, а теперь – 4,5 миллиона.
Исчезновение жесткого обруча партийной диктатуры, удерживавшего страну, вовсе не способствовало ожидавшемуся расцвету демократии. Оно привело к кровавым межнациональным распрям в Молдавии, Грузии, между Азербайджаном и Арменией. А Россия получила чеченскую войну. В республиках Средней Азии режимы весьма близки к диктатурам. В Туркмении расцвел культ личности.
Среди русских остаются ностальгические воспоминания о былой великодержавности. Им, как говорится, «за державу обидно». Дескать, вернулись к границам XVIII века, времен Екатерины II. Многие не могут простить Никите Хрущеву передачу Украине русского Крыма.
Наконец, в области международных отношений исчезновение Советского Союза означало конец «холодной войны» – по причине самоликвидации одной из сторон противостояния. Мир от двухполюсного качнулся в сторону однополюсного. НАТО пришлось изобретать для себя новый «raison d’etre», и жертвой оказалась Югославия.
Речь здесь идет, прежде всего, о последствиях распада Советского Союза, а не об отказе от социализма в пользу возврата к капитализму. Хотя в некоторых головах эти два события путаются. Новые невзгоды вроде безработицы и безденежья сочетаются с соблазнительным и ранее неведомым изобилием товаров. Пустые прилавки магазинов советских времен забываются, а молодежи их даже трудно себе представить. Но для уходящих поколений прошлое подернуто ностальгической дымкой. Их гложет вопрос, а не прожили ли они свою жизнь зря. Разрыв поколений создает социальную напряженность. Многим россиянам кажется, что если бы Советский Союз сохранился, то проблемы переходного периода решались бы легче. Политологи спорят, можно ли было сохранить СССР. Одни говорят, что он был обречен, и ссылаются при этом на историю и ленинскую национальную политику территориальных национальных образований, поощрявшую местный национализм под видом расцвета наций. Другие считают, что Советский Союз в виде более свободной федерации или даже конфедерации вполне мог и сохраниться, если б не поощрение Ельциным местных национальных лидеров, предвкушавших наслаждение всемогуществом, личными самолетами, штандартами и прочими атрибутами независимости.
Впрочем, это пустые споры, порожденные фантомной болью. У истории нет сослагательного наклонения. И обратной дороги тоже. Потому-то в России частенько говорят: «У того, кто не сожалеет о распаде Советского Союза, нет сердца, а у того, кто хотел бы его восстановить, нет головы».
