Самая тяжелая неделя войны

18 -22 июня. Ставка Гитлера

На фоне призрачных надежд И.В. Сталина на прямой контакт с Гитлером последний 14 июня, в день опубликования Заявления ТАСС, отменил все мероприятия по маскировке предстоящего вступления в действие плана “Барбаросса”. Ему уже стало ясно, что в сложной игре со своим противником он на этом этапе одержал победу. Сталин уже не успевал привести войска в полную боевую готовность.

Тем не менее гитлеровская верхушка продолжала плести свои кружева, надеясь на сверхподозрительность Сталина в отношении англичан. 13 июня в “Фелькишер беобахтер” появляется статья Йозефа Геббельса, в которой заявляется, что “сосредоточение наших войск против России - блеф, которым мы прикрываем приготовление к высадке в Англии” (Геббельс Й. Дневники за 1941 г. - Откровения и признания. Секретные речи, дневники, воспоминания. Смоленск: Русич, 2000, с. 305). После запланированной операции по изъятию всего 800-тысячного тиража газеты и последующей якобы опалы министра пропаганды и народного просвещения Гитлер и его окружение ждали реакции Москвы. Ее не последовало, из чего главари рейха сделали вывод, что провокация удалась.

Можно представить, как реагировали они на стремление Сталина и Молотова найти подход к Гитлеру. По этому поводу Геббельс в дневниковых записях за 21 июня вещал всему миру для потомков: “Молотов попросил визита в Берлин (речь шла о вызове к нему Шеленбурга в 21 ч. 30 мин. Накануне нападения на СССР), но получил резкий отказ. Наивный расчет. Это следовало бы сделать на полгода раньше. Наши противники идут к своей гибели” (Там же, с. 312).

14 июня Гитлер последний раз перед войной собрал всех высших офицеров Восточного фронта и изложил не только военные, но и политические цели войны. Подчеркивая необходимость самого беспощадного подавления сопротивления, он ораторствовал: “Следует заранее понять: самый твердый кулак - в конечном счете самый милосердный. Террор можно сломить контртеррором, а не военно-правовыми методами ... не при помощи законности, а грубой силой своих СА” (Кейтель А. Из воспоминаний, с. 356).

Гудериан на совещании заявил, что он сможет достичь Минска, т.е. пройдет от границы 350 км, за 5-6 дней. (Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск: Русич, 1999, с. 204).

Намечая сроки разгрома Красной Армии, Гитлер и его генералы по мере приближения рокового дня все более уверенно заявляли о кратковременности кампании. Накануне вторжения генеральный штаб вермахта определил, что армия выполнит свою задачу по захвату Ленинграда, Киева, Москвы и выходу на линию Архангельск - Волга - Астрахань в течение 6-8 недель.

22 июня и последующие дни

Вторжение немецко-фашистских войск на территорию СССР происходило по гигантскому, протянувшемуся на 3375 километров фронту. Но наиболее значительная концентрация войск первого эшелона, насчитывавшего 103 дивизии, наблюдалась на 9 направлениях: Перемышльский, Рава-Русский укрепрайоны, Луцк - Ровно, Брест, Белостокский выступ, Гродно, Каунас - Вильнюс, Кедайняй - Двинск, Таураге - Шяуляй. И все-таки решающими местами вторжения, куда устремились бронетанковые войска вермахта, были:

* 75-километровый участок от Устилуга и до Крыстынополя, где в первый день войны оказались лишь 87-я и 124-я стрелковые дивизии 5-й армии (соотношение сил 300 тыс. против 100 тыс. чел. советских войск, включая 15-й и 22-й мехкорпуса, которые находились во втором эшелоне и могли вступить в сражение не раньше 23 июня);

Таким образом, на острие основных ударов немецкие войска имели 33 дивизии, в том числе 14 танковых, с 2,6 тыс. танков из общего числа 3,7 тыс., находящихся на Восточном фронте. Тогда как им противостояли всего лишь 9 советских дивизий, значительно более слабых как по численности, так и по вооружению и по опыту ведения боевых операций.

Отсюда те катастрофические последствия, которые принесли для Красной Армии первые дни войны. Соотношение сил, оперативно-тактическая неготовность войск - такова главная причина крупного поражения советских войск в ходе приграничного сражения в июне 1941 года. Подтверждением этого вывода могут служить документы и свидетельства крупных военачальников и обыкновенных окопников, сумевших в ту самую тяжелую неделю войны породить надежду на разгром коварного и сильного противника.

Так, начальник штаба 4-й армии Л. М. Сандалов в секретном докладе, подготовленном в 1961 году, пишет, характеризуя положение своих войск на поздний вечер 24 июня 1941 года: “Все части, за исключением 55 и 75 стрелковых дивизий, небоеспособны и нуждаются в срочном доукомплектовании личным составом и материальной частью и приведении в порядок. Отходящие беспорядочно подразделения, а иногда и части приходится останавливать и поворачивать на фронт ... несмотря даже на применение оружия, должного эффекта не дали” (Сандалов Л.М. Первые дни войны. М.: Воениздат, 1989, с. 131).

Отсутствие должного порядка наблюдалось не только в войсках первого эшелона, но и в тыловых подразделениях. Начальник санитарного отдела Западного фронта в совершенно секретной докладной начальнику санитарного управления Красной Армии писал: “Имущество санитарных учреждений осталось в пунктах формирования и уничтожено пожарами и бомбардировкой противника ... санитарные учреждения на территории восточной Белоруссии остались без имущества. В войсках и санитарных учреждениях фронта большой недостаток в перевязочном материале, наркотических средствах и сыворотках” (Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы. М.: Русская книга, 1992, с. 65).

На ходе боевых операций первых дней войны сказалось также то, что 14 июня 1941 года директивой Г.К. Жукова началось перемещение войск второго эшелона в приграничную зону. По воспоминаниям И. Х. Баграмяна, пять стрелковых корпусов, расположенных на большом расстоянии от границы, получили приказ 17 июня преимущественно пешим порядком двигаться к местам новой дислокации. Они должны были достичь конечных пунктов к 23 - 30 июня. Война застала многие соединения во время движения, что, несомненно, сказалось на последующем ходе событий.

Важным этапом первой недели войны явились контрудары мехкорпусов Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов. К сожалению, из более 20 мехкорпусов, входивших в состав приграничных военных округов, в контрударах приняли участие 12. Они действовали на основе директивы № 3, отданной в 21.15 22 июня 1941 года. Непосредственно инициатором данного приказа был Сталин, поскольку Жуков находился в этот момент в Тарнополе. В стратегическом отношении контрнаступление советских войск в условиях, когда была не ясна в деталях оперативная обстановка и крайне сложно было в короткие сроки сконцентрировать мехкорпуса в местах начала атак, не могло привести к желаемым результатам. Основная ударная мощь советской армии - мехкорпуса - находилась еще в стадии становления. К наиболее боеспособным относились всего лишь пять мехкорпусов, созданных на основе приказа наркома обороны от 9 июня 1940 года. Остальные же двадцать начали формироваться в феврале-марте 1941 года. Поэтому к началу войны они не достигли необходимой боевой кондиции. Важно подчеркнуть то, что только три мехкорпуса Красной Армии имели большое количество современных танков - Т-34 и КВ. Остальные же имели на своем вооружении устаревшие, преимущественно легкие танки, с ограниченными моторесурсами. Поэтому не случайно даже под руководством Г.К. Жукова мехкорпуса Юго-Западного фронта не могли изменить оперативную обстановку. В ходе же других контрударов на Западном и Северо-Западном фронтах мехкорпуса не выдержали натиска фашистских войск.

Особенно печально то, что один из лучших мехкорпусов Красной Армии - 6-й под командованием генерал-майора танковых войск Хацкилевича, на вооружении которого находилась треть современных танков, из находящихся на вооружении у Красной Армии, в двухдневных боях с танковыми соединениями вермахта понес тяжелые потери, а в дальнейшем остатки корпуса оказались в окружении под Минском.

Наряду с перечисленными следует назвать и другие причины серьезных неудач Красной Армии в первую неделю войны. Среди них:

* Использование бронетанковой и авиатехники осложнилось еще тем, что в связи с переходом оборонной промышленности на выпуск современных видов танков и самолетов резко сократилось производство запасных частей к старым машинам (Баграмян И.Х . Так начиналась война ... М.: Воениздат, 1971, с. 73);

Кремль и Наркомат обороны. 29 июня 1941 года

Высшее руководство страны до получения известий о провале контрударов мехкорпусов еще надеялось на относительно благоприятный исход приграничного сражения. Сталин начал постепенно осознавать, что страна оказалась благодаря его просчетам в тяжелейшем положении, только 26 июня. Именно в этот день, когда ему по спецканалам доложили о том, что существует угроза окружения большей части войск Западного фронта, он отзывает Жукова с Украины и требует от него предложений на случай продвижения немецких войск в сторону Москвы.

Последовавшее предложение Г.К. Жукова сводилось к тому, что уже было решено в мае 1941 года. Именно к этому рубежу по линии Невель - Витебск - Могилев - Жлобин - Гомель - Чернигов - Десна - Днепр должны были быть сосредоточены войска второго эшелона. Поэтому решение Ставки Главного командования сводилось к тому, чтобы войска 19-й, 20-й, 21-й и 22-й армий, которые с мая 1941 уже стягивались к данному рубежу, должны были составить костяк Резервного фронта, призванного приостановить дальнейшее продвижение немецких войск в глубь страны.

Кризис в руководстве командования советских войск наступил 29 июня 1941 года. События этого дня, одного из самых трагичных моментов истории Великой Отечественной войны, не стали еще предметом всестороннего анализа. Что же предопределило остроту ситуации именно в этот день? Многочисленные свидетельства косвенных и непосредственных участников этих событий раскрывают следующую картину. До 29 июня Сталин еще не терял присутствия духа. Отдельные высказывания Н.С. Хрущева и некоторых других руководителей страны, а вслед за ними и отдельных публицистов и исследователей, заявлявших, что Сталин с 22 июня 1941 года находился в прострации и практически не участвовал в руководстве страной, не соответствуют действительности. Несмотря на серьезные симптомы катастрофического положения Красной Армии, он не осознавал еще всю тяжесть опасности, надвигавшейся на страну, на дело всей его жизни. Полностью он осознал степень угрозы и длительность выхода из нее только вечером 29 июня.

А.И. Микоян вспоминал, что вечером 29 июня у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, он и Берия. Всех интересовало положение на Западном фронте, однако подробных данных тогда еще не поступило. Всех тревожило то, что связи с войсками Западного фронта нет. Звонки Сталина к Тимошенко и Жукову не дали соответствующего результата. Встревоженный таким положением вещей Сталин предложил членам Политбюро направиться в Наркомат обороны (Куманев Г.А. Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. М.: Былина, 1999, с. 28).

Существуют разные версии состоявшегося на втором этаже здания Наркомата обороны обсуждения ситуации на Западном фронте. В изложении А.И. Микояна, в течение получаса разговор был спокойным. В дальнейшем Сталин взорвался, не выдержал напряжения разговора и Г.К. Жуков: он разрыдался как баба и быстро вышел в другую комнату. “Молотов пошел за ним, мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5-10 Молотов привел внешне спокойного, но еще с влажными глазами Жукова” (Там же, с. 29). В завершение посещения Наркомата обороны Сталин произнес известную фразу: “Ленин оставил нам великое наследие, мы, его наследники, все это про...”. Сталин уехал на свою ближнюю дачу в Кунцево, и всякая связь с ним полностью оборвалась” (Там же).

Спустя почти сутки, когда Сталин фактически ушел от руководства, состоялось совещание в кабинете Молотова. По предложению Берии было принято решение о создании ГКО, который должен был взять всю власть в стране. Кто должен был возглавить - сомнений не было. После этого решения все направились на дачу к Сталину. “Увидев нас, он окаменел, голова ушла в плечи, в расширенных глазах - явный испуг. Сталин решил, что мы пришли его арестовывать. Он глухо выдавил из себя: “Зачем пришли?”. Суть предложения изложил Молотов. Сталин оживился, испуг его стал проходить. Чувствовалось, что он берет себя в руки” (Там же, с. 30-31).

Поздно вечером Сталин позвонил Жукову и приказал вызвать Д. Павлова, командующего Западным фронтом, в Москву. Одновременно произошли изменения в высшем военном командовании. С.К. Тимошенко был назначен командующим Западным фронтом, начальником штаба Северо-Западного фронта - Н.Ф. Ватутин.

Самая тяжелая неделя Великой Отечественной войны завершалась, впереди была еще 201 неделя Великой войны.

Владимир ПАРОЛЬ.