"Молодежь Эстонии" | 17.07.01 | Обратно

Давайте будем едины

Досье «Молодежи Эстонии» Митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий (в миру Вячеслав Якобс) родился в 1924 году в Таллинне. С раннего детства он прислуживал в храме. В 1945 году был рукоположен во диакона, а в 1948-м — в священника. С середины 40-х годов знаком с семьей будущего патриарха Алексия II. Отец патриарха Алексия протоиерей Михаил Ридигер был одним из духовников Вячеслава. Начал свое служение в Хаапсалу, в храме Марии Магдалины. В 1951 г. переехал в Вологодскую епархию, где в 1957 г. был арестован и осужден на 10 лет «за антисоветскую пропаганду» (хранение книг религиозного содержания, беседы с верующими). Освобожден условно-досрочно в 1960 г., а в 1988 г. реабилитирован «за отсутствием состава преступления». По возвращении в Таллинн о.Вячеслав был назначен священником в Иоанно-Предтеченский храм Нымме, где прослужил 30 лет. 20 июня 1990 г. на первом заседании Священного Синода при новоизбранном патриархе Алексии II определен быть епископом Таллиннским, викарием Святейшего патриарха. 21 августа 1990 года в Псково-Печерском монастыре принял монашеский постриг с новым именем Корнилий. С 1992 года — епископ Таллиннский и Эстонский, с 1994 г. — архиепископ Таллиннский и всея Эстонии, с 2000 г. — митрополит Таллиннский и всея Эстонии.

— Известно, что премьер-министр Эстонии Март Лаар пообещал сохранить собственность Эстонской православной церкви Московского патриархата за нею. И обиделся, когда ему показалось, будто руководство ЭПЦ Московского патриархата отнеслось с недоверием к его обещанию. Он также подчеркнул на недавней встрече с руководителями Союза объединений соотечественников, что в интересы Эстонии и ее правительства входит решение церковной проблемы таким образом, чтобы эстонское государство не втягивали в канонический спор между Константинопольским и Московским патриархатами. Скажите, владыка, как вы относитесь к этим заявлениям?

— Начнем с того, что я никогда не говорил, будто не доверяю эстонскому правительству. Вопрос так и не ставился. Он ставился совершенно иначе.

Премьер-министр и руководство Министерства внутренних дел не раз утверждали, что регистрация Эстонской апостольской православной церкви Константинопольского патриархата необратима, что это уже решенный вопрос и возвращаться к нему нечего. Но если это так, то кому принадлежит церковное имущество?

— Очевидно, не премьер-министру, не государству...

— Вот именно. Если регистрацию провели так, как ее провели, то правопреемником церковного имущества стала, очевидно, ЭАПЦ Константинопольского патриархата. Так что возврат имущества, по существу, зависит от нее. И я не знаю, что имеет в виду премьер-министр, когда говорит, что какое-то имущество будет нам возвращено. Ни разу мы не слышали о каких-либо условиях его возврата. Премьер-министр и словом не обмолвился об этом, когда я был у него на приеме.

Что же касается истины, реального положения дел, то, чтобы понять его, достаточно заглянуть в историю непредвзятым оком. Не хотелось бы утомлять ваших читателей длинным историческим экскурсом, поэтому скажу лишь коротко.

Эстонская православная церковь Московского патриархата является частью Православной церковной канонической структуры, существовавшей в Эстонии с XI века, входившей в состав Рижской епархии Московского патриархата. В 1920 году патриарх Московский Тихон своим Томосом дал Эстонской православной церкви автономию. И все эти годы, вплоть до 1941 года, церковь существовала тут совершенно самостоятельно. И это понятно. Известно, каким гонениям подвергалась церковь в те годы в советской России. Собственно, поэтому в 1923 году митрополит Александр обратился к константинопольскому патриарху с просьбой дать ЭПЦ автокефалию, то есть полную независимость, но ее не получил. И по существу, Церковь ничего не связывало с Константинополем. В Уставе Церкви, принятом в 1935 году, ничего не говорится о константинопольской юрисдикции. А в 1941 году митрополит Александр вернул ЭПЦ под юрисдикцию Московской патриархии.

В начале 90-х, а если говорить точнее, 8 августа 1993 года, на Соборе ЭПЦ, проходившем в Пюхтицком монастыре, патриарх Московский Алексий II вручил ЭПЦ свой Томос об автономии, подтвердив тем самым Томос, дарованный еще патриархом Тихоном.

В то же время в Таллинне собралась небольшая группа священников и мирян, которые провозгласили созданный в 1950 году в Стокгольме для зарубежных приходов Синод ЭАПЦ — «Эстонской апостольской православной Церковью в изгнании». Это был церковный раскол...

— Однако сразу же вмешалось государство...

— Да. Антиканоническое начинание небольшой кучки раскольников поддержало Министерство внутренних дел, зарегистрировав эту структуру в качестве единственной в Эстонии православной церкви. Эндель Липпмаа, бывший в ту пору министром по европейским делам, написал константинопольскому патриарху письмо с просьбой принять ее, эту церковь, под свою юрисдикцию, мотивируя это тем, что таково желание большинства верующих, что, как вы понимаете, явная неправда. Большинства здесь не было и нет. С подобным же письмом обратился и президент Леннарт Мери. А нашу Церковь, оставшуюся в юрисдикции Московского патриархата и объединяющую более 100 тысяч верующих людей, не регистрируют уже в течение 7 лет. И таким образом отказывают ей в праве на историческое наследие, созданное нашими предками. Так что судите сами.

— А как вы относитесь к Закону о церквах и приходах, принятому парламентом? Он, правда, не провозглашен президентом, но шума вызвал немало...

— Закон, конечно, направлен именно против нашей Церкви. Но так уж получилось, что он «захватил» и другие конфессии, что не могло, очевидно, не вызвать озабоченность и у них.

Я никак не могу понять эти обвинения, которые приходится слышать, что-де наша Церковь — это рука России в Эстонии, что через нас, через Московскую патриархию, Россия-де хочет влиять на Эстонию. Все это неправда, просто досужие домыслы. Я бы сказал, что это наши руки, протянутые к России, к исторической родине многих живущих здесь людей. Мы ищем там поддержку в нашей духовной жизни. Наши паломники стремятся в Троице-Сергиеву лавру, в Оптину Пустынь и другие святые для нас места. Вот сейчас вернулся из Печор хор «Радуга». И надо видеть, каким душевным подъемом, какой надеждой и радостью горят глаза этих девочек.

— Министерство внутренних дел предложило вам принять для Церкви Устав, разработанный чиновниками этого министерства. Как вы расцениваете подобное предложение, владыка?

— Мне кажется, это беспрецедентный случай. Как можно вообще предлагать нечто подобное? Это лишний раз доказывает, что государство напрямую вмешивается в дела Церкви, в ее внутреннюю жизнь, диктует правила, по которым Церковь должна жить. А ведь у нас светское государство, и по законодательству Церковь отделена от государства.

К тому же в этом предлагаемом нам Уставе есть целый ряд положений, совершенно не приемлемых для нашей Церкви. В нем даже слово «митрополит» вообще отсутствует.

Должен сказать, что после всех этих долгих и трудных лет борьбы за Устав нашей Церкви, который должен был быть зарегистрирован, мы наконец-то как будто совсем договорились с Департаментом по делам религий. У его директора уже не было никаких претензий к нашему последнему тексту Устава. И даже в печати уже появилось сообщение, что препятствий к регистрации больше нет. А на следующий день узнаем, что министр опять отказывает нам в регистрации, что наш Устав опять почему-то не годится. Так как же это понимать?

И ясно, что Синод ЭПЦ МП пришел к выводу, что возражения Министерства внутренних дел по поводу нашего Устава носят не юридический, а политический характер.

— Говорят, что люди собираются пойти крестным ходом в поддержку Церкви. Скажите, владыка, насколько вероятен крестный ход в этой ситуации?

— Ну, крестный ход всегда возможен. Я, например, только на днях говорил с настоятелем Печерского монастыря. В течение всего года они отмечают 500-летие мученической кончины игумена Корнилия Печерского. И в день памяти Печерских святых как раз устраивают крестный ход вокруг монастыря. С мощами...

Я хотел бы напомнить, что крестный ход — это не политическое действо, не демонстрация, не пикет. Это молитва. Крестный ход устраивается в поддержку религиозного чувства, духовных настроений людей. Так это и надо понимать. Крестный ход всегда уместен и никогда не может противодействовать законам страны.

— А все-таки, как вы оцениваете действия русских политиков, общественных организаций в поддержку ЭПЦ Московского патриархата?

— Эта поддержка для нас очень важна. Хорошо, что сделал заявление по поводу Закона о церквах Совет церквей. Очень важно, что в Гааге обсуждались эти вопросы. В Страсбурге поднят вопрос о Церкви. Европейская общественность откликается на нашу проблему.

Что же касается русских политиков, то, конечно, хотелось бы более активной поддержки, более реальной. Тот промах, который совершили русские политики при голосовании Закона о церквах, был для нас, по сути, ударом. Премьер-министр весьма активно пользуется этим промахом. Хотя уже после они сделали ряд полезных шагов, выдвинули ряд дельных предложений по разрешению нашей сложной ситуации. Но хотелось бы более скоординированных действий. В парламенте ведь есть депутатская группа «Православие». Печально, что в ней, как видно, не хватает единодушия. Было бы больше пользы, если бы они действовали сообща, невзирая на принадлежность к разным партиям.

Давайте же мы будем едины, мы все, русские люди, верующие и неверующие.

— А средства массовой информации, в частности, русские газеты, на ваш взгляд, помогают?

— Очевидно, стремятся помочь. Некоторые и помогают... Хотя должен сказать, что печалит, тревожит некая враждебность, противодействие между политическими партиями, выливающиеся порой на страницы газет. Я не могу и не хочу входить в тонкости борьбы между партиями, но если они используют ситуацию с Церковью в каких-то своих целях, это очень и очень печально. К тому же смущает порой и тональность споров, форма выражения.

Почему-то в последнее время моим именем вообще стали широко пользоваться. Вот одна из русских газет недавно сообщила, будто бы я благословил какое-то образованное здесь мальтийское общество. Но я этих людей не только не благословлял, я их не видел и с ними не разговаривал. И уж тем более не заинтересован ни в каком мальтийском ордене. Никакого отношения к нашей православной Церкви все это не имеет, и я вообще не знаю, зачем и кому нужна эта игра.

— А как, по-вашему, разрешится эта ситуация с Церковью?

— Она должна разрешиться. Ведь нас большинство. Нас поддерживают и эстонцы. Их много. Они принципиально стоят на позиции подчинения Московскому патриархату. В эстонской прессе тоже уже звучали мысли, что хватит этой борьбы с православной Церковью, это не нужно, это не выгодно эстонскому государству. Это плохо сказывается на его имидже.