Чтобы помочь следствию, свидетель преступления должен быть готов потратить на это несколько рабочих дней и много нервов. Во всяком случае, именно такая участь постигла журналистку EESTI EKSPRESS Геа Велтхут-Сокка. Прошлым летом она увидела в Хаапсалу, как некий блондин увел чей-то велосипед с лестничной площадки возле редакции газеты LAANE ELU. Позже выяснилось, что велосипед принадлежал журналистке этой редакции, а гостья из Таллинна волею судьбы оказалась единственным свидетелем.
Итак, она оставила свой номер телефона на случай, если полиции понадобятся ее показания. Через два месяца (!) к ней домой явились люди из криминальной полиции, напугав младшую сестру. Журналистка велела сестре дать адрес и телефон, где ее можно найти, и, возвратившись вечером домой, обнаружила поджидавшего ее на лестничной площадке мужчину в джинсовой куртке и с удостоверением сотрудника полиции. Он оказался полицейским из Хаапсалу.
Но что свидетельница кражи двухмесячной давности могла сказать следователю из Хаапсалу, который по неизвестным причинам даже не известил ее о приезде заранее? Только то, что вор был молод, светловолос и одет в пеструю рубашку. Ни времени, ни даже числа, когда была совершена кража, свидетельница уже не помнила. По собственному признанию, свидетельницей она оказалась плохой - сказать ей было нечего, и, следовательно, две страницы бланка протокола остались пусты. В последней надежде следователь спросил: «Какой национальности был преступник?» - «Не знаю, мы с ним не разговаривали», - ответила свидетельница. Позже в протоколе она прочла: «На вопрос, какой национальности мог быть подозреваемый, я ответить не могу, потому что он не говорил со мной, а я не говорила с ним». Ушел следователь около восьми вечера. Напоследок он любезно предложил свидетельнице прокатиться с ним до Хаапсалу, чтобы посмотреть на фотографии подозреваемых, но та вежливо отказалась.
Велосипед тот так и не нашли. И вот - везет же людям! - Геа Велтхут-Сокка во второй раз оказалась главным свидетелем. Повод - ее статья в Eesti Ekspress о таллиннском пабе с расистским уклоном. Эта статья задала работу нескольким следователям, а главному свидетелю и еще десятку людей помешала работать. Свидетель - не обвиняемый и не подозреваемый, он или она приходит в полицию добровольно и за счет свободного или рабочего времени. Почему, спрашивает журналистка, за время многочасового допроса ей даже не предложили стакана воды, не говоря уже о чашке кофе? Почему со времени возбуждения уголовного дела до сбора показаний свидетелей проходят недели, даже месяцы? Интересно, в состоянии ли свидетели месяц спустя вспомнить какие-то высказывания подозреваемых и точное время, когда все происходило? Непонятно также то, почему свои показания нужно повторять три раза, и только с четвертого раза их начинают записывать? Полицейский следователь должен быть человеком грамотным, но те трое, что занимались показаниями журналистки, явно были не в ладах с орфографией.
В своей статье Геа Велтхут-Сокка приводит еще два примера. Ее коллега видел из окна, как угнали автомобиль. Была зима, шел снег, во дворе было темно. От официальной дачи показаний он отказался, и встреча со следователем произошла у отеля «Олимпия». Угадайте, что за вопрос задал следователь? Какого цвета была вязаная шапочка угонщика. А другой знакомый автора статьи некоторое время назад нашел в ящике повестку - явиться в суд в такое-то время, в противном случае будет осуществлен принудительный привод, произведен арест и наложен денежный штраф. Будучи законопослушным гражданином, этот человек явился в суд точно в указанное в повестке время. Оказалось, что он был вызван в качестве свидетеля по поводу кражи телевизора из соседней квартиры. Кража произошла три года назад...
