|
|
Бег на месте, общезанимающийЕсли с чем власть и справляется в сфере экономических реформ, так это с сокращением числа занятых. А появление новых рабочих мест отдано на откуп частному сектору. Сия мысль вытекает из недавнего выступления на одном из телеканалов представителя оппозиции Лийны Тыниссон. Примечательно, что другая дама, Валве Кирсипуу, также участвовавшая в передаче, существенных возражений выдвинуть не смогла. Зато была вынуждена косвенно признать некоторую отчужденность обитателей Тоомпеаского холма от того, что в данный момент избирателей волнует и беспокоит. Оказывается, она, представитель правящей коалиции, о шахтерском митинге на Северо-Востоке узнала из газет уже по прошествии оного. Дескать, никто на Тоомпеа об этом заранее не знал.
Бомба для председателя В искренность госпожи Кирсипуу верится с трудом, уже хотя бы по той простой причине, что о шахтерской акции агентство BNS сообщало несколько раз накануне и в газетах об этом тоже было. А уж газетами в зале заседаний не шуршат только отсутствующие. Итак, тема занятости, оказавшаяся в центре внимания не только избирателей, но и народных избранников. Для иллюстрации два примера. В Тартуском депо после прекращения движения пассажирских поездов число работников сократилось до четырех сторожей. Остальные без малого полторы сотни человек поступили на рынок труда, где на них в силу сложившейся ситуации спроса нет. Во всяком случае, железнодорожники в ближайшей округе точно не требуются. По оценкам как представителей профсоюза, так и служб занятости, работу смогут со временем найти те, кто помоложе, и в какой-нибудь иной сфере. Что же касается людей пятидесятилетнего возраста и старше, то их трудоустройство вызывает серьезное беспокойство. Полученная в молодости профессия оказывается ненужной, а приобретение новой на склоне лет весьма проблематично, особенно на эстонском юге, где процент ищущих работу и без того высок. Некоторым утешением может послужить разве что недавнее признание правительства о необходимости восстановить движение пассажирских поездов на южном направлении. Самое любопытное в этой ситуации заключается в том, что сообщение о склонности партии премьера восстановить движение пассажирских поездов на юге Эстонии выдается за некую архизаботу власти о благе народном. Остается только поинтересоваться, а кто же несколько месяцев назад с пеной у рта настаивал на обратном? Кстати, коль уж речь идет о занятости, то стоит отметить, что кризис правительства породил несколько новых рабочих мест в госканцелярии — появились дополнительные ставки, на которые приглашены представители средств массовой информации и “пиарщики”, в обязанность которым вменено заняться “пластической хирургией” членов кабинета и правящих партий. Характерно, что и борьбу за рост занятости нынешнее правительство начало с принятого несколько месяцев назад решения увеличить штаты служб занятости. Справедливости ради стоит отметить, что есть в активе правительства и весьма симпатичные с точки зрения наемных рабочих решения. Например, проект, позволяющий застраховаться на случай потери работы. Но до реализации этого плана пока еще далековато. Зато рабочие места исчезают одно за другим сотнями. Стоит за всеми этими сокращениями, как правило, государство. Например, в случае с закрытием шахт в Сланцевом бассейне. Если в прежние годы на Северо-Востоке горнодобывающие предприятия и закрывались, то исключительно по причине выработки шахтных полей. Работавшие на них горняки переходили на новые предприятия. Сегодня у шахтеров путь один — в безработные. Притом, как свидетельствуют самые свежие примеры, закрывают шахты, которые могли бы функционировать еще несколько лет, и вышвыривают на улицу десятки и сотни человек, в силу создавшейся в регионе ситуации являющихся единственными кормильцами в своих семьях. Нет работы - нет налогов Многому мог бы научить пример поселка Ору, о котором несколько лет назад писали все газеты. Банкротство тамошнего торфобрикетного предприятия поставило на грань голодной и холодной смерти практически всех жителей Ору, так как иных работодателей в этом заводском поселке не было. Но урок оказался не впрок. Как, впрочем, не впрок и весь предыдущий опыт Ору. В годы советской власти для обеспечения круглогодичной занятости самих торфоразработчиков, других жителей поселка при заводе было создано несколько побочных производств. Здесь собирали сердечники для замков, изготавливали канцелярские скрепки и другие мелкие металлоизделия. Кстати, на стыке добычи торфа и сланца на Северо-Востоке родилось и другое производство — древесных плит в Пюсси. В качестве исходного сырья использовалась неделовая древесина — кустарник и подлесок с площадей, где велись вскрышные работы, открывавшие доступ к пластам торфа или горючих сланцев. Трагедию Северо-Востока нельзя воспринимать в отрыве от общей ситуации в Эстонии. Избыток рабочих рук наблюдается абсолютно во всех регионах. Но темпы сокращения рабочих мест преобладают именно в некогда промышленном сердце Эстонии. По данным, которые привели на минувшей неделе в парламенте представители Северо-Востока Михаил Стальнухин и Эндель Паап, на семьдесят с небольшим тысяч занятых приходится более двадцати тысяч безработных. Иными словами, постоянного заработка не имеет каждый четвертый трудоспособный житель региона. Специалисты предпочитают в таких случаях оперировать данными так называемой зарегистрированной безработицы, то есть числом обратившихся в службы занятости. Всем ясно, что это число полного представления о ситуации на рынке труда не дает, так как далеко не все, потеряв работу, тут же отправляются на биржу. Потом, есть еще скрытая безработица, когда человек на работе числится, но находится в так называемом административном отпуске или же занят неполную неделю или день, а то и вовсе от случая к случаю, когда работа подвернется. Более или менее достоверное представление о положении дел можно получить из недавней обмолвки представителя Налогового департамента. На Северо-Востоке за последнее время число налогоплательщиков сократилось на пятнадцать тысяч человек. Наивно полагать, что это люди, скрывающие от государства свои доходы. Это люди, которым нечего декларировать. Доверяя реляциям правительства о стабильных темпах роста производства, многие лелеяли надежду, что эти темпы, наконец, повлекут рост числа занятых. Но как следует из аналитических обзоров и Банка Эстонии, и фирмы PriceWaterhouseCoopers, прироста рабочих мест если и стоит ждать, то в незначительной степени. Это в лучшем случае, в целом же уровень безработицы сохранится на прежнем уровне. Занятость останется неизменной или немного увеличится, предрекает аналитическая служба Хансабанка. Но появление новых рабочих мест будет сопровождаться модернизацией производства и реформами в общественном секторе, что повлечет серьезные сокращения. Со временем, когда завершится реструктуризация производства, темпы роста начнут влиять на уровень безработицы, которая начнет постепенно сокращаться. Этого, считают авторы прогноза, можно ждать через несколько лет. Этот странный ВВП Есть в победной статистике правительства одно вызывающее сомнения обстоятельство У нас все измеряется темпами роста внутреннего валового продукта. Метода, как считает экономист Леа Нымман, небезупречная. В статье, опубликованной в «Ээсти пяэвалехт», она пишет: «Представьте себе, что ваш знакомый хвастается тем, что в прошлом году много потратил: купил новый автомобиль вместо угнанного, отремонтировал сгоревшую квартиру и так далее. Это выглядит странно. Однако не менее странно выглядит, когда правительство Эстонии хвастается ростом ВВП, — говорит Нымман. — Дело в том, что валовый внутренний продукт отражает не только доходы, но и расходы страны — то есть общий оборот денег и товаров. Из-за этого возникают странные вещи: если в стране растет преступность и на борьбу с ней тратится все больше денег, валовый продукт растет, то есть в стране по нынешней методике наблюдается экономический рост». Подсчет показателей роста корректнее вести, применяя систему, основанную на так называемых достаточных сбережениях. В отличие от системы нынешней система достаточных сбережений учитывает не только произведенный капитал, то есть товары и деньги, но и другие виды капитала, а именно человеческий и природный. По этой системе, например, расходы на образование и здравоохранение являются не просто расходами, а инвестициями — в здоровье людей и их способность хорошо работать. Инвестициями считаются и расходы на охрану природы: чем меньше причиним ущерба ей сейчас, тем меньше будут будущие расходы. Система достаточных сбережений в большей степени отражает реальное развитие общества. Согласно этой системе в Эстонии наблюдается не подьем, как утверждает официальная статистика, а спад. Достаточные сбережения у нас близки к нулю, что означает отсутствие какого-либо прогресса. Коли нет прогресса, то на какое сокращение безработицы надеяться в будущем? Правительство отвечает за потерю работы сотнями и тысячами жителей страны. Не только потому, что оно стоит во главе либерализации и реструктуризации экономики. Оно в ответе, потому что оно правительство. Следовательно оно должно взять на себя и расходы, возникающие вследствие своей политики. Если вернуться на Северо-Восток, то, как предложили на минувшей неделе депутаты Стальнухин и Паап, оно должно наложить мораторий на сокращения. Желательно до конца года. Если же имеем дело с предприятием, которое и в самом деле нежизнеспособно, то компенсацию ущерба от искусственного поддержания духа в таком предприятии должно взять на себя правительство. Конечно, есть в этом предложении известная доля популизма и, возможно, не очень точного экономического расчета. Но мораторий предлагается временный. Потом, Северо-Восток уже давно находится на грани социального если не взрыва, то срыва. Катастрофически высокому показателю числа лишившихся работы сопутствуют высокий процент преступности, распространение наркомании, гепатита, ВИЧ-инфекции и ряда других недугов, которые во всем мире считаются признаком и следствием общественного неблагополучия. Александер ЭРЕК. |