|
|
Безответная любовьСкажу прямо в глаза: полицию люблю нежно и трепетно. Причем не какого-то там отдельно взятого, одетого в форму, подтянутого и вооруженного до зубов красавца-опера. Нет, я люблю всю нашу доблестную полицию в массе, вместе с ее красивыми бело-синими машинами, пистолетами и дубинками, а также прочими не менее замечательными атрибутами.
Но вот ведь какая штука – чувства мои возвышенные то и дело норовят испариться навеки и безвозвратно с каждой очередной жалобой обычных, ни в чем «таком» не замешанных и потому безвинных, в общем-то, людей, случайно столкнувшихся с каким-либо конкретным представителем вышеозначенной силовой структуры. И так вдруг становится обидно, так досадно за нее, любимую, что хоть плачь. Вот только услышит ли? Презумпция невиновности – пустой слоган? Из заявления Виктора А. (имя изменено по его просьбе), поданного им 11 апреля 2001 года на имя заместителя генерального директора департамента полиции Ю. Касесалу: «Прошу Вас рассмотреть мою жалобу на грубое и хамское поведение... следователя Пыхьяского ОП А. К-вой. 04.04.2001 г. Следователь К-ва позвонила мне на мой мобильный телефон и в крайне грубом и агрессивном тоне потребовала от меня объяснений, почему я не пришел к ней на допрос по ее повестке, которую она направила мне, по ее словам, 10 дней назад. На мой вопрос, о чем идет речь, она стала кричать в телефон, что у нее нет времени на разговоры со мной и она отдаст распоряжение о принудительном приводе или даже аресте». Вот на этом месте необходимо прерваться и особо отметить, что возбужденная следователь звонила не преступнику, скрывающемуся от следствия, и даже не свидетелю, пытающемуся сокрыть факт преступления или огромную кучу ворованного товара. Виктор – обычный человек, который всего-навсего имел неосторожность обратиться в полицию Хааберсти с заявлением, касающимся некоторых семейных обстоятельств. И, как говорится, сам нарвался. Хотя, по словам Виктора, старший констебль Кальюранд, принимая от него заявление в Хааберсти, вел себя в высшей степени вежливо и корректно и обещал дать ответ на заявление в месячный срок. И вдруг следователь звонит и требует прихода именно на допрос, а не на собеседование. И, как уже было сказано, угрожает принудительным приводом. Виктор, будучи человеком разумным, не стал дожидаться исполнения угроз и шокировать коллег по работе и соседей по дому ревом полицейской сирены подъехавшего за ним сине-белого «воронка» и звоном надеваемых на руки кандалов. Поэтому в 15.30 следующего дня он был в отделе полиции Пыхья. Там следователь попросила его предъявить паспорт, что он и сделал. Паспорт, видно, настолько понравился следовательнице, что она решила его владельцу не возвращать, подкрепив свое решение следующим аргументом: «Верну тогда, когда сочту нужным». Ну ладно, может, у них, у полицейских, так и положено. Но вслед за тем, закурив в кабинете (Закон против курения, заметим, действует с 1 января, и полицейские об этом в курсе), сказала пришедшему в ее кабинет человеку, что он здесь никто и звать его никак (хотя с паспортными данными только что ознакомилась). А она, мол, здесь хозяйка, и он должен отвечать на ее вопросы. И вот тут-то возмущенный, но по-прежнему не совершивший никакого преступления и потому заведомо невиновный Виктор повел себя как-то совсем для следователя неожиданно. А именно, стал требовать вернуть ему документ и даже осмелился напомнить следователю, что она находится при исполнении служебных обязанностей и нехорошо ими злоупотреблять. И уж совсем «нахально» заявил, что свою зарплату она получает за счет налогоплательщиков, каковым он же, Виктор, и является. Из заявления Виктора А.: «После этих слов К-ва окончательно распоясалась, стала кричать и оскорблять меня. Кричала, что я ненормальный, что мне надо лечиться, что таких, как я, надо проверять в психбольнице и т.д.». Даже вмешательство комиссара не сразу утихомирило переволновавшуюся женщину, но все-таки заставило следователя вернуть паспорт. Но на этом «беседа» не закончилась. В довершение всего Виктор получил от следователя справку с указанием неточного времени пребывания в отделе полиции, выписанную к тому же на русском языке. Попросил исправить, так как работает в эстонской фирме, где за этим строго следят. И получил в ответ еще одну порцию грубости и хамства. Ходите в полицию с адвокатом Потому что иначе, без такого свидетеля, доказать что-либо сотрудникам полиции вы не сможете. Вы не сможете доказать, что вам грубили или хамили. Потому что, как правило, всегда прав тот, у кого больше прав. И вы сами же останетесь виноваты со всех сторон. История с заявлением Виктора в префектуру на некорректное поведение сотрудника полиции продолжилась началом дисциплинарного расследования в отношении следователя К-вой. К Виктору же «прикрепили» другого следователя — Л. и передали материалы от следователя К-вой. А на «недисциплинированного» и ершистого Виктора в ответ на его «наглую» жалобу на поведение следователя составили протокол о его недопустимом поведении на территории отдела полиции. Но составили протокол почему-то не в тот же день, 5 апреля, когда он «повздорил» со следователем, а спустя почти 3 недели. Напрашивается вполне логичный вопрос: а не месть ли это уязвленного следовательского самолюбия? Ведь если Виктор действительно вел себя так ужасно, можно было составить на него протокол сразу, да еще и вызвать наряд для задержания «буйствующего» молодчика. Раз этого сделано не было, какие, собственно, претензии могут возникнуть через несколько дней? Но протокол, видимо, позарез был необходим для того, чтобы укрепить позиции следователя, в отношении которого ведется дисциплинарное расследование. Самое ужасное, что свидетелей у Виктора в тот роковой день не оказалось. По наивности он пришел в полицию в одиночестве. Впредь, наученный горьким опытом, будет ходить с адвокатом. Хотя и это может не повлиять положительно на действия отдельных представителей власти. В свой второй приход с адвокатом, когда задним числом (23 апреля) была выписана повестка, выданная на руки, кстати, 3 мая, он опять на свой вопрос уточнить, почему так, а не этак, услышал от следователя: «Делаю то, что приказывает мне руководство». И много чего еще не менее интересного услышал наш герой. Но перечислять все нюансы его борьбы за собственные права было бы слишком длительным процессом. Расследование закончено — остыньте Поведение следователя тщательно рассматривалось в течение месяца. Заявление в префектуру Виктор подал 11 апреля, а 16 мая получил ответ. Вполне предсказуемый в данной спорной ситуации и гласивший: «...В ходе дисциплинарного расследования из собранных материалов не видно, чтобы А. К-ва вела себя с Вами недозволенно. Подтверждения тому, что А. К-ва не возвращала Вам паспорт, не найдено...» Свидетелей не было, адвоката Виктор привести с собой не догадался. Стало быть, сам и виноват? Именно потому, что в ходе дисциплинарного расследования никаких нарушений выявлено не было, фамилия следователя в газете не называется. Но настырный Виктор продолжает отстаивать права. В понедельник, 21 мая, он подал очередное заявление, теперь уже на имя генерального директора Департамента полиции ЭР Харри Тууля. И ждет ответа. Парень оказался на редкость упорным. Мы к такому не привыкли. Полиция пока тоже. Кстати, по первоначальному заявлению Виктора в полицию Хааберсти, из-за которого и заварилась вся эта история, перешедшая в совершенно другую плоскость, заведено уголовное дело. Ну похвалите же полицию! Так хочется услышать добрые слова в адрес сотрудников полиции. Но почему-то раздаются сплошные жалобы и недовольство. Может быть, причина в том, что люди, получившие в полиции конкретную помощь, считают это за само собой разумеющееся? И по-другому быть не должно? Любовь СЕМЕНОВА. |