Реорганизация тюрем вкупе с увольнениями сотрудников – лишь малая часть реформы системы правосудия, проводимой в Эстонии с декабря прошлого года. Главное — это несовершенство карательной политики Эстонии в целом. Своим мнением на этот счет с нами поделился министр юстиции Мярт РАСК.
Смертная казнь в «пакете карательных услуг»
Об отмене смертной казни достаточно много говорилось в свое время, но и теперь еще мы не всегда способны однозначно оценивать такой шаг в нашем законодательстве. Мы продолжаем рассуждать на тему «казнить нельзя помиловать».
— Господин министр, кажется, законов всяких изобрели уже огромное количество, на разные случаи жизни, и все еще есть основания говорить о несовершенстве карательной политики?
— Прежде всего я хочу подчеркнуть, что в наших законах уже не существует идеологии, которая была 10 лет назад, когда вся карательная политика основывалась на страхе. Страх был самым эффективным методом перевоспитания преступников. И «короной» этой политики являлась смертная казнь. Она подавалась в комплексе системы наказаний.
Ясно, что смертная казнь предотвращает совершение преступления в будущем. Но раз уж мы что-то изменили в пакете наказаний, то должны по-другому осмыслить и все остальные наказания. Нельзя убрать фундамент и не беспокоиться за целостность всей постройки. Смертная казнь – не наказание, это месть. После ее отмены мы должны представлять себе результаты и последствия. Сейчас ни у кого нет четкого представления на этот счет.
Система наказаний стала существенно меняться. Теперь главным принципом нашей карательной политики должен быть такой: первый день отбывания наказания одновременно является первым шагом к возвращению человека в общество полноценным его представителем. Это цель. А получение результата зависит не только от законов или исполнительной власти. Оно зависит прежде всего от настроя общественного мнения. Но существует «но».
Сейчас общественное мнение требует ужесточить наказания. И воспринимает лишь один его вид – лишение свободы. Если кого-то наказывают условно или штрафуют, то у нас считается, что этот человек остался без наказания.
В то же время законы должны соответствовать общественному мнению (сознанию). И вот тут мы сталкиваемся с противоречием: с одной стороны, требуют ужесточения наказаний, с другой – никто не желает отдавать часть своих налогов на содержание заключенных.
— В свете новых тенденций каким образом можно сформировать иное общественное мнение?
— Существуют две концепции. С одной стороны, карательную политику можно всегда наложить на страх. С другой стороны, можно эту же самую политику наложить на понимание – способно ли общество сегодня вообще понимать человека (преступника. – Л.С.). Я, к сожалению, должен констатировать, что сейчас его может понять только часть общества (юристы, сотрудники полиции, иногда родственники). А пострадавший понимает только то, что у него обокрали квартиру.
— А разве это не естественно для пострадавшего?
— Да, конечно, но при этом его не интересует, что когда-то преступник вернется к нам же. Главное – наказать, и пусть его посадят. А еще лучше – пусть сразу расстреляют. Пострадавшего можно понять, это нормальные человеческие эмоции. И таким же нормальным явлением можно считать претензии к судопроизводству в части определения наказания.
Но кто-то со стороны должен посмотреть на все объективно. В суде для этого есть прокурор, а общество в целом обязательно ставит себя в положение потерпевшего, требуя вынесения суровых приговоров. И забывая при этом, что сами же будем выкладывать деньги из своего кармана на содержание заключенного.
Ликбез для заключенных
— Те, кто сейчас отбывает наказание в местах лишения свободы, проходят своеобразный «курс повышения квалификации». В том числе изучают уголовный кодекс, причем далеко не всегда с целью приобретения знаний о нормах законопослушного существования. Зачастую эти знания помогают умело лавировать между статьями закона, легко их обходить, совершая преступления.
— И все-таки хорошо, что они его изучат. Во всяком случае, будут точно знать, за что их наказали.
Но с другой стороны, наши сегодняшние тюрьмы являются университетами для заключенных. Происходит общение между людьми, совершившими преступление в разных регионах страны, так как преступник из Ида-Вирумаа обязательно будет содержаться в заключении с «коллегой по роду занятий» из Выру. Обмен опытом обеспечен.
На пользу такому обмену действует лагерная система, когда заключенные имеют возможность свободного общения.
— А как быть?
— Перейти на камерную систему. Ведь для того, чтобы человек мог осмыслить случившееся, он должен быть один. Все-таки самое суровое наказание – изоляция от общества. Если этой изоляции не будет, не стоит и ждать никаких результатов. Необходимо прервать все связи, которые человек имеет в преступном мире, и сохранить связи (если они имеются, конечно) с семьей, родственниками – с теми, кто сможет помочь человеку не «потеряться».
Евротюрьма в Тарту
— Это и есть выход? Новая Тартуская тюрьма, в строительство которой вложены миллионы крон, будет отвечать всем требованиям евростандартов. Здесь будут удобные камеры на одного-двух заключенных. Не вызов ли это обществу, в котором люди (нормальные, не совершившие правонарушений, тем более преступлений) будут жить хуже, чем заключенные?
— Не думаю, что хуже, потому что евростандарт в тюрьме – это прежде всего евростандарт по режиму, который сейчас невозможно установить нигде – ни в Румму, ни в какой-либо другой тюрьме. Условия проживания в Тарту будут очень аскетичными. Самый «люксовый» стандарт – это бетонный пол, который будет окрашен. А сантехника в стиле «густавсберг» — вообще из области фантазий.
Тюрьма – не курорт. Все требования режима установлены законом. Никаких «особо льготных» условий в тюрьме быть не может.
— А чтобы попасть в Тартускую тюрьму, нужно будет писать отдельное заявление?
— Нет, это определяется приговором суда. И здесь (внимательно глядя на корреспондента. – Л.С.) ваше желание не имеет никакого значения. Все делается в соответствии с требованиями закона и постановлений министра юстиции. И это не является объектом дискуссий. А принцип таков, что в Тарту будут отбывать наказание люди, которые постоянно проживают в Южной Эстонии. Это первый шаг к тому, что мы начнем регулировать невозможность «обмена опытом», о котором я уже говорил. Другими словами, государство не должно способствовать интеграции в этой области.
С этой целью в перспективных планах есть строительство новой тюрьмы в Вильянди и в Ида-Вирумаа. Пока только в планах, никаких конкретных шагов в этом направлении еще не сделано, все зависит от кошелька налогоплательщика. Но так должно быть.
Амнистии не будет
— Наверное, самым большим ожиданием заключенных является амнистия. Состоится ли что-то подобное у нас в ближайшее время?
— В карательной политике невозможны никакие резкие повороты. Нельзя сегодня отпустить сразу 2 тысячи человек, чтобы завтра вернуть их за решетку. Это не на пользу стабильному развитию карательной политики и всему обществу.
Возможность досрочного освобождения, безусловно, имеется. Но в отношении конкретного человека, индивидуально. По заявлению, на основе ходатайства, которое рассмотрит администрация тюрьмы. Освободить досрочно можно по решению суда. Но только того, кто действительно этого заслуживает.
Амнистия – политический акт. По закону она не является частью правосудия. Так же, как и помилование, которое осталось с тех времен, когда роль смертной казни была велика. Все зависит от политической культуры, от политических настроений, от готовности общества по-иному взглянуть на некоторые жизненные ценности. Но это вопрос морали и этики, а не часть правосудия или исполнительного процесса.
— Намечающаяся в ближайшее время в России амнистия в отношении осужденных женщин и несовершеннолетних – тоже политический акт?
— Да, это несомненно политический акт. Я сторонник того, что в Эстонии бессмысленно проводить амнистию. Потому что подобный акт можно трактовать и таким образом, что карательная политика государства не является успешной. Получается, что тюрьмы заполнены, новых заключенных девать некуда, и другого выхода, кроме как отпустить «лишних», нет.
Об успехе карательной политики можно говорить в том случае, если амнистию проводить не требуется. Цель правосудия все-таки иная: конкретизировать ответственность отдельного субъекта за свои личные поступки. И индивидуально наложить наказание.
Реорганизация тюрем вкупе с увольнениями сотрудников – лишь малая часть реформы системы правосудия, проводимой в Эстонии с декабря прошлого года. Главное — это несовершенство карательной политики Эстонии в целом. Своим мнением на этот счет с нами поделился министр юстиции Мярт РАСК.