Однажды в разговоре с одним из русских предпринимателей я услышала этот термин «Трамвайный синдром»... «Знаете ли вы, что он обозначает в применении к нам? — спросил он. И добавил: — Не высовываться... Иначе сразу оторвут голову. И перестанешь существовать...»
В самом деле, еще сравнительно недавно русский бизнес в Эстонии, за очень небольшим исключением, почти не звучал. Как будто его и нет... Но он все-таки есть. Несмотря на все трудности, препятствия, выжил. И теперь слышен. Не только в Эстонии, но и за рубежом. Может быть, даже больше именно за рубежом...
Сегодня своими мыслями о жизни, о бизнесе, о будущем, о том, что радует и что волнует, делится один из самых молодых директоров — руководитель фирмы ESTEL PLUSS Сергей Фролов. Многие помнят и прежнее громкое имя предприятия, из которого выросла эта фирма, — завод им. Калинина.
Удивительны все-таки эти молодые удачливые директора, о которых говорят, что это руководители новой формации. Умны, интеллигентны, полны собственного достоинства, прагматики до мозга костей... Мне показалось, что и кабинет у Сергея Фролова как нельзя более соответствует его характеру. Строг, элегантен, лаконичен, функционален. Никакого позыва к украшательству, комфорту, показухе. А раньше, помнится, здесь было большое директорское кресло, которое, казалось, невозможно сдвинуть с места, длинный стол для заседаний, располагающий к пространным разговорам, ряды кожаных стульев по стенам. Молодой директор, кстати, вырос на этом предприятии, был здесь инженером, начальником бюро числового программного управления, потом заместителем директора внешнеторговой фирмы. Казалось бы, должен был привыкнуть к этой обстановке, к этой атмосфере. Но вот кардинально изменил все вокруг себя — и в кабинете, и на заводе... Скромно висит на стене в рамочке международный сертификат качества. Иной посетитель и не догадается, быть может, насколько важен этот документ для завода, насколько он престижен и какой сложный, длинный, порой трагический путь, путь поисков, борьбы, надежд, разочарований стоит за ним.
— А все-таки как выжил завод, Сергей Павлович, как он сумел устоять, когда все вокруг рушилось, когда рядом погибали другие, не менее известные и солидные предприятия? Вы-то пришли на завод в 93-м, в самый, быть может, трагический момент. Что же вы сделали? С чего начали?
— Да, завод несколько опоздал с перестройкой. Время было потеряно. Может быть, было бы легче, если бы кардинальные меры начали принимать сразу, когда оборвались связи с союзным министерством, с партнерами, с поставщиками, когда произошел полный обвал после введения кроны. Не хочу поминать недобрым словом прежнее руководство, но завод действительно оказался в тяжелейшем положении. Долги по зарплате были страшнейшими... Народа много, денег нет и заказов практически тоже...
— Но вы тем не менее не побоялись принять завод, взять на себя эту ответственность, эту тяжкую ношу...
— Признаться, я долго думал и не сразу принял предложение Министерства экономики. Конечно, было страшновато. И все надо просчитать. Но ведь это мой завод, мой дом, я пришел сюда молодым специалистом, здесь учился у людей и учил сам. Как же все это бросить?
— Вам было 33 года. Возраст Христа... Начало начал.
— Да, и я решил, что надо попытаться. Только вы зря говорите про возраст. Я знаю людей, которые в 65 лет начали совершенно новое для себя дело и работают на самом современном уровне, нормально вписались в новую экономику, словом, стали хорошими бизнесменами. И знаю тридцатилетних, которые настолько стары душой, ленивы и нелюбопытны, что из них уж вряд ли что-нибудь получится.
— А между прочим, специалисты говорят, что наиболее активно в обществе проявляют себя сейчас два слоя населения, те, кому «вокруг» шестидесяти, и те, кому около сорока. Разумеется, яркие личности встречаются и между этими возрастными категориями, но все-таки... Ваше поколение все активнее входит в жизнь. Тем более что вы, в сущности, первые, кто в производственном плане рос одновременно с появлением принципиально иных экономических решений. У вас больше реалистичности в делах. И кроме того, вы, я опять-таки имею в виду ваше поколение, уже знаете, как живет цивилизованный мир. Вы ведь, Сергей Павлович, тоже кроме Таллиннского политехнического института успели поучиться в Швеции?
— Да.
— Но давайте вернемся к вашему заводу... На что же вы все-таки сделали ставку в тот самый тяжкий момент?
— Мы постарались разобраться, в чем наши сильные и слабые стороны. Какой у нас есть потенциал? На что мы можем опереться, чтобы вылезти из дыры, из ямы, в которой оказались вовсе не по своей вине?
У нас есть сильные конструкторские кадры, сказали мы себе. Мы сильны в разработках. Словом, есть мозги... Именно наличие мозгов на заводе я и сегодня считаю главнейшим нашим достоянием. На это и надо делать ставку. Отсюда и возникла мысль: надо делать инженеринговую фирму, которая работала бы в области высоких технологий. Тем более что мы, я имею в виду завод, и раньше работали в этой сфере. Быть может, не все знают, что завод в советское время участвовал в программе «Луноход», что на Луне работали и наши, у нас изготовленные элементы. Мы участвовали и в программе «Токомак» вместе с институтом Курчатова. Я уж не говорю, что на всех атомных электростанциях в прежние времена были элементы нашего оборудования. Так что, как говорится, сам Бог велел... И мы стали строить фирму — не производителя каких-то гигантских серий, скажем, тех же преобразователей, которые прежде выпускал завод, а именно такую фирму, которая достаточно быстро и гибко может откликаться на запросы клиентов, выполнять те или иные заказы, требующие высокого инженерного потенциала.
Не скрою, нам пришлось сократить довольно большое количество народа. И это было очень тяжело, очень больно. Но ни один не ушел от нас без полагающихся выплат, хотя для завода это было невероятно тяжело.
— Иными словами, вы создались как фирма на пепелище завода им. Калинина. И не считаете себя его наследниками?
— Ну что вы... Мы действительно продолжатели той школы, в том числе и научной, которая была на заводе. И мы ни в коем случае не забываем свое прошлое. И чтим старые заводские традиции. Вот скоро будем отмечать 131 год с дня рождения завода. Ведь в прошлом у нас — Ревельские железнодорожные мастерские, завод ртутных выпрямителей, потом завод им. Калинина, потом объединение «Электротехника»... Это все этапы большого пути. И как же можно отказаться от своего прошлого? У нас, кстати, и сейчас костяк инженерных кадров составляют те, кто работал прежде на заводе им. Калинина. В то же время мы делаем ставку и на молодые инженерные кадры. Они для нас очень важны. И мы держим связь с соответствующими вузами, заключаем с ними договоры, не только, кстати, в Эстонии...
Это — теперь... А тогда для нас важно было встать на твердую почву, настолько все было зыбко, неопределенно. Мы стали восстанавливать старые связи, искать новых клиентов. Вы не поверите, быть может, но каждый новый контракт давался нам с большим трудом и был настоящей победой коллектива. Вот как это было...
Но теперь мы свою первую пятилетку, то, что намечали, выполнили. И идем дальше...
Теперь у нас другая технология, мы сами производим уже меньше компонентов для наших изделий. Приобретаем все лучшее, что производится в мире, и ставим в наши изделия. Но заметьте, эти изделия — наши, именно наши разработки, это наше ноу-хау.
— А на какой рынок вы все-таки ориентируетесь? На западный? На восточный?
— У нас несколько рынков, которые мы считаем приоритетными для себя. И среди них Россия — один из самых главных. Хотя и на Западе у нас есть очень серьезные заказчики. Скажем, Центр ядерных исследований в Германии. Или германская железная дорога. Вот только несколько дней назад наши наладчики вернулись из Израиля, налаживали там наши новые установки. Заказчики есть у нас и в Англии, в Польше, в США, на Кубе.
Но все-таки основной наш покупатель — по объему — это, конечно, Россия. Мы очень заинтересованы в российском рынке. Тем более что он для нас традиционный. Наш завод работает на этом рынке уже примерно 40 лет. Нас там знают, нам доверяют. А репутация — это великое дело.
Одно могу сказать: пренебрегать таким колоссальным, перспективным рынком, как российский, глупо вести себя по отношению к нему — это значит рубить сук, на котором сидишь, или, скажем, самому себя отрубать хвост. И больно, и ненужно...
— А некоторые наши соотечественники, скажем, предводитель Нарвского Союза российских граждан, считают, что Россия должна ужесточить экономические санкции против Эстонии.
— Ну, и кто от этого выиграет? Это же несерьезно... От того, что есть они, эти санкции, выигрывают Латвия и Литва, да Польша с Финляндией. Нужно ли нам это? Полезно ли для русскоговорящего населения? Нет. Совсем наоборот...
— Скажите, а как вы относитесь к политике? Интересуетесь ею? Сторонитесь? Презираете? Что такое политика с точки зрения делового человека? Не кажется ли вам, что человек, на деле доказавший свою состоятельность, мог бы уже подумать и об оздоровлении общественного климата, который бы благотворно влиял и на тот бизнес, что привел его самого к благополучию, и на всякий другой, который способствует экономической, а значит, и социальной стабильности?
— Наверное, это так... Но лично я до сих пор старался политикой не заниматься. Думаю, так будет и дальше. Хотя я понимаю, что есть моменты, когда политика и экономика соприкасаются очень тесно. Но с завода я не уйду, во всяком случае до тех пор, пока не сделаю всего, что намечено, что хочу, пока не выведу завод на тот уровень, на котором хочу, мечтаю его видеть. И в смысле уровня производства, и в смысле репутации, места на рынке и т.д. Да вообще-то я думаю, что бизнесменам вообще не стоит бросать бизнес, иначе откуда возьмутся деньги. Хотя бы для тех же общественных нужд. Или, скажем, благотворительности...
Но есть другие рычаги, которые мы можем использовать. Я думаю, что и с помощью объединений, таких, например, как Ассоциация крупных предприятий или Ассоциация малых предприятий «Evea» и других, и бизнесмены могли бы играть более активную роль не только на экономическом, но и на политическом поле.
— В составе делегации от Эстонии вы участвовали в работе Конгресса соотечественников. Скажите, каковы ваши впечатления? Это было полезно?
— По-моему, очень хорошо, что провели такой Конгресс. Это было очень интересно. И важно... Я познакомился со множеством интереснейших людей, я приобрел много новых контактов, я услышал о чужих проблемах и в этом свете посмотрел на свои. Нет, это было очень полезно. Хотя, мне кажется, надо было бы усилить экономическую линию Конгресса, хотя мы об этом много говорили.
Видите ли, мы ведь не просим денег. Мы знаем, мы понимаем, что должны зарабатывать сами. И если бы именно в этом направлении были бы приняты какие-то нормальные решения... Скажем, та же отмена двойных пошлин... Или, например, возможность размещения здесь каких-то дополнительных заказов, какие-то новые связи, участие в каких-то новых проектах, контрактах. Если бы мы имели возможность зарабатывать, то, конечно, вкладывали бы деньги и в образование, и в развитие культуры. Мы и сейчас стараемся поддерживать спорт, помогаем, например, футбольной команде, помогаем Русскому театру. А как же иначе? Но мы, я говорю о предпринимателях, могли бы делать и больше, если бы нам хотя бы не мешали. Ведь опять-таки возвращаюсь к этим двойным пошлинам. Против кого они? Неужели не понятно? Получается, что хотели наказать одних, а наказали других.
— А Союз объединений соотечественников, на ваш взгляд, чем мог бы помочь? Что должен был бы сделать?
— Я думаю, что при Союзе объединений соотечественников надо развивать экономическое направление. Должна быть, очевидно, какая-то бизнес-структура. Неужели мы надеемся, что Россия в ее нынешнем состоянии сможет материально поддерживать здесь, у нас школы, театры и т.д.? Неужели мы не могли бы это деньги сами заработать? Ведь это в высшей степени благородное дело — помочь детям. Они ведь потом, став взрослыми, будут кормить и нас. Так давайте воспитаем их нормальными людьми, давайте поможем им получить образование, может быть, отправим за границу, как Петр I в свое время русских отправлял.
Помимо этой структуры при Союзе объединений соотечественников можно было бы и, очевидно, нужно создать фонд. Тогда вместе мы будем думать, прикидывать, размышлять, кому на этот раз надо помочь, а кто мог бы подождать и до следующего раза. Давайте не будем бросать лозунги, надо рассуждать экономическими категориями...
— Что ж, чем больше умных людей, способных думать в общих интересах, соберутся вместе и вместе будут работать, тем лучше для всех нас... Спасибо.
Однажды в разговоре с одним из русских предпринимателей я услышала этот термин «Трамвайный синдром»... «Знаете ли вы, что он обозначает в применении к нам? — спросил он. И добавил: — Не высовываться... Иначе сразу оторвут голову. И перестанешь существовать...»