«Когда родятся не рожденные дети?» — такой риторический вопрос задала вчера на одноименной конференции министр по делам народонаселения Катрин Сакс. Министр с досадой заметила, что зал в Национальной библиотеке пуст, и, кроме двух десятков ученых-демографов и главы правительства Марта Лаара, в зале никого нет.
Март Лаар мужественно открыл конференцию, мужественно заявив в пустоту, что падение рождаемости в Эстонии — проблема существования народа. И вправду, так называемый демографический кризис вот-вот перерастет в настоящую катастрофу, когда престарелых эстоноземельцев будут обихаживать в домах призрения молодые мигранты — выходцы из Африки и Юго-Восточной Азии.
По данным последней переписи, за 11 лет население Эстонии сократилось на 195 610 человек, или на 12,5 процента. Кроме того Эстония продолжает стремительно стареть. Двенадцать лет назад пожилых людей (старше 65 лет) в Эстонии проживало 178 895 человек. В 2000 году перепись зафиксировала уже 196 580 жителей республики, переваливших 65-летний рубеж. Порадоваться бы, что старики наши живут и здравствуют, но на смену им новое поколение приходить не спешит. Внуков и правнуков у наших ветеранов — кот наплакал. Детишек в Эстонии стало в два раза меньше. Если в 1989 году малышей до четырех лет от роду в стране было почти 122 тысячи, то в 2000-м их насчитали всего 61 тысячу. Ясно, что в ближайшие годы средств на пенсии из бюджета понадобится выделять все больше и больше (хотя пенсии при этом не увеличатся), а денег на детские пособия будет уходить все меньше и меньше.
Демография демографией, а дефицит детей политики и чиновники предлагают решать то дополнительными «налогами на бездетность», то дополнительными пособиями для новорожденных, то прочими, подчас фантастическими, средствами. Однако из виду упускается еще одно обстоятельство: в городах и селах Эстонии первого сентября тысячи детей просто-напросто не пошли в школу, а так и остались дома, на улице и т.д. и т.п. Вот эти тысячи малышей, подростков просто-напросто выносятся нашими демографами за скобки как списанный материал. Ни тебе внятной социальной политики, ни бюджетных ассигнований, ни отчетливого понимания, что тысячи «беспризорников» — тот самый, выражаясь казенным языком, невостребованный демографический ресурс. А говоря по-христиански — люди, чья человеческая ценность ничуть не меньше, чем благополучного, сытого и грамотного ребенка.
Стоит ли удивляться, что демографический кризис усугубляется день ото дня, раз мы исповедуем идеологию из анекдота: «Жена, новых детишек нарожаем или этих отмоем?» Так вот, чтобы нарожать новых, нужно помыть и накормить тех, кто есть. В противном случае беспокойство о кризисе рождаемости становится самоцелью — чем громче крик, тем глубже кризис.
Дети, которых рожают, растят и воспитывают, — не только плод родительских инстинктов или показатель социального статуса, но и инвестиции в будущее. В старину в крестьянских семьях дети были единственным средством социального обеспечения в старости. И если сейчас пенсию выплачивает государство, то средства на нее зарабатывают дети и внуки пенсионеров. Да, в Эстонии сорок тысяч жителей не могут по медицинским причинам иметь своих детей, но пенсию-то они получать могут. И почему бы им не инвестировать в не родных по крови детишек, бегающих в «соседнем дворе». Способы могут быть самыми разными: от дополнительного налога на лиц, не имеющих детей, до налоговых льгот для семей, обремененных чадами.
Суть проблемы состоит, прежде всего, в том, являемся ли мы здесь, в Эстонии, существами общественными, когда и демографическая политика, и налоговая политика должны ставить пределы «зоологическому индивидуализму», или, напротив, будем решать демографические вопросы поодиночке, исповедуя максиму «умри ты сегодня — я завтра»? Я предпочитаю — первое. Иначе вымрем. Как динозавры.
