живут, работают и растят детей женщины. По разным причинам они стали преступницами
Женщина за решеткой — явление, конечно, не массовое, но все-таки имеющееся в нашей жизни. В прошлом месяце обитательницы тюрьмы Харку надеялись на возможную амнистию в честь десятилетия годовщины независимости республики, ан нет, прошел стороной праздник, оставив нам, корреспондентам газеты, в полном составе молодых и не совсем молодых собеседниц, у которых и быт, и работа — строго по расписанию.
Закрытая территория
Заместитель начальника тюрьмы по режиму Рано Норматова известна в спортивных кругах как чемпионка страны по футболу среди женщин.
Она невелика — всего лишь двенадцать гектаров площади «выделил» поселок Харку временным постояльцам женской тюрьмы. Правда, на тюрьму это хмурое учреждение похоже только с внешней стороны: небольшое административное здание да длиннющий деревянный забор, требующий капитального ремонта, если нам не изменяет память, еще с советских времен. Вот, пожалуй, и все первые впечатления «вольных» людей, не переступивших пока порога «зоны».
...Как ни странно, в момент проверки документов у нас с фотокорреспондентом даже не спросили о мобильных телефонах, что непременно сделала бы охрана, попытайся мы проникнуть, скажем, на территорию мужской тюрьмы Мурру.
На главной «вахте» — идеальная чистота и отсутствие безликих стендов с призывами типа «На свободу с чистой совестью!» Похоже, об этой ерунде здесь забыли уже давно. Не встретили мы и человека в камуфляжной форме, причем в какой-то момент показалось, будто отсутствует даже вооруженная охрана по периметру тюрьмы.
Марике Выйкар готовится к водным процедурам.
— Не бегут от вас дамы? — задали мы первый вопрос заместителю директора тюрьмы Ханнесу Лийваку.
— Последний раз на такое решилась осужденная восемь лет назад, — рассказывает он. — Сутки побродила по Таллинну, а затем без сопротивления сдалась. «Воля» обошлась ей в три года тюрьмы. Дополнительно к предыдущему сроку...
Впрочем, по мнению господина Лийвака, бежать сегодня из тюрьмы женщинам нет никакого резона. Не потому, что все равно поймают, а потому что на этих самых двенадцати гектарах им гарантирована государством сравнительно благополучная жизнь, хотя и в отсутствие самого главного — СВОБОДЫ.
Из 125 осужденных трудятся здесь около 70 женщин. И, как считает Лайне Галанцев, директор филиала одной столичной фирмы, заключившей договор с тюрьмой Харку, при желании можно обеспечить работой всех заинтересованных в ней.
В производственной зоне нам показали два действующих цеха. Главный из них — швейный. Слабый пол обеспечивает форменным обмундированием всех тюремных работников страны и даже судебных исполнителей.
Местом тут дорожат, и это выгодно отличает женщин от хлопцев из других тюрем Эстонии. Бывало, харкуских невольниц увольняли за нарушения, связанные, к примеру, с курением в неположенном месте. Какие трагедии разыгрывались после этого!
Оксане Цумановой — шесть месяцев. Мама Юля родила ее в тюрьме Харку.
Однако самым строгим наказанием для местного контингента считается так называемая «лишенка», когда тебя за нарушение режима лишают короткого либо длительного свидания, а еще пуще — очередного отпуска на двадцать один день.
Решение подписывать заявление об отпуске или нет принимает только директор тюрьмы. Кстати, в своем ходатайстве осужденная должна сформулировать цель поездки в отпуск. Например, таковой может быть болезнь ребенка или родственника, необходимость поправить здоровье. Но это еще не все. Вернувшись, отдохнувшая дама обязана представить детальный отчет о проведенном времени, т.е. написать своеобразное сочинение на заданную тему. В противном случае — «век воли не видать».
Честно говоря, право на отпуск имеют далеко не все женщины, даже если они находятся на хорошем счету у администрации тюрьмы и не имеют взысканий. Для того чтобы отправиться на побывку домой, надо как минимум просидеть на нарах один календарный год и не иметь за плечами «убойной» статьи из Уголовного кодекса.
А вот с данной категорией осужденных в тюрьме Харку явный перебор. Убийц и женщин, совершивших разбой, здесь подавляющее большинство, остальные «тянут» срок за мелкие кражи и торговлю наркотиками.
«Мы сидим, а время идет»
Сегодня в общежитии банный день.
В швейном цехе, с которого мы и начали свою экскурсию по производственной зоне, работает Анна Блинова, осужденная на пять лет лишения свободы за нанесение тяжких телесных повреждений мужчине. На сегодняшний день она отсидела уже половину срока и в скором времени собирается оформлять документы для условно-досрочного освобождения. О своем преступлении девушка говорит коротко: «Пырнула ножом одного придурка: приставал, гад...»
Хотите — верьте, хотите — нет, но Аня Блинова за смену выдает «на гора» до восьми форменных костюмов для тюремных служащих. И получает за труд немало — около полутора тысяч в месяц, естественно, с учетом погашения иска и других выплат. Это, по здешним меркам, прилично!
А вот ее коллега по цеху Ирина из Нарвы провела в Харку шесть лет и семь месяцев за убийство. Замужняя женщина на приставания соседа ответила еще проще, чем Блинова, — взяла да и огрела насильника сковородой по голове. До сих пор она уверена, что со всеми мужиками именно так поступать и надо. Впрочем, в «зоне» Ира ведет себя и работает хорошо, а потому через два месяца отбывает в свой любимый город Нарву. Насовсем!
Людмила Малиновская: «Заплатите мне то, что я заработала». фото Леонида СМУЛЬСКОГО
— Как показывает практика, представленные к условно-досрочному освобождению женщины практически всегда получают «добро» у суда. Правда, для этого у них должно быть постоянное место жительства, — рассказала присоединившаяся к нашей компании заместитель директора тюрьмы по режимной части Рано Норматова.
Вот к такому постоянному месту жительства в Кохтла-Ярве отправилась вчера Надежда Пеус, но пока только в очередной отпуск на семь дней. Во время нашего разговора Надя не скрывала своей радости: 1 июня у нее появился внук, которого сын назвал Леонидом.
С гораздо худшим настроением работала в тот день Людмила Малиновская, получившая шесть лет назад по приговору суда двенадцать лет лишения свободы за убийство. Недавно она вышла из карцера, где провела несколько суток. Людмила считает свое заточение беспределом со стороны администрации тюрьмы, «которая наказывает девочек по любому надуманному поводу, в том числе — и за высказывание устных жалоб». Недовольна Малиновская и лично директором тюрьмы — Яанеком Леппиком, который, по ее словам, запретил родственникам осужденных присылать в «зону» телефонные карточки. В связи со всем этим Людмила даже объявляла голодовку в карцере, но продолжать ее долго не решилась...
aНаталья Волдырева готова за правду и в карцере отсидеть.
У каждой женщины свои проблемы. Тамара из Таллинна, получившая три года за взятый на себя грабеж, переживает за то, как пристроены ее дети: с бабушкой или с двоюродной сестрой. «На свиданку ко мне близкие ходят редко. Но я на них не давлю, все-таки двоих пацанов без меня поднимают. Младший, трехлетний ребенок, вообще инвалид детства...»
Есть проблемы и у Гали из Копли, «обворовавшей государство», как она о себе говорит. Забралась по нужде на поле, засеянное капустой, и украла 17 килограммов зеленых кочанов. В результате села на год и семь месяцев. «Ко мне мамка приезжает. Я сама ей сказала — дочку сюда не возить. Не надо одиннадцатилетней девочке меня здесь такой видеть», — не сомневается в своей правоте Галина.
...Вот и сидят бабы, рассказывают друг другу, а по случаю и нам, свои истории, сокрушаются над несправедливостью судьбы, передают по очереди прочитанный детектив, ждут, когда гражданин начальник принесет им свежую газету. Часы в неволе длиннее и муторнее, уверяли нас харкуские женщины.
Жилая зона
Пожалуй, самое примечательное тут строение — это новый медицинский центр. Его открыли совсем недавно. Теперь женщины могут получить квалифицированную помощь терапевта, гинеколога, психиатра, кардиолога и даже стоматолога. Однако, по мнению главного врача центра Сергея, осужденные чаще всего страдают психопатией, вовсю гуляет по «зоне» и СПИД. Было время, в Харку отбывали наказание десять дам, инфицированных этой страшной болезнью. Сейчас их пять, но из следственного изолятора ожидается прибытие еще пятнадцати больных.
Живут они вместе со всеми в общежитии, но специального лечения не получают. Обращаются к врачу только тогда, когда что-либо прихватит.
Что характерно, буквально все женщины следят за своими зубами. Осужденная за убийство сожителя Алла Розова так нам и заявила: «Зубник — самый любимый врач. На волю еще не скоро, поэтому он обещал до конца моего срока привести рот в полный порядок». У Аллы двое детей — мальчик и девочка, вот уже год и четыре месяца живут они в Таллиннском детском доме.
А у Юли Цумановой дочка Оксана родилась в тюрьме. И живет вместе с мамой уже шесть месяцев. Ханнес Лийвак называет женщин, воспитывающих в Харку своих детишек, ласковым словом — мамочки.
Для мамочек (а их в «зоне» три) созданы просто идеальные условия: отдельные жилые комнаты, современная душевая, покрытая кафелем, стиральная машина.
Недавно одна из мамочек с помощью администрации тюрьмы получила возможность устроить своего ребенка в детский садик за пределами тюрьмы. Утром она отводит его туда без необходимого в таких случаях конвоя, а вечером — забирает. Все удовольствие — за счет «фирмы».
В основном своими руками женщины отремонтировали школу и теперь взялись обустраивать собственное жилье. В одной из комнат главные работы уже закончены, даже оконные рамы изготовлены из пластика, а душевая комната и просторная ванна, как и положено, покрыты кафелем.
Правда, пока осужденным приходится еще жить по пять, а то и по двенадцать человек в комнате, но все они считают данное явление временным. Телевизоры — в каждой секции, а в коридоре их два. Везде чистота и уют.
Заместитель директора по режимной части Рано Норматова считает, что женщина и за решеткой должна оставаться женщиной. Поэтому в тюрьме Харку разрешено пользоваться любым парфюмом, правда, не содержащим алкоголя. Приезжает сюда и парикмахер. Как правило, приглашают его в канун какого-либо праздника, а уж тогда — пир горой.
На Иванову ночь жгли костры и жарили на огне сосиски, весело было и в Рождество — елка, свечи и отбой аж после двенадцати ночи. На следующий день — праздничный обед с пирожками и фруктами.
Конечно, все это удовольствие — по «красным» дням календаря, а так режим остается режимом: в шесть часов и тридцать минут — подъем, в половине одиннадцатого — отбой. И никакого шатания по территории «зоны»!
...Воспользовавшись обеденным перерывом, беседуем в общежитии с женщинами. У них, как всегда, масса вопросов и проблем. К примеру, пожилая цыганка сетует на то, что в Нарве убили ее родственника, а злодей продолжает ходить на свободе, хотя его место на нарах. «Ты бы помог, друг, — просит она, — а статью в газете так и назови: «Табор уходит в Харку». Нас, цыган, уже всех в Эстонии словили и закрыли в тюрьмах. Одиночки лишь шастают по хуторам».
Светлане в октябре исполнится пятьдесят лет, здесь и придется отмечать юбилей.
— Недавно была в отпуске, — рассказывает она, — вижу, младшая дочка отвыкает от меня. Четырнадцать исполнилось девочке. Я очень переживаю, не хочу, чтобы она сбилась с пути. Правда, дочь поделилась со мной: не курит. Никогда я не думала, что жизнь вот так обернется. Выросла в Таллинне, работала в заводской столовой на раздаче, стаж имею. Тут в СИЗО меня встретил муж поварихи, он сидит. Как же так, говорит, Света, вышло?.. Кто знает из знакомых, что я сижу, приветы с воли передают, держись, мол.
Глядя на эту симпатичную женщину, вспоминается жегловский, никем не отмененный лозунг про вора, который должен сидеть в тюрьме. А еще — статья из московской «Комсомолки» про женщину, которая убила приемного ребенка и получила за это два с лишним года. Как за 17 кг капусты с хуторского поля...
А вот у Наташи Волдыревой, кстати, хорошей подруги Людмилы Малиновской, большие претензии к дирекции тюрьмы. Она уверяет, что ей неправильно выплачивают зарплату и не разрешают всем женщинам пользоваться... гигиеническими прокладками. «Мне-то уже все равно, — говорит она, — на волю выходить через два месяца, а вот девочкам еще тут жить да жить. Похлопочите!»
Мы обещали разобраться.
Вопрос с прокладками остается открытым
Проблему с зарплатой Наташи Волдыревой быстро решил Ханнес Лийвак. Как выяснилось, по новому тюремному законодательству, осужденные имеют право следующим образом получать денежное вознаграждение за труд: тридцать процентов из общей суммы переводится на личный счет осужденной, пятьдесят процентов — судебному исполнителю для оплаты иска (если таковой имеется) и двадцать процентов — это так называемый накопительный взнос освобождающегося из тюрьмы лица (он взимается только в течение последних шести месяцев пребывания на территории «зоны»). «Исходя из этого начисляются деньги всем без исключения женщинам. В том числе и Волдыревой, которая, если и работает в столовой по двенадцать часов в сутки, зато имеет на следующий день законный выходной», — разъясняет Лийвак.
...Беседой с заместителем начальника тюрьмы закончилась наша экскурсия по территории расположенной на двенадцати гектарах единственной в Эстонии женской тюрьмы. И только в машине вспомнили, что без ответа остался последний вопрос Наташи Волдыревой к руководству «зоны» — вопрос о прокладках. Что ж, будем вновь выходить на связь с Харку. Теперь уже по телефону.
