«При любой реставрации важна прежде всего ее документальность, а не театрализованное подобие».
Д.С.Лихачев
Несколько лет назад состоялась наша беседа с тогдашним руководителем Таллиннской инспекции по охране памятников архитектуры Расмусом Кангропоолем. Среди прочих тем был затронут вопрос о застройке возникших в результате минувшей войны пустот в уличной сети Старого города. Наши мнения разошлись: Кангропооль, как и многие другие специалисты, считал, что застройка необходима; мое мнение как жителя города, в какой-то мере знающего его историю, было другим. Меня больше беспокоило наступление на средневековое ядро Таллинна многоэтажных громад банков и гостиниц, которые все ближе и ближе подступают к его границам, беспокоила угроза застройки такими же монстрами последней площади и припортового района, наконец, облик заполнившего одну из таких «пустот» на улице Виру здания торгового центра в винегретном стиле. А на улице Харью, считал и считаю, необходимо восстановить разрушенный не бомбами, а экскаваторами сквер.
Сегодня вопрос застройки улицы Харью перешел из стадии обмена мнениями к практическим решениям: застроить улицу домами «под старину», разбить парк или оставить в память о войне вскрытые развалины.
Война — всегда жестокость, оправданная или нет, это другой вопрос. Она всегда приносила и приносит сегодня, спустя более полстолетия после окончания мировой бойни, не только человеческие жертвы, но и развалины городов.
За пересечением с улицами Рюйтли и Мюйривахе после войны Харью лежала в развалинах, только узкий проход был расчищен для пешеходов. Весной 1944 года советская авиация бомбила город. Так выглядели во второй половине 40-х годов прошлого века многие города Европы.
Улица Харью начала XX века.
14 мая 1940 года немецкая авиация в течение нескольких часов разрушила значительную часть Старого города Роттердама, превратив в руины жилые дома, театры, музеи и храмы, а осенью 1943 года на этот город сбрасывали бомбы самолеты союзников. На площади в 250 гектаров не сохранилось ни одного здания, погибли тысячи жителей Роттердама. 13 февраля 1945 (!) года, всего за 85 дней до окончания войны, две тысячи англо-американских самолетов сровняли с землей центр Дрездена. Среди других зданий была разрушена знаменитая Дрезденская галерея...
В городах на Эльбе и Рейне не демонстрировали потомкам развалины и не стали лелеять обиды, потому что понимали — злая память по меньшей мере непродуктивна. Это не значит, что войну и беды, которые она несет людям, можно забывать. Только память должна быть без ненависти.
Голландцы решили не создавать на развалинах подделку под старину, этакое «театрализованное подобие», и построили на этом месте современный город, а в центре поставили памятник «Разрушенный город» скульптора Осипа Цадкина.
Простите за отступление, но вскрытые развалины на улице Харью, где после войны был создан красивый сквер, действительно давно перестали работать на политику и ждут своего часа. Уже разработан проект застройки, и с ним можно ознакомиться в Национальной библиотеке. И все-таки уверен, что создавать «театрализованное подобие» облика улицы Харью тридцатых годов ХХ столетия занятие ненужное и даже вредное.
Сомневаюсь, что построенные на месте развалин в послевоенные годы Дом писателей и здания бывшего Госстроя на углу Мюйривахе украсили Старый город и созвучны его архитектурному облику.
Война — жестокость, но она событие истории, а Таллинн, как и любой другой город, складывался под влиянием исторических процессов. Была нужда в защите — строили крепости, башни, стены и рвы; отпала необходимость - и они сохранились, к счастью, только как памятники истории и архитектуры; торговля в средние века была главным занятием горожан — и на рыночной площади строят здание мер и весов, уничтожила война это здание — и оказалось, что Ратушная площадь без нее стала просторной и красивой; погибли дома на правой стороне улицы Харью - и открылся вид на величественное здание церкви Нигулисте, а на месте развалин возник действительно красивый сквер с фонтаном на склоне террасы и гранитным медведем скульптора Старкопфа.
Можно, конечно, застроить улицу Харью подделками под старину или зданиями современной стеклянной архитектуры и упрятать за их фасадами стремительную готику храма. Вряд ли украсят Старый город еще одна гостиница, витрины магазинов, вывески банков и контор. Зато строгий готический объем Нигулисте, ее шпиль, видимый не только с улицы Харью, но и панорама выходящих на нее улиц Вана-Пости и Кунинга создают неожиданный и красивый городской пейзаж...
Другими словами, композиция средневековых городов — не результат градостроительного искусства, а обязана естественному отбору, который и рождал сложную гармонию городского плана.
В ХII столетии Европу посетил палестинский путешественник Вениамин Тудельский. Свои впечатления он описал в обширном труде. Вот небольшой отрывок из его книги: «Вы проходите по узким мощеным улицам города с тесно стоящими домами, а над вашими головами смешение островерхих крыш, труб, блоков с крюками и окон. То там, то тут пятна листвы из внутренних дворов тянутся к узкой полоске неба, и, наконец, за поворотом одной из улиц освещенная солнцем площадь, в глубине которой взметнулся к небу величественный храм».
Так, может быть, стоит восстановить сквер на улице Харью, восстановить фонтан, в котором лились в чаши слезы, превратив его в памятник разрушенной улице и погибшим людям, как сделали это голландцы в Роттердаме.
