Пасторальная романтика, коровы на лугу, пастух, щелкающий кнутом, сельские корни эстонской культуры, комбайны и мельницы никуда не исчезли. Правда, как уверяет министр сельского хозяйства Эстонии Ивари ПАДАР, сегодняшний крестьянин стал более расчетлив и прагматичен, а сельское подворье превратилось в предприятие, которое оценивается, прежде всего, со стороны его экономической эффективности. Деревенский образ жизни постепенно приобретает новое лицо.
Ивари Падар делится своими соображениями о сельскохозяйственной политике и перспективах, которые ожидают эстонского крестьянина и всех нас – друзей накрытого стола.
— Вы как министр сегодня не имеете способов административного воздействия на крестьянство, нет совхозов, нет колхозов, нельзя приказать сеять, нельзя распорядиться убирать урожай. Вы как министр можете лишь политически воздействовать на сельское хозяйство республики. Чего политически добивается Министерство сельского хозяйства?
— Главная цель политики министерства состоит в том, чтобы повысить конкурентоспособность эстонского сельского хозяйства. На рынках сельхозпродукции, куда ни посмотри, эстонская свинина, например, конкурирует с польской, литовской, финской. Эстонский картофель вынужден конкурировать с российским, латвийским, финским. Способность достойно конкурировать – самое важное для сельского хозяйства как экономической отрасли.
Если же говорить о проведении целенаправленной политики, то это – максимальное разнообразие торговых партнеров. Эстония либо вовсе не вводит таможенных пошлин, либо делает их минимальными. Мы отказались вводить дотации на экспорт, потому что исходим из убеждения, что торговля должна базироваться на равных и честных основаниях. Теперь стало видно, что такая политика, которую восемь лет назад мы начинали вместе с реформой сельского хозяйства, оказалась самым оптимальным вариантом.
— Какие отрасли хозяйства смогут выжить и преуспеть при свободной конкуренции и открытых рынках сельхозпродукции?
— В Эстонии экономически успешными могут быть лишь те отрасли сельского хозяйства, которые подходят для нашего климата. Как говорится, через пуп не перепрыгнешь. Эстония богата травами и лугами. Отсюда ясно, что оптимальным для нас будет развитие животноводства, выращивание крупного рогатого скота и молочное производство. В этом деле мы способны конкурировать на всех мировых рынках. Если говорить о молочной промышленности, то по сравнению с ЭССР производство молока сократилось в два раза, и если оно когда-нибудь достигнет прежних высот при условии роста и качества, то это будет большой успех.
В перспективе в Эстонии экономически эффективными будут все отрасли сельского хозяйства, которые связаны с лугами и пастбищами. Все более эффективным в Эстонии становится зерновое хозяйство. Хотя конкурировать с российским производителем мы не можем. Надо стимулировать у нас и выращивание садовых и огородных культур.
— А какому типу хозяйства вы отдали бы предпочтение – маленькой семейной ферме, гигантскому акционерному обществу? Что лучше приживется на эстонской почве?
— Однозначного ответа нет. Единственный критерий – время. Если крупное хозяйство или фермер способны обеспечить надлежащее качество продукции, то они смогут работать в рыночных условиях. Сколько коров держать – тот же самый вопрос, вопрос кошелька: кто при каких затратах может выполнять все ветеринарные условия, предъявляемые к молочному хозяйству, может произвести количество молока, достаточное для того, чтобы заполнить молоковоз. Ведь нельзя пенять на молочные комбинаты, если ему экономически не выгодно посылать машину, чтобы собирать по лесным хуторам молоко от трех коров.
Я знаю производителей, которые держат по 150 коров. Бывал я на такой ферме. Но даже такой фермер до сих пор не обращает внимания на качество. Мое личное мнение — экономическую перспективу имеют семейные фермы, где содержится достаточное количество коров, чтобы делать инвестиции в свое хозяйство. По нынешним временам это — 30-40 коров. Тогда все производство находится под контролем одного хозяина. Главный вопрос в том, чтобы был под контролем весь процесс, например, производства молока. Рассудительность и экономическая целесообразность начинают доминировать.
— Эстония стремится войти в состав Европейского союза, который бережет и поддерживает собственное крестьянство. Выдюжит ли эстонский крестьянин свободную конкуренцию с немецким, датским и т.д. земледельцем?
— Если говорить о вступлении в Евросоюз, то главное — понять, на каких условиях. Для эстонского крестьянина важно то, будет ли он жить и работать в равных условиях с европейским крестьянином, или нет. На переговорах с Еврокомиссией мы добиваемся, чтобы эстонский крестьянин оказался в одинаковых условиях с крестьянином ЕС. Но и тут всякое бывает. Хочу привести пример. У нас дотация на гектар зерновых угодий – 350 крон, а в Германии – 6500 крон. Поэтому при вступлении в ЕС и распространении их условий на собственное сельское хозяйство государство должно считаться с собственными экономическими возможностями. На момент вступления в ЕС подобная дотация эстонским крестьянам не может составить 6500 крон на гектар. Но если она составит хотя бы треть от принятой в Германии и будет со временем расти, то это будет относительно логичный процесс. Кстати, и высшие европейские чиновники предостерегали нас от того, чтобы мы недальновидно способствовали образованию зажиточного слоя крестьянства на массе бедноты. Принятые в ЕС сельскохозяйственные дотации будут распространяться на нас с развитием экономических возможностей Эстонии. И экспортные дотации будут распространяться на Эстонию, и все остальные льготы для крестьянства.
— Рядовые потребители, сравнивая цены на своих и европейских прилавках, с ужасом ожидают ценового шока, который может последовать после присоединения к ЕС.
— Ценового шока не будет, хотя изменения в ценах на сельхозпродукцию произойдут. Да, действительно, закупочная цена на свинину в Эстонии выше, чем в ЕС, а зерновые обходятся в среднем на 20 процентов дешевле, чем в Европе. Несколько подрастет (на 10-15 процентов) и закупочная цена молока. Если взять потребительскую корзину, то в Эстонии она вряд ли сильно отличается от греческой или португальской. Ведь в Европейском союзе в разных странах – совершенно разный уровень цен.
Извращенная точка зрения – сравнивать эстонские цены с ценами в «Стокманне» в Хельсинки. Отдельные продукты, конечно, могут подорожать. Например, сахар, вероятно, подорожает раза в два-три. Это – общая политика ЕС в отношении сахара. Но это – не шок. Это можно пережить.
Может подрасти цена и на говядину. В Эстонии настоящей качественной говядины сегодня нет. То, что продается на рынках, это — отбракованная дойная корова. А с другой стороны, какие-то продукты у нас в Эстонии дороже, чем в Европе.
Девять лет наши рынки полностью открыты и для своих, и для зарубежных производителей. Практически ничто уже не является для нас новостью. Мы давно пережили тот шок, которым сопровождалось открытие экономических границ. Если венгерский производитель боится подорожания, связанного с исчезновением границ, то для нас это уже в прошлом. И примером тому служат данные Института конъюнктуры о потребительских приоритетах эстонцев. Йогурт и мороженое сейчас на 20 процентов импортные и на 80 процентов отечественные, а 6 лет назад все было наоборот.
— Кстати, какую долю на рынке составляет мясо отечественного производства, а какую – импортное?
- В целом почти половину мяса составляет импорт. Ясно и то, что мы имеем дело с качественным импортом. Ветеринарный контроль на границе эффективен, партнеры проверены. В колбасной промышленности очень много используется импортного куриного фарша. Кому нравится, тот покупает, кому не нравится, не покупает. В 1999 году в производстве свинины у нас был кризис в связи с тем, что восточные рынки отпали, и в Эстонию хлынул поток дотированной свинины. Это убило отечественное свиноводство. Сейчас свиноводство восстанавливается. Тем более что мы научились производить качественно и с низкой себестоимостью.
— Небольшие мясокомбинаты не могут конкурировать с гигантами, хотя предлагают лучшую продукцию. Не стоит ли смягчить стандарты качества для маленьких мясокомбинатов и дать им выжить?
— Я считаю, что малые предприятия должны иметь возможность предлагать потребителям продукцию, которая, конечно, не совпадает со стандартами массовой продукции, но отличается вкусом. Мелкие предприятия, которые работают только на эстонский рынок, должны тем не менее отвечать элементарным гигиеническим нормам, как крупные предприятия, работающие на экспорт, должны отвечать экспортным требованиям. Новые санитарные требования войдут в действие 1 января 2003 года. Это уже давно объявлено, и тот, кто хочет работать, вкладывает средства в обеспечение элементарных гигиенических норм.
Недавно я был в одном из уездов, где работают 17 маленьких мясокомбинатов. С нами был и главный ветеринар уезда. Мы спрашивали, кто может выполнить эти требования, а кто не может? Девять предприятий заявили, что могут выполнять установленные с 2003 года нормы, а восемь предприятий в этом сильно сомневаются. Если мы отодвинем срок введения санитарно-гигиенических требований на январь 2004 года, число сомневающихся не изменится и в 2005 году. Но мы не можем рисковать здоровьем людей и гигиеной продуктов.
— Мы чаще всего говорим о западном рынке, а как же восточный?
— У меня есть личный опыт экономических отношений с Россией. Торговал и картошкой на рынках Пскова и Петербурга, и свиней в Новгородскую область возил. Я ведь – восточный эстонец.
Эстония со своим сельскохозяйственным рынком должна смотреть во все стороны. По своему геополитическому положению мы должны сотрудничать со всеми. В данном случае условия таковы, что восточный рынок для нас относительно закрыт. Но мы смогли выйти на западные рынки, а это была сложная работа. Объективной реальностью является и то, что покупательная способность населения России сейчас меньше, чем в Эстонии. Я верю, что Россия в ближайшие годы экономически окрепнет и будет способна закупать и нашу сельхозпродукцию. Ведь наши марки в России хорошо известны. Другое дело – политическая сторона этого процесса, которая нашла свое выражение в двойных таможенных пошлинах. Естественно, с отменой таких двойных пошлин товарооборот увеличится. Полагаю, что решение этого вопроса — дело ближайших двух лет.
Последние годы нам приходилось активно искать рынки для нашей сельхозпродукции, но мы их нашли. Десять лет назад я очень переживал, что же будет с нами без российского рынка, но мы — молодцы, пережили и это.
Пасторальная романтика, коровы на лугу, пастух, щелкающий кнутом, сельские корни эстонской культуры, комбайны и мельницы никуда не исчезли. Правда, как уверяет министр сельского хозяйства Эстонии Ивари ПАДАР, сегодняшний крестьянин стал более расчетлив и прагматичен, а сельское подворье превратилось в предприятие, которое оценивается, прежде всего, со стороны его экономической эффективности. Деревенский образ жизни постепенно приобретает новое лицо.