В Санкт-Петербурге завершился очередной международный фестиваль русских театров стран СНГ и Балтии.
Изменяющееся пространство
В отличие от ежегодного международного «Балтийского дома» фестиваль русских театров «Встречи в России» проводится через год. Чтобы коллективы, работающие на русском языке в условиях национальных государств – общепринято, что условия эти по разным причинам достаточно сложные, – имели бы для выбора работы, созданные в течение двух сезонов.
Интересно, что русские театры стран Балтии принимают участие в каждых «Встречах», а вот из стран СНГ каждый раз приезжают разные театры, и наши коллективы имеют возможность видеть свою работу в широком контексте. В этом году, например, на фестиваль приехал легендарный ташкентский «Ильхом» Марка Вайля, один из первых профессиональных театров бывшей большой страны, созданный независимо от государственных органов культуры и образования. Организатор и художественный руководитель «Ильхома» Марк Вайль нынче живет и работает в Москве и в Америке и руководит своим театром в Ташкенте. В прошлом году «Ильхому» исполнилось 25 лет, и по этому случаю ретроспектива его спектаклей пройдет в Москве и Санкт-Петербурге, а затем и на фестивалях во Франции и Германии.
«Ильхом» в виде исключения привез три работы - «Свободный роман» по поэмам А.С.Пушкина, «Мещанскую свадьбу» Бертольта Брехта и «Счастливые нищие» Карло Гоцци.
«Счастливые нищие», где, венчая стихию театральной игры, свободно переливались друг в друга русский, узбекский, иврит и итальянский языки, завершали четвертые «Встречи в России», придав своим названием им некий символический налет.
Настоящий мужчина в начале тысячелетия
Собственно говоря, «Настоящий мужчина в начале тысячелетия» – это название спектакля Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки, поставленного его художественным руководителем Михаилом Резниковичем.
Однако представленные на фестивале постановки, хотя и с некоторой натяжкой, конечно, могут дать пищу для размышления на эту интересную тему.
В начале тысячелетия театр обращается к проверенным веками Шекспиру и Гоцци, Александру Николаевичу Островскому и Александру Сергеевичу Пушкину и, естественно, к современным драматургам – Бертольту Брехту, Рустаму Ибрагимбекову, Танкреду Дорсту, Паулу Барзу… К огромному сожалению, мы не увидели анонсированного «Ужина дураков» Франсиса Вебера – этот спектакль Рижского русского театра был в последнюю секунду заменен в связи с тем, что переводчики пьесы судятся с театром из-за якобы имевшего место нарушения авторских прав. И это новый штрих современной театральной жизни, в которой раньше понятие авторского права никогда не выходило на первый план.
Ни в одном из увиденных на фестивале спектаклей не было ни одного мужского образа (да и женского тоже), о котором можно было бы говорить как о выразителе времени и характера. Целостной смысловой единицей выступал спектакль – бесспорное завоевание режиссерского театра! Это не значит, что актер отошел на второй план. Это значит, что если созданный актером целостный характер не вписан в общую ткань спектакля, то возникает весьма печальное для глаз зрелище. Так произошло с неудачным, к сожалению, спектаклем Вильнюсского русского театра «Без вины виноватые», где очень убедительный Муров актера Дмитрия Денисюка и замечательная Галчиха актрисы Елены Майвиной только подчеркивали общую размытость почти трехчасового вялотекущего представления.
«Трагедия о Макбете» Шекспира была представлена Гродненским областным театром кукол, и ее можно было назвать философской составляющей фестиваля – режиссер и сценограф Олег Жюгжда был увлечен не трагедией Макбета, а «кухней ведьм», в которой воспроизводится все мировое зло. Весьма изобретательно поставленный спектакль, где актеры и куклы выступают почти наравне, на мой взгляд, привнес в мировую шекспириану и нечто новое – решение образа леди Макбет как персонажа, который, собственно, и воспроизводит зло непосредственно. Вечно беременная леди Макбет без конца рождает огромные камни-яйца, из которых выползает всякая нечисть. Ее любимое дитя – изящная женщина-паук, которую она не спускает с рук… Глобальное разрушение несет человек – без посредства лишенного морали человека никакие подземные силы обойтись не могут...
Невероятно огорчил Тбилисский русский драматический театр, главный режиссер которого Автандил Варсимашвили сделал инсценировку по рассказам русских писателей Антона Чехова, Василия Шукшина, Виктора Астафьева, Виктора Ерофеева и Юза Алешковского под общим названием «Russian Блюз». Когда талантливый режиссер привлекает творчество замечательных писателей для создания чисто конъюнктурного спектакля, где темы и сюжеты, несмотря на авторское решение и жанры, подбираются и сочетаются с единственной целью показать бессмысленность и порочность существования русского человека, то это, как всякая нечистоплотная предвзятость, рождает брезгливое отношение к спектаклю, несмотря на многих талантливых актеров.
Очень интересной оказалась постановка «Похожий на льва» - знаменитый драматург Рустам Ибрагимбеков создал в Баку свой театр «Ибрус», где актеры играют спектакли на двух языках - на русском и азербайджанском. Пьеса «Похожий на льва», когда-то обошедшая всю большую страну, сегодня звучит манифестом – манифестом тишины против засилья на современной сцене громкой музыки, сценических эффектов, массовок. Актеры «Ибруса» говорят тихо, почти шепчут – разговаривают друг с другом, не напоказ. Даже маленький зал малой сцены «Балтдома» был велик для них – дома они играют в небольшой комнате. Любое движение души – крупным планом. Замечательные актеры – и почти полное отсутствие режиссуры, которое лишает спектакль четкой формы. Это ощущают и сами актеры, вынужденные порой жертвовать тонкостью ради ясности.
А «Настоящий мужчина в начале тысячелетия» - это новелла испанского писателя Мигеля де Унамуно, переложенная для сцены «сумрачным немецким гением» концептуалистом Танкредом Дорстом при участии Урсулы Эллер и поставленная Русским театром на Украине. Здесь все существенно – и Испания, и Германия, и Россия с Украиной. Испанские страсть и традиции сопротивляются жесткой логической системе, заданной Дорстом, и рвутся наружу из-под каркаса формы. Это противоречие чувствуют и режиссер, и актеры и преодолевают его сочетанием чуть ли не натурпсихологии с пластикой знакового танца. В целом получилось довольно любопытное зрелище, дающее немало пищи для размышления о сочетании несочетаемого.
«Анна Каренина-2»
На общем фоне фестивалей таллиннский Русский театр уже не первый раз заставляет о себе говорить как о театре ищущем и обладающем большим актерским потенциалом. На прошлом фестивале в центре обсуждений были «Французские страсти на подмосковной даче», на этом очень много говорили об «Анне Карениной-2», постановке молодого московского режиссера Владимира Епифанцева по пьесе молодого же автора Олега Шишкина.
Обстоятельства сложились так, что я смогла впервые посмотреть этот спектакль именно в Петербурге и, честно говоря, не могла понять, что же в нем так разгневало наших критиков и почему на него высыпалось такое количество критических стрел. Единственный, на мой взгляд, бесспорный его недостаток состоит в продолжительности – три часа эту историю играть просто нельзя, как нельзя рассказывать короткий анекдот в течение долгого времени. Именно затянутость представления заставляет зрителей приходить к совершенно неверным выводам. Затянутость – и в какой-то мере намеренный отказ авторов сделать жанр более отчетливым, дать в руки зрителям и другие ключи к прочтению, кроме очевидных.
Когда вам на полном серьезе рассказывают полную ерунду, вы в конце концов начинаете думать, что чего-то недопонимаете… И если рассказчик до конца своего абсурдного повествования сохранит серьезную мину, то результат может оказаться соответствующим – человек откажется верить самому себе, своим собственным ощущениям.
Вспомните, как на излете социализма телевидение вдруг показало нам программу Сергея Шолохова «Тихий дом», где ведущий вместе с Сергеем Курехиным вполне наукообразно доказывал зрителям, что Ленин – гриб. И если бы они в конце концов сами не расхохотались, то еще неизвестно, скольких людей им удалось бы обмануть.
«Анна Каренина-2» из той же области. Стоило только посмотреть на изможденных Долли, Китти, безумного Левина и на цветущую, свежую, похожую на бело-розовый зефир «несчастную калеку» Анну, как становились ясны пародийность и эпатаж постановки, где серьезные вещи обсуждались «от обратного». Такие знаки раскиданы по всему пространству спектакля, но, на мой взгляд, могли бы быть более очевидными для малоискушенного зрителя, которого в зале – в том числе и петербургском – немало. Конечно, двое ремонтных рабочих, выскакивающих из люков на авансцене как из преисподней, до боли напоминают шекспировских могильщиков, но ведь для узнавания нужно воспринимать действие раскрепощенно. Театральный эксперимент все-таки осуществляется довольно редко, и трудно ориентироваться, не будучи к нему подготовленным.
Другое дело, что важная мысль о живом теле и техническом прогрессе, который вполне может части живого тела заменить неживыми, но действующими механизмами (хотя бы руками и ногами), о противопоставлении самой природы живого и неживого, об их конфликте и взаимодействии – эта мысль авторами до конца не продуманна. Итог сводится к пародийному финалу отдачи-гибели живого человека картинке на киноэкране, он не продлен и не развит к уже существующему конфликту между реальной жизнью и виртуальной реальностью.
Так или иначе, «Анна Каренина-2» нашего театра была одним из самых спорных и самых заметных спектаклей фестиваля «Встречи в России».
