Ранний капитализм опирается на две иллюзии: экономическое развитие решит все проблемы и каждый человек - кузнец своего счастья, пишет в Luup социолог Ирис Петтай, руководитель проекта Института Открытого общества Эстонии.
Понятие «две Эстонии» завоевало как своих приверженцев, так и критиков. Критиков, например, раздражает упрощенный и однобокий подход социологов к проблеме. Это действительно так. Потому что трудно провести черту там, где заканчивается «первая» Эстония и начинается «вторая». Говорят, что на самом деле Эстоний значительно больше. Но в социологическом плане понятие «две Эстонии» охватывает только богатых (около 10%) и бедных (около 39%) жителей страны. Так называемую среднюю часть (около 60%) сложно присоединить как к «первой» Эстонии, так и ко «второй».
Но задачей социологов не было точно поделить людей на «первых» и «вторых», целью было поставить диагноз тому, что происходит в Эстонии. А диагноз таков: разница между богатыми и бедными стала нестерпимо велика, и большая часть жителей страны живет в катастрофической бедности, они не в состоянии даже поесть досыта, не говоря уже о том, чтобы почитать газеты или приобщиться к культуре. Этот диагноз также означает, что в Эстонии все еще действуют ценности раннего капитализма, когда бизнес и производство на первом месте, а человек с его бедами и нуждами - хорошо, если на втором.
Наивны те, кто думает, будто развитие капиталистической экономики решит все проблемы, потому что еще нигде в мире это не удалось сделать без проведения социальных программ. Является ли человек кузнецом своего счастья? Если человек беден и несчастен, то уже поэтому он не такой активный, как богатый и пробившийся в жизни. Реальная жизнь очень далека от равных возможностей. Человеку, родившемуся в бедной и малообразованной семье, очень трудно попасть в число успешных и богатых. Действует закономерность - бедность порождает бедность, а необразованность - необразованность. Ребенок из бедной семьи перенимает ценности своих родителей, их менталитет и стиль жизни. Проникновение в мир богатых и успешных предполагает другое воспитание, которое уже в раннем детстве создает у ребенка высокую самооценку, амбиции, дает ему образование и т.д.
Диагноз «две Эстонии» означает не только то, что около 400 000 человек беспомощны и живут в бедности. Вопрос в том, есть ли у Эстонии будущее. И можно ли вообще жить в этой стране? Бедность порождает преступность, алкоголизм, наркоманию, проституцию и т.д. Мы вплотную подошли к очень тяжелым социальным проблемам, причиной которых являются бедность и отверженность. Каждый день приносит все новые трагедии.
Эстонии, считает Ирис Петтай, необходим мощный социальный переворот, состоящий в том, чтобы помочь так называемым более слабым людям справиться с жизнью. Вместо того, чтобы отвергать бедных и относиться к ним высокомерно, нужно желание понять и помочь, обучить и информировать. Готовы ли мы к этому? Готова ли к этому «первая» Эстония? Профессор экономики Тартуского университета Тийу Паас в интервью Luup говорит, что нынешнюю социальную напряженность можно было предсказать - построение институтов рыночной экономики происходит быстрее, чем люди успевают к ним приноровиться. Чтобы приспособиться к большим социальным переменам, нужно два поколения. Верхи делают это быстрее.
Профессор Паас говорит, что нужно как можно более точно определить возможности и приоритеты Эстонии при решении социальных проблем. Хорошим началом она считает создание в Министерстве социальных дел системы социального учета. Эта система поможет получить точный обзор, кто нуждается в помощи, каковы наши демографические возможности и кого и насколько нужно поддерживать. Самое главное - определить приоритеты, кому прежде всего необходимо оказать помощь и как.
Невозможно, считает профессор Паас, всем выплачивать небольшое пособие - это не даст ощутимого результата. Важнее побудить людей, которые не проявляют активности, чтобы приспособиться к новым условиям, сделать это. Если человек долгое время нигде не работает, в нем развивается так называемая приобретенная беспомощность - привычка жить на пособие, нежелание работать вообще. Особенно этот синдром приобретенной беспомощности опасен среди молодежи.
В то же время, считает профессор Паас, у человека, который действительно нуждается в помощи, никогда не должно создаваться впечатление, что он ее не получит никогда. В Эстонии могло бы быть больше работы на день, на два. Например, в Голландии многие люди предпочитают не работать в пятницу, проводить с семьей три дня. А их работу по пятницам делают другие. Такая система очень подошла бы людям предпенсионного возраста.
Старейшина волости Кяру Яак Херодес по профессии психиатр. И он по своему опыту знает, как трудно вернуть к нормальной жизни человека, давно потерявшего работу. Самое трудное, пожалуй, сделать так, чтобы у такого человека появилось желание работать. В свое время Херодес попытался заставить работать жителей деревни. «В 1996 году, когда мы начали это дело, они не могли и двух часов проработать. Через полгода 9 человек из 12 уже работали». Сейчас один из тех 9 умер - получил наследство и спился, остальные усердно трудятся.
Херодес говорит, что если человек целый год просидел дома, он уже не в состоянии работать восемь часов подряд - он просто не может так долго находиться под напряжением. Если же человек два года был без работы, то он уже не пойдет работать, считает Херодес. Но он не признается себе, что он сам не способен это сделать. Чтобы сохранить достоинство, в нем возникает реакция протеста - в этом виноваты другие. Чем дольше человек без работы, тем труднее ему выбраться из безработицы. Поэтому, считает Херодес, очень печально, что волость не может использовать людей, которые получают пособие, - сейчас это запрещено законом, считается нарушением прав человека. Часто безработные перестают обращаться за помощью.
Херодес не согласен, что это можно назвать приобретенной беспомощностью - у каждого человека все по-разному. Такие люди перебиваются случайными работами и живут, по их понятиям, достойно. Но они никак не общаются с государством. Государство для них не существует. Для государства же такие люди удобны - они уже ничего не просят. И чем образованнее человек, тем тотальнее его самоизоляция от государства. В выборах они не участвуют, но ведь их голоса можно купить.
В Эстонии с каждым днем растет число людей, отказавшихся от поисков работы. Сейчас их количество равно населению города Вильянди (!). Два года назад безработных в Эстонии было в среднем 96 500, из них 43 000 не работали уже год, сидели сложа руки. Число долговременных безработных за десять дет увеличилось в 16 раз. Все больше становится тех, кто не работает уже более двух лет. Опасность стать таким долговременным безработным больше угрожает мужчинам. Женщина начинает заниматься семьей, и ее больше не считают безработной - она выходит из игры.
У оставшегося без работы человека есть две возможности: смириться с ситуацией и ориентироваться на пособие или же попытаться всеми силами выйти из нее. Труднее всего приходится мужчинам-неэстонцам. Положение неэстонцев осложнено и тем, что часто они живут в регионах, где преобладающее ранее производство утратило свое значение, новых рабочих мест нет и не создается. Такие регионы в Эстонии - Ида-Вирумаа, Йыгевамаа и юго-восток, а также Ляэнемаа, Рапламаа и острова.
Конкурентоспособность общества зависит от того, насколько конкурентоспособны его члены. Долговременная безработица требует от стареющего общества больших добавочных инвестиций. Но должны ли все долговременные безработные вернуться на работу? Очевидно, это уже невозможно. Прежде всего необходимо спасать молодежь, мужчин с небольшим образованием и людей предпенсионного возраста. Очень плохо, если молодой человек уже в начале своей карьеры теряет веру в себя и не хочет больше работать. Хотя жить на пособие, может быть, и приятно, но для общества это чрезвычайно опасно. Людям, сидящим сложа руки, будет требоваться все больше социальных пособий. В противном случае напряженность может повыситься настолько, что общество потеряет столь необходимую ему стабильность. И тогда Эстония не сможет продолжить развитие. Верхи в Эстонии уже давно приспособились к новым условиям, но большая часть народа от этого еще очень далека - люди просто не умеют продавать свой труд.
