Майлис Ранд: «На голом национализме далеко не уедешь»
Корреспондент «Молодежки» беседует с новым министром образования Майлис Ранд.
— Министра образования с внешностью студентки у нас еще, безусловно, не было. Не сказывается ли это на ваших взаимоотношениях с коллегами и подчиненными?
– Пока не замечала. Отношения с подчиненными складываются хорошие, ровные. Во всяком случае, до сих пор проблем не возникало. А что касается молодости – то в данном случае она может сослужить добрую службу. Нервная система пока, слава Богу, в порядке, сопротивляемость организма достаточно высокая, что немаловажно для министра. Что-что, а нервы здесь надо иметь крепкие, это я уже для себя уяснила.
— Наверное, и твердая рука не помешает… Вы вообще строгий руководитель?
– Как-то не задумывалась об этом. Пока никого не уволила, голоса повышать тоже не пришлось. Зачем? Ведь все вопросы можно решить в спокойной обстановке. Вообще должна сказать, что первое впечатление от министерства у меня сложилось самое благоприятное, и я уже, пожалуй, стала привыкать к своему новому качеству. Однако не могу не упомянуть о различных группах влияния и эмоциях. Как выяснилось, и того, и другого вокруг министра скапливается довольно много. К этому я пока не успела привыкнуть.
— Ну, в правительстве-то вы уж точно на положении «младшенькой». Чувствуете поддержку более опытных коллег?
– Может быть, на мою долю выпадает чуть больше улыбок и соучастия, еще мужчины-министры иногда могут проявить галантность и пропустить меня, как даму, вперед, придержать дверь. Но этим все и ограничивается. Когда дело доходит до профессионального общения, то никаких скидок на возраст или малоопытность никто не делает. Так что во всех обсуждениях я участвую на равных.
— Откровенно говоря, времени у вас совсем немного: впереди маячат выборы. Возможно ли вообще за год с небольшим успеть что-то реально сделать? Провалиться-то можно быстро, это не проблема.
– Критиковать будут в любом случае, в этом смысле я особых иллюзий не испытываю. Что же касается реальных дел… Конечно, о проведении каких-то крупных реформ говорить, увы, не приходится. Нам просто времени не хватит, потому что реформа образования – это все же процесс, рассчитанный на десятилетия. Я свою задачу вижу в том, чтобы уделить особое внимание известным аспектам и одновременно протестировать общественное мнение, обозначить проблемы. Например, надо выяснить, почему у нас так много учащихся выпадает из системы образования уже на стадии основной школы.
— Значит, на проблемах основной школы собираетесь сосредоточиться?
– Знаете, в министерство я пришла с уверенностью, что основная школа – самая проблемная. Не исключено, что так оно и есть, но теперь я убедилась, что и на всех других ступенях образования проблем хоть отбавляй. Профессиональное образование, его связь с основной и средней школой, внеклассная работа… Всего не перечислишь!
— Представляете ли вы себе хоть примерно, как эти проблемы решать?
– Рецептов пока нет, есть вопросы без ответов. Почему дети отсеиваются из основной школы? Может быть, одна из причин – социальное неравенство. Как сделать так, чтобы ребята из малоимущих семей не чувствовали себя в школе «белыми воронами», как обеспечить их питанием, хорошей одеждой? Возможно, смягчить проблему можно было бы с помощью школ-интернатов, или недельных школ – кому как больше нравится называть. Еще один момент – школьная программа не всем учащимся по силам. Кто-то силен в физике, у кого-то душа лежит больше к гуманитарным наукам. Это необходимо учитывать. Также приходится сталкиваться с тем, что нам нечем занять мальчишек. Девочки, предположим, шьют, рукодельничают, а кружков для мальчиков очень мало. Потому что это дорого – не хватает денег. Конечно, за четырнадцать месяцев всех этих проблем не решить, тем более, что бюджет уже утвержден. Так что мы начнем разгребать эти завалы, а продолжить работу придется следующему правительству.
— Вас уже окрестили «продуктом частного высшего образования». Небось, интересы частных вузов защищать будете?
– Я действительно выходец из частного университета, но зато мне лучше видны и теневые стороны этой системы. Дело в том, что в начале девяностых государство оказало всестороннюю поддержку частным вузам – и моральную, и финансовую. В результате их возникло очень много, но, к сожалению, количество не перешло в качество. Думаю, что самой лучшей поддержкой системы частного образования могло бы стать усиление контроля за качеством обучения. Только таким образом можно обеспечить нормальную конкуренцию. Поэтому я считаю, что качество высшего образования в частных учебных заведениях должно возрасти, а количество самих вузов – сократиться.
— Конечно, нельзя обойти проблемы русской школы. В течение целого десятилетия над русской гимназией довлеет дамоклов меч ликвидации. Новая правящая коалиция вроде бы пообещала отменить срок «аннигиляции», намеченный на 2007 год. Однако пока неизвестно, что за этими обещаниями последует. Будет назначен новый срок? Или вы собираетесь изобрести какой-то другой механизм решения этой проблемы?
– Я считаю, что широко применявшаяся «политика кнута» в данном случае результатов не дала. Чего мы добились? С 2000 года переход на эстонский язык обучения был перенесен на 2004-й, затем пришлось передвигать его на 2007 год… Впрочем, есть и другие мнения. Часть чиновников Министерства образования как раз считает, что результат был достигнут, и неплохой. Но все же я нахожу, что прежде, чем говорить о переводе русских школ на эстонский язык обучения, мы должны обеспечить преподавание государственного языка на должном уровне. Для этого необходимо пересмотреть программу, разобраться – почему учащиеся не усваивают материал, почему высококвалифицированные специалисты не хотят идти на преподавательскую работу. Когда эти задачи будут решены, тогда можно будет задуматься и над вопросом перехода на эстонский язык обучения. Вообще я противница установления нового срока ликвидации, это ни к чему не приведет. Может быть, в будущем стоило бы передать этот вопрос в ведение самоуправлений, чтобы местные власти сами определяли – готово конкретное учебное заведение к переходу или нет.
Не призывая во всем ориентироваться на Запад, я все же хотела бы напомнить, что в некоторых государствах похожие процессы имели место, значит, можно провести известные параллели. В США, например, огромное количество испаноговорящих граждан. Некоторые штаты можно просто назвать на девяносто процентов испаноязычными. И государство там, надо сказать, действительно занимается этой проблемой. Так, молодым людям предлагают очень выгодные условия для того, чтобы они шли и несли в испаноязычную среду американскую культуру, образ жизни, историю, язык и т.д. Почему бы и нам не попробовать внедрить нечто подобное на эстонской почве?
— Вы, наверное, в Америке долго учились, оторвались там от эстонской реальности…
– Просто я считаю, что если где-то в мире подобные проблемы успешно решаются, то нет смысла игнорировать этот опыт. Везде, абсолютно везде пришли в конце концов к выводу, что метод «запретов и приказов» не работает, а для того, чтобы нормально сосуществовать, надо учиться понимать и уважать друг друга. На практике это означает, что обе национальные общины должны владеть обоими языками. Кстати, что касается «отрыва от реальности», то я же не всю жизнь в Америке прожила. А зарубежный опыт дал мне понимание, что на голом национализме далеко не уедешь. Это может привести к обострению, но не решает проблем.
— А какими средствами, по-вашему, можно поднять уровень обучения эстонскому языку?
– Одна из главных проблем – квалифицированные специалисты не хотят идти в русские школы. Приходят или те, кто послабее, либо совсем уж подвижники, люди с сильно развитым чувством миссии. Тут надо подумать, как их заинтересовать, создать систему стимулов. Другой вариант – начать с самой низшей ступени, организовать обучение уже в детском саду. Между тем я далека от мысли, что кругом все плохо – хуже некуда. Наоборот, подвижки к лучшему есть. Все-таки за пять-десять лет много было сделано. По-моему, раньше в обществе было больше взаимной недоброжелательности, настороженного отношения. Просто о хорошем меньше говорят, все больше о проблемах.
— Кстати, о хорошем: тут возникла идея Русский лицей открыть. Вернее, даже два – один в Таллинне, а другой в Нарве. Вы как к этой инициативе относитесь?
– Я отношусь очень хорошо. Слышала об этом проекте и полностью его поддерживаю. Знаю, что местные власти Нарвы и Таллинна акцептировали идею создания лицеев. Правда, одно дело – поддержка, а другое – финансирование. Ведь с деньгами у нас вечно напряженка. Но сама идея мне очень нравится, и я, конечно, постараюсь со своей стороны ее всячески поддержать.
— Наша беседа происходит в поздний час. Это у вас образ жизни такой – по ночам работать?
– Спать действительно приходится меньше, времени просто катастрофически не хватает. Никогда бы не подумала, что перед сном буду читать… законопроекты! Но это издержки должности, тут уж ничего не поделаешь. С друзьями, к сожалению, совсем нет времени общаться. Все общение ограничивается короткой благодарностью за звонок и обещанием перезвонить позже. Причем все понимают, что имеется в виду «очень попозже».
— Как напряжение снимаете? Слышал, кикбоксингом увлекаетесь?
– Для тренировок в последние недели не было возможности. Вот в бассейн удалось вырваться. Очень, между прочим, расслабляет. И еще я гулять люблю на природе. А то и просто поглазеть на прохожих где-нибудь в уличном кафе.
