говорила в ходе судебного разбирательства женщина, пострадавшая в автомобильной аварии. И... проиграла процесс.
Мы много пишем «из судов», но крайне мало — о самих судах. Странно, но они в значительной степени все еще остаются вне общественной критики. Верно ли это? Справедливо ли?
В доли секунды
Веру Бахристову, уборщицу из квартирного товарищества, что в Мустамяэ, машина сбила вечером двенадцатого марта прошлого года. Она шла обочиной улицы к дочке в больницу. Чтобы покормить. Разогрела ее любимые блинчики с творогом, положила в стеклянную банку.
Неожиданно увидела машину, светлую «Хонду», почему-то с выключенными фарами. На всякий случай отступила в сторону. Как очутилась на капоте, как ударилась головой о лобовое стекло, Вера не помнит. Все произошло в доли секунды.
Помнит себя уже лежащей на земле. Рядом с разбитой банкой в пакете. Какая-то мама с двумя ребятишками подбежала, спросила: «Женщина! Вы живы?»
А тот, который ее сбил, так и не подойдет. Машина отъедет. Держась за дверку, выберется на свежий воздух крепкий мужчина в куртке на «молнии». И скажет странное:
— Девушка! Что я вам сделал? Я до вас даже не дотронулся.
Вере показалось, что этот, в куртке с «молнией», просто не в силах был оторваться от дверцы. И голос у него с перерывами звучал, «как у пьяного человека».
Посмотрел, так и не подойдя к Бахристовой, залез в машину и уехал.
Женщина — теперь она стала для следствия свидетельницей, — Ульяна Манок, довела Веру до общежития, где она проживала вместе с семьей. Там народу было много. Вызвали «скорую», полицию, «гаишник», как полагается, составил протокол.
Мальчик, сын Ульяны Манок, запомнил номер «Хонды», но инспектора дорожной полиции решительно сказали, что в стране такого номера нет. Потом съездили на место происшествия, вычертили что положено, сказали: «Разберемся».
На следующий день Вера Бахристова почувствовала себя плохо. Тошнота, головные боли. Как раз в это время и пришли в общежитие трое мужчин. Они не представились. Один спросил Веру: «Это ты на машину запрыгнула?» И начался глупый разговор. Вере пришлось мужа звать, когда ей было сказано: «Попридержи язык, а то...» Фильмов, видно, про гангстеров насмотрелись...
Вера этих чудаков не испугалась, но позвонила, проводивши гостей, в полицию, попыталась выяснить у дежурного, почему она фамилии того, кто ее сбил, не знает, а они ее знают. Дежурный ответил, что это не в его компетенции.
Бахристову в больницу положили. Через пять дней «гаишники» пришли туда и сказали: «Не волнуйтесь, нашли мы машину, это директора преуспевающей фирмы Анатолия Гережникова машина».
Появились гонцы от Гережникова, убеждали, что зря она упорствует, что можно как-то иначе договориться. Однако Вера сказала: «Пусть все будет по закону».
Затем парень молодой появился, близкий друг Анатолия Гережникова. Популярно пытался объяснить, что Бахристовы живут в тесной комнате общежития, и «им бы могли посодействовать...» Вообще же, они не понимают, с кем связались и что завтра могут оказаться на улице, дескать, такая жестокая сейчас жизнь, такие времена.
А Вере с каждым днем становилось все хуже. Ей надели ортопедический воротник. Врач предупредил: «Снимки ваши плоховатые». Муж кормил ее из чайника — сама не могла есть.
Из больницы выписалась через месяц. Улучшения не было, но не жить же ей в этой больнице. И движения по ее делу не было, как не было до поры до времени и самого дела. Только когда Бахристова написала жалобу в МВД, было возбуждено уголовное дело.
Юрист Алексей Галичев, взявшийся представлять интересы Бахристовой в ходе предварительного следствия и суда, обратил внимание на то, что закон предусматривает максимальный срок для проверки всех обстоятельств в тридцать дней, а тут его еще и продлили. Хотя все было известно: и пострадавшая, и обвиняемый, и факт происшествия был задокументирован.
Но, может, потому и возникло смущение, что стала известна фамилия обвиняемого? Тесен столичный мир, переплелись здесь интересы, знакомства... В общем, дело сдвинулось с мертвой точки лишь после министерской команды, когда деваться было некуда.
Как «двигалось» дело
7 мая 2001 года. Дело направляется в суд.
28 июня 2001 года. Начало судебного процесса известно, но защитнику Веры Бахристовой об этом не сообщили, и суд не состоялся.
3 июля 2001 года. Заседание не состоялось, так как не явился адвокат подсудимого.
17 июля 2001 года. Суд не состоялся. Заболел Анатолий Гережников.
1 августа 2001 года. Защитнику Бахристовой о назначенном процессе почему-то опять не сообщили. Адвокат Гережникова заявил, что он серьезно болен, взял и ушел.
18 августа 2001 года. Суд вынес приговор, по которому Анатолий Гережников получил год лишения свободы с отсрочкой приговора, а также он лишен права управления транспортным средством на полтора года. В пользу потерпевшей решено взыскать восемь с половиной тысяч крон.
Конец ноября прошлого года. Окружной суд оставил приговор суда первой инстанции в силе.
14 февраля 2002 года. Гражданский иск Бахристовой предложено рассмотреть в отдельном делопроизводстве...
Итак, семи судов оказалось мало.
Под колеса из-за... денег?
Юрист Алексей Галичев с возмущением говорил корреспонденту «Молодежки»: «Ну разве это дело стоит того, чтобы его рассматривать так долго?»
Он полагал, что все это выглядело как попытка заволокитить судебное разбирательство. Глядишь, защита махнет рукой и отступится. Глядишь, Вера Бахристова окончательно сляжет, и тогда просто некому будет судиться.
Анатолий Гережников в суде с упорством твердил, что Бахристова сама выскочила на проезжую часть. Чтобы сорвать с него куш, так как он — обеспеченный человек.
Чувствовалось, рассказывал Алексей Галичев, что у судей было настойчивое желание отправить неприятное дело куда подальше. Для экспертизы какой-нибудь еще, на доследование, где оно бы, скорее всего, тихо скончалось.
Как тут не отметить последовательную позицию государственного обвинителя, он поддержал обвинение, что все необходимое следствием собрано, надо решать.
К тому же свидетели подсудимого Анатолия Гережникова вели себя и в ходе предварительного следствия, и в ходе самого процесса, так сказать, неадекватно, вызывающе. О самой мартовской истории и директоре фирмы Гережникове, бежавшем с места происшествия, вызванные в суд «гаишники» вспомнили следующее. Машину-то, оказывается, обнаружили в ту же ночь, а в ней — брошенную закуску плюс мощнейший невыветриваемый запах перегара.
...Вера Бахристова до суда еле дошла. О приговоре, ну, о том, условном, ей и вовсе сообщили в коридоре. Потом вернули ею собранные медицинские и прочие справки. Дескать, можете еще судиться, если не пропало желание, конечно.
Муж Веры — инвалид. Хороший, говорят, заботливый. Теперь вот и Вере дали среднюю степень инвалидности. Из-за этого ей почему-то отказали в работе уборщицей. Вообще возник вопрос: а имеют ли право Бахристовы жить в общежитии, где создано квартирное товарищество, коль Вера теперь просто инвалид, а не уборщица? Люди без полезных связей, знаете ли, семейство бедное...
Как они сегодня вчетвером живут на две пенсии по инвалидности, я не представляю. Вера — ей тридцать четыре года — тоже не смогла объяснить. У нее после этой аварии нехороший цвет лица стал. Врачи по-прежнему говорят о плоховатых анализах. Почти год прошел с момента аварии.
Зато предприниматель Анатолий Гережников оказался тверд: ни в чем не покаялся, ни в чем не повинился. Даже в том, что исчез ночью, оставив женщину на дороге. Суд его практически оправдал. Говорят, имел полное на то право.
Вот только защитник Веры Бахристовой на процессе до сих пор не в силах примириться с тем, что вот эдак легко можно обрушить чужую жизнь. И ничем не ответить за это.
— Ну, хоть за лечение Бахристовой заплатил бы, хоть как-то по-человечески помог бы, — размышляет он.
Алексей Галичев предложил мне задачку: чем бы закончился суд, если бы сама Вера Бахристова или ее супруг-инвалид нечаянно, не дай Бог, конечно, наехали на влиятельного бизнесмена? Как быстро бы их осудили? Ах, разве могу я ответить на эти каверзные вопросы? Разве дано постичь загадочное движение звезд в таинственных судейских сферах?
