"МЭ" Среда" | 06.03.02 | Обратно

Зажги свою звезду

— Вы сами выбрали профессию, или же она нашла вас?

— Это прямо анекдотичный случай. На Вильяндиском рынке я услышала разговор двух женщин. У одной из них дочка поехала учиться в Московский университет, на факультет физики плазмы. Магические слова меня околдовали. Я стала искать литературу в поисках этого диковинного зверя и поняла, что надо начинать с физики, по которой у меня были слабые тройки. Мечта — хороший стимул, и скоро тройки стали превращаться в пятерки. Республиканское место в Москву получить не удалось и пришлось учиться в Тартуском университете в русской группе. Язык практически я не знала и слушать высшую алгебру и другие математические премудрости на русском было сплошным адом. Так моя будущая профессия дала мне знание еще одного языка.

— А планетарий, звезды, не увлекли юную студентку?

— Нет, для меня тогда астрономия была жутко скучной наукой. Где-то в шестидесятых годах в Тыравере хотели снова начать исследование по эволюции и физике звезд. До войны там работал один из первых в этой области эстонских ученых академик Эрнст Ээпик, который в 1944 году эмигрировал в Ирландию. Была идея привлечь к этой работе молодежь. Мне очень хотелось все же изучать физику плазмы, но меня смогли убедить, что звезда — это тот же плазменный шар.

Раньше совсем другими глазами смотрела я в звездное небо. 15 апреля 1964 года стало судьбоносной датой в моей жизни. Слава Богу, что у меня тогда хватило ума принять предложение и эта любовь с первого взгляда к астрофизике продолжается всю жизнь.

Я стараюсь понять, как звезды рождаются, живут и умирают. На Земле мы не можем создать такие условия, которые существуют в звездном небе. Мы мечтаем о чистой ядерной энергетике, хотим создать на Земле такой процесс, который происходит на Солнце. В случае успеха полностью решили бы энергетическую проблему на нашей планете. А природа совершенна, и это видишь еще ясней из космоса.

— Какой путь наметился в эстонской науке в новое время?

— В советское время в Эстонии была построена астрофизическая обсерватория, и мы имели, несмотря на плохой астроклимат, полуметровый телескоп, а в Институте астрономии в Тыравере штат сотрудников насчитывал более трехсот человек. Важно понять, что хоть Эстония и маленькое государство, сейчас необходимо максимально ориентироваться на так называемое наукоемкое производство. Это значит — создавать такой потенциал, который основан именно на научных исследованиях.

Часто приходится слышать — зачем, мол, Эстонии нужны фундаментальная наука, изучение звезд или теоретическая физика.

Но надо всегда помнить, что мы не можем разделить фундаментальную и прикладную науку, они крепко взаимосвязаны. Необходимо понять еще и то, что люди, которые занимаются фундаментальными проблемами, не могут молниеносно внедрить их в производство.

Мы знаем, может быть, лишь один пример, когда это случилось. А именно: влияние фундаментальных исследований на все человечество — открытие термоядерных реакций. Да, это имело быстрый ход, но не надо забывать, какие огромные средства были вложены. И как печально слышать от своих же соотечественников, что Эстонии нет смысла заниматься такими проблемами. Как близоруки те, кто против развития нашей науки. Если мы не будем внимательны к научному потенциалу, у нас не будет талантливых преподавателей университета. Мы будем отставать, наш уровень снижаться, а значит, и Эстония будет не на высоте. Ведь наша страна стремится войти в Евросоюз, а это означает стать и членом европейского исследовательского научного объединения. Сейчас глобализация настолько сильна, что нам самим не нужно участвовать в космических программах, нас просят взять данные и обрабатывать их. Мы не платим ничего, но можем делать высокую науку. Сейчас мир другой, все пытаются делать совместные проекты, и не надо быть богатой страной, чтобы участвовать в них.

— А сохранились ли научные связи с Россией?

— Я думаю, что здесь у нас очень большие возможности развиваться. Вначале после отделения и в России, и у нас был лозунг: «Вперед, на Запад». Многие ученые уехали, и своих коллег я часто теперь встречаю на Западе. В России остались контакты на личном уровне, например, я каждый год там бываю, вместе пишем какие-то работы, статьи, но такого тесного контакта, как раньше, к сожалению, сейчас нет. Много проблем, в том числе и визовых. Я двадцать четыре года училась, работала и жила в Москве. Незабываемые, счастливые годы юности. Московский университет, МХАТ и Таганка, Третьяковка, Большой театр... И, конечно, научная среда тех лет в Москве была очень интересной. Там был мировой центр теоретической физики, астрофизики.

— Труден ли был процесс вживания в эстонскую среду после стольких лет отсутствия?

— Да, он оказался непростым, хотя я возвращалась домой. Меня пригласили, сделали предложение и т.д., но сложности были. Взять хотя бы начало трудовой деятельности. Меня, научного работника, пригласили преподавать физику, да еще на эстонском языке. Это был такой же кошмар, как когда-то в юности слушать в том же Тартуском университете лекции на русском. Судьба, видимо, испытывала на прочность. Но я поняла, что вернулась вовремя. Москва дала мне все, и даже больше, но пора было становиться самостоятельной. Сделала этот шаг в 1988 году, спустя почти четверть века. Мне предложили участвовать в создании кафедры астрофизики — уже ради этого стоило еще раз повернуть судьбу. Мы могли наконец сами выращивать своих астрономов изначально, а не брать из рядов физиков-теоретиков.

И сейчас у нас уже много талантливых молодых ученых, как среди эстонцев, так и русских.

— Сегодня ученые имеют возможность общаться со всем миром, чего вы были в свое время лишены.

— Вы правы, это большое счастье для нынешнего поколения ученых. Надо только уметь реализовать эти огромные преимущества. Для нас таким шансом был Московский университет. Из тех, кто там учился в шестидесятые годы, я помню, по крайней мере, трех академиков. Это Вальдур Сакс, Пеэтер Тульвисте и я. А сколько эстонских профессоров, деятелей культуры учились в других московских институтах! Я смогла в молодые годы среди мощных конкурентов в России защитить докторскую диссертацию. И считаю, что именно в юности человеку необходимо видеть мир, испытать себя, сравнить, доказать другим и наконец получить новый импульс. Только ни в коем случае не останавливаться.

— Вы — женщина. Вы должны были быть мужественным человеком, чтобы подняться по лестнице так высоко. В чем вы получали подпитку, где находили силу?

— Я считаю очень важным то, чтобы из детей в школьные годы не делали вундеркиндов, а дали им свободно развиваться. Пусть наслаждаются детством, бегают, прыгают, занимаются спортом. В этом основа здоровья, которое так нужно в жизненной борьбе. Я очень много занималась спортом, теннисом. Могла кататься на лыжах до потери сознания. Сейчас скажу жутко крамольную вещь — мне ужасно жалко бедных детишек, которые занимаются в многочисленных кружках, с красными глазами просиживают часы за компьютерами. Ведь спорт — это не просто приятное времяпрепровождение, это — воспитание выносливости и разгрузка организма. И сейчас он мне тоже помогает, снимает напряжение, дарит чудесное ощущение гармонии тела и духа.

Не надо обо мне думать, будто, кроме карьеры, я ничем в жизни не занималась. А в студенческие годы для меня мысль, что я когда-нибудь стану членом академии, была просто дикой. И до сих пор к этому отношусь с легкой иронией. Когда меня выбрали, сказала, что, наверное, я стала жертвой, чтобы увеличить нулевой процент женщин в академии.

— Вы прожили длительное время вдали от родины, тесно общались с русскими людьми, близки ли вам проблемы русских здесь, в Эстонии?

— Не только большое количество коллег осталось в России, но и очень много друзей, милых, приятных людей, встреча с которыми для меня всегда праздник. Положение русскоязычного населения в Эстонии, конечно, не может оставлять меня равнодушной. Над всеми нами висит советское прошлое. Именно тогда сюда привезли много рабочей силы. И нынешняя безработица затрагивает как эстонцев, так и русских. Можно понять и психологию немногочисленного эстонского народа, который боится поворота истории назад, и связанные с этим настроения. Ну что ж, радикалы существуют в каждой нации. Часто посещая Москву, я слышу совсем не лестные и, как мне кажется, несправедливые отзывы о сегодняшней Эстонии. Наверное, слишком быстро мы все хотим результатов от переходного периода. Я уверена, что нынешнее поколение русской молодежи будет жить в Эстонии хорошо. Я так категорично заявляю, потому что знакома с русскими студентами, читаю им лекции. Они трудолюбивы, интеллигентны и имеют высокую мотивацию к работе.

— А сегодня молодые ученые не захотят уехать на Запад, если им предложат лучшие условия?

— На Западе не так просто найти постоянную работу. Многие выдающиеся русские ученые работают по контракту. Конечно, им платят там больше, но всю жизнь быть на временной работе трудно. И я думаю, что часть ученых будет возвращаться на родину, как вернулась я. У нас идет замена поколений, в шестидесятые годы очень много людей пришло в науку. Сегодня довольно старый профессорско-преподавательский состав в Тартуском университете. Для молодежи открыты все дороги. И она не должна идти в райкомы, слушать унизительные инструкции перед зарубежными поездками
и т. д. В лучшие годы я была лишена возможности посещения международных симпозиумов, общения с мировым научным миром.

Помню, какой шок получила в 1970 году, когда впервые, будучи аспиранткой в составе молодых ученых, посетила в Лондоне ассамблею астрономического союза. Я впоследствии говорила, что надо советских людей все же готовить к Западу постепенно, начиная с Болгарии и других соцстран, иначе неминуем тяжелый удар по психике. Видимо, мои слова, шутки и анекдоты на темы существующего строя дошли до нужного адресата... Ко всему прочему, я ведь не была членом партии. Итак, на девять лет я стала невыездной. И только на «волнах перестройки» вновь получила возможность видеть мир.

— При вашей загруженности удается найти время для отдыха?

— Ох, это трудный вопрос... Я очень много времени провожу вне дома, в поездках, в командировках. За последние четыре месяца тридцать четыре раза пересекала Финский залив. Лучшим местом отдыха для меня стал собственный диван. Я настолько устаю от поездок, что не могу уже без отвращения смотреть на движущиеся средства, какими бы комфортными они ни были, и получаю радость от своего дома.

— Вы с такой гордостью показывали мне прекрасно отреставрированное здание Академии наук, позвольте пожелать вам, госпожа академик, представляя Эстонию на международных симпозиумах, с такой же гордостью говорить о успехах эстонской науки.

— Большое спасибо. Если мы, маленькая страна, имеем науку, значит — существуем. А если еще будет развита такая часть науки, как астрономия, то сможем сказать, что страна у нас высокоразвитая.

Беседовала
Ярослава ЧУДНОВСКАЯ